На крыльях

– Да засунь ты свое шоу, куда подальше, оленина. Я пошла, чао, – встала Нина на ноги. Голова постепенно успокаивалась. А может быть, девушка просто перестала чувствовать боль из-за яркого гнева. – Хотя нет, сначала ты мне скажешь, о чем разговаривал с моим мужем, а потом – куда тот делся, – решила Нина, понимая, что и ее смелость тоже напускная.

Ей было страшно – впервые за много лет действительно страшно. Но она не хотела выглядеть слабачкой. Ее слабость не может видеть никто.

– Сядь, – велел Матвей.

– Пошел ты.

– Я сказал – сядь! – рявкнул он и вытащил из кармана лежащего рядом пиджака телефон.

– Выводи, – бросил он. – Нина, сейчас ты увидишь своего любимого. Во всей красе.

Журавль недоверчиво уставилась на бывшего поклонника, явно пытаясь понять, что происходит.

– Вы ведь все-таки были здесь, – не спрашивал, а утверждал Матвей. – Я не ошибся. Поэтому я пригласил вас сюда вновь. Кстати, тебе идет загар – глаза еще ярче, – почти нежно произнес он. Девушка пропустила этот комплимент мимо ушей – широко раскрытыми глазами смотрела на то, как несколько крепких мужчин выводят из распахнутой двери Келлу, который не замечал ее. Он пытался вырваться, но не мог – преимущество было не на его стороне. Позади них шел очень высокий, коротко стриженый парень с жестким выражением лица и совершенно безразличными глазами. Его можно было бы назвать симпатичным, если бы не перебитый нос.

Он сбросил с себя футболку, демонстрируя рельефную мускулатуру и татуировки в стиле дотворк[3]: геометрический черный орнамент оплетал руки, воротником закрывал шею, на груди распускался узор в виде цветка. На его коже всюду были шрамы – Нина видела их даже со своего диванчика, на который опустилась, чувствуя, как чаще начинает биться сердце – прямо где-то в горле.

Она узнала этого человека.

И поняла.

– Один из лучших, – сказал Матвей, с одобрением глядя на мужчину в татуировках. – Всегда на него ставлю. Привет, Вик! – крикнул он парню. Тот только кивнул. И первым вошел в клетку, разминая на ходу мышцы. Ему было все равно, что происходит – по крайней мере, так казалось.

– Ты понимаешь, что ты – труп? – прошептала Журавль, пряча страх далеко-далеко. Она должна быть смелой и сильной. И понять, как выбраться из всего этого.

И она сможет сделать это. И она знает, что делать.

Нина незаметно положила сумочку на колени.

Келла все-таки увидел ее – дернулся, вновь попытавшись вырваться, однако получили удар под дых. А после его толкнули в клетку следом за Виком.

Во взгляде Келлы страха не было – по крайней мере, за себя. Но была тревога и паника – за Нину. А еще была ярость, застилающая глаза, та, от которой напрягались мышцы, вздувались вены под кожей и из горла вырывался рык. За Королеву он готов был рвать голыми руками. Наверное, тогда Келла понял, что любовь – его самый сильный соперник. Она поражала – в самое сердце, с размаху, мощным свингом. А потом еще раз – левер-панч, но не в голову, а в грудь. И он – в углу ринга.

Матвей криво улыбнулся – совсем невесело.

– Я до последнего хотел оставаться хорошим. Предлагал тебе. Просил тебя. Даже почти умолял. Я решил подождать, когда ты наиграешься и избавишься от него – так, чтобы и бабки остались при тебе. И что взамен? Я дважды получил по лицу. На свадьбе. И сегодня, когда этот твоя синяя мразь вынудила меня приехать к нему на разборки. Я не собираюсь терпеть это. Я не твой мальчик на побегушках, поняла? – спросил Матвей.

– Какой ты все-таки… – Нина замолчала, подбирая слова.

– Урод? – усмехнулся Матвей. Если он и жалел, что решил отомстить им обоим таким вот способом, то не собирался показывать это.

– Гнусный, – спокойно сообщила ему девушка. – Как гиена. Собираешь падаль. Питаешься падалью. И сам – падаль.

– Я говорил, что мне нравится твой характер? – спросил со смешком Матвей. – Говорил. Но сегодня тебе не стоит его показывать во всей красе. Итак, малыш, выбирай: или ты будешь со мной, или из твоего муженька сделают фарш. Поверь, Вик – тот еще мясник. В рифму, – рассмеялся Матвей. – У твоего любимого нет шансов. Знаешь, Нина, сначала я хотел, чтобы на ринге была собака, – молодой человек с улыбкой наблюдал за выражением лица девушки. – Ну, знаешь: собаке – собачье. Но потом все же решил, что против Вика у него больше шансов, нежели против собачьих клыков. Как думаешь?

– Я думаю, что ты больной, – смотрела тревожными глазами Нина на Келлу, застывшего на ринге напротив Вика. А тот стоял, словно ждал команду. Как бойцовская собака.

«Ничего страшного не произойдет. Она сделает все, как надо».

И Нина незаметно расстегнула сумочку, теперь не сводя глаз с Матвея, откинувшегося на спинку дивана с видом хозяина положения.

Келла не слышал, о чем они говорят, но вдруг прокричал ее имя – весело и задорно, словно находился на рок-концерте, а не в клетке для подпольных боев, где ему угрожала опасность.

– Нина! Ай лав ю!

Ниночке даже смешно стало. И почему-то ее мимолетно коснулось то чувство нежности, которое подарил им обоим ласковый океан, ставший свидетелем всего того, что между ними происходило.

«Все получится»

– Поцелуй меня, – вдруг потребовал хрипло Матвей, решивший унизить их обоих. – Сейчас. Тогда я велю Вику бить его вполсилы. Так, для профилактики.

– Не буду, – спокойно сообщила Нина. – С какой стати мне изменять мужу на его же глазах?

– Серьезно? – склонил голову к плечу Матвей.

– Ты бэд трип словил? Я верная жена.

– Нина, понимаешь, на что ты обрекаешь своего музыкантика? – прямо спросил Матвей, почему-то нервничая. Он надеялся совсем на другую реакцию.

– Понимаешь, на что обрек себя ты? – тихо спросила Нина. И сказала совершенно обыденным голосом:

– Я тебя убью.


– Начинайте! – крикнул Матвей.

Вик ожил и как по заказу тотчас пошел на Келлу – медленно и неукротимо.

«Прости, парень, это моя работа», – было написано в его глазах.

Схватка была короткая, но яростная. Келла дрался хорошо, однако этот странный Вик, внушающий страх своим безразличием, а не жестокостью, был куда лучше – бои на подпольной арене закалили его.

Он бил четко, метко, под разными углами, успевая блокировать удары Келлы. Настоящий боец: техничный и сильный.

– Ты все еще можешь это остановить, – сказал Ниночке Матвей. Она наблюдала за происходящим отстраненно, и ему это совсем не нравилось. Матвей хотел эмоций. Хотел ее слез, хотел, чтобы она его умоляла, чтобы обещала быть с ним. Он не собирался делать что-то с Журавлем или калечить синеволосого клоуна – просто хотел напугать. Отомстить обоим.

В какой-то момент Келла, чье лицо было залито кровью, упал, закрывая голову, и, наверное, ему бы пришлось совсем плохо, если бы вдруг Нина не сделала то, о чем думала с того самого момента, как попала в это место. Она ловким продуманным движением выхватила из сумочки пистолет и направила его на Матвея. Тот с недоверием узнал знаменитую «Беретту».

Такого поворота событий молодой человек точно не ожидал.

– Я же сказала, что убью тебя. Останови, – велела Нина ледяным тоном, будто забыв обо всех страхах. Ей показалось, что она слышит сдавленный стон Келлы. От этого внутри поднимался черный вихрь ненависти к сидящему перед ней ублюдку, решившему, что он – король мира.

Матвей спешно махнул рукой. Ему и в голову не приходило, что это – игрушка.

Один из парней, стоящих у клетки, крикнул что-то. Вик вновь послушно замер.

– Я взяла его у отца, – вдохновенно врала Ниночка. Матвей знал, что у Журавля-старшего был зарегистрированный пистолет для самообороны. Несколько лет назад на него слишком уж активно наезжали недобросовестные конкуренты. – И я на пределе, Матвеюшка. Я сейчас застрелю тебя, а потом себя.

– Убери игрушку, – мягко попросил он. Такого молодой человек точно не ожидал.

– Нет. Сейчас этой игрушкой я сделаю в твоей голове дырочку – а стрелять я умею, папочка всему научил, – говорила Нина. – Отпусти Ефима. И дай нам уйти. Ты меня слышишь?!

Сжимая пистолет и ощущая себя Джеймсом Бондом в юбке, девушка направилась к клетке. Парни, что там стояли, попятились. Тоже решили, что в ее руке настоящий пистолет. И сама она – ненормальная.

Клетку распахнули.

Келла тотчас выбежал, схватил Нинку за свободную руку и потащил к одной из дверей – почему именно к ней, девушка не поняла, однако решила его послушаться. Вслед им неслись крики. Спокойным оставался только один Вик.

Они оказались в полутемном коридоре. И бежали по нему изо всех сил. Вихрем пронеслись мимо какого-то типа – наверняка охранника, который попытался остановить их. И, толкнув дверь, выскочили на улицу. Кажется, это был черный вход.

Не сбавляя темпа, парень и девушка понеслись дальше, не видя людей и не слыша криков тех, кого отталкивали на своем пути. Нина не без труда спрятала зажигалку в сумочке, болтавшейся наперевес и бьющей ее по бедру.

Бежали они долго и остановились только у переполненного людьми торгового центра. На них все обращали внимание – еще бы, лицо Келлы было в крови, а лицо Нины – в потеках туши.

Стараясь скрыться от людских взглядов, парочка поспешила спряталась в каком-то переулке, поняв, что погони за ними нет.

– Откуда ты узнал, что это выход? – задыхаясь, спросила Нина. Ноги гудели, голова раскалывалась, но ей отчего-то было смешно.

– Бугай сказал, – сообщил Келла весело.

– Что-о-о? Который тебя бил?! – не поверила девушка, лишь с третьей попытки достав из сумочки салфетки.

– Ага, он самый, – расхохотался вдруг Келла, вытирая лицо. – Бил вполсилы, а потом говорит тихо: «Парень, падай. И делай вид, что тебе больно».

– Как ты вообще там очутился?!

– Да этот придурок стал мне названивать, – выдохнул Келла. – Я и пригласил его для разговора. Он мне, *запрещено цензурой*, пытался бабло предлагать. За тебя. – Парень хищно улыбнулся. – Видала, как морду ему разукрасил? Я красавец, да? – спросил он горделиво. – Он только мне телефон сломал, тварь.

– А потом что произошло? – продолжала расспросы Нина.

– А потом поднялись его друганы, в лицо что-то прыснули и увезли, – хмуро признался Келла. – Сказали – или иди и дерись, или с твоей девкой… девушкой, – тотчас поправился он, – развлекутся… А остальное ты знаешь. Хорошо, что этот – как его?.. Вик? Он норм тип. Машина для убийства.

– Боже, – закрыла Нина лицо трясущимися руками.

– Испугалась? – Келла обнял ее одной рукой и мимолетом коснулся губами скулы. – Я его убью.

– Испугалась? – заорала Журавль. – Я зла! Я так зла, что сама его готова прибить! Вот скотина! Ушлепок! Сырого мяса кусок! Чтобы у него жаба в пищеводе застряла! Ничего, – исказила ее хорошенькое лицо злая гримаса, – крестный все узнает.

Оказывается, Журавль умудрилась незаметно включить диктофон в телефоне, и разговор с Матвеем записался на нем в лучшем виде. Дядя Саша прослушал его от и до в тот же день. Нахмурился. Извинился перед крестницей, удостоверившись, что с ней и с ее мужем все более-менее в порядке. Позвонил Матвею, вызвав его к себе. А Ниночке пообещал, что она никогда больше его не увидит. И девушка ему поверила – крестный всегда держал слово.

– Надеюсь, ты его не убивать будешь, – мило улыбнулась девушка, прежде чем покинуть офис крестного вместе с молчавшим Келлой, лицо которого было весьма впечатляющим – драка не осталась бесследной. Однако, кажется, мечтала Нина именно об этом.

– Увы, этого я сделать не могу, – кивнул крестный, с трудом сдерживая злость, – но жизнь попортить в моих силах. Неблагодарный мальчишка. Подпольные бои, значит? Решил показать зубы?

Мужчина выдохнул – было видно, что он находится в ярости, но сдерживает себя.

Родителям о случившемся Келла и Нина не говорили. И Александр Михайлович решил, что его сын снова с кем-то подрался. Он долго кричал и даже отказался от того, чтобы Ефим провожал их до вокзала. В результате Келла остался дома вместе с Ниной. Родителей поехала провожать Таня.

Келла и Нина остались вдвоем.