На крыльях

– Я его так люблю, как я могу жалеть? – с насмешкой, которую, впрочем, смогла заметить только я, спросила подруга.

– Любовь – это все, – закивала брюнетка. – Мы рады за тебя, дорогая.

Они обменялись с Ниной поцелуями в воздух в районе щек и ушли.

– Сбрендили, – шепнула мне на ухо Журавль. – Объявили свой корабль любви под радужным флагом. И поплыли, – незаметно покрутила она у виска.

– В смысле? – не сразу поняла я, но как только увидела, как девушки обнимаются, ни на кого не обращая внимания, но явно желая, чтобы внимание обратили на них, все поняла.

Девичник был многочисленным, шумным и, казалось бы, веселым. Заводная музыка, смех, бесконечные тосты за счастье невесты, яркие шоу, танцы, однако я не могла найти себе места. Честно говоря, подобные мероприятия мне не нравились – я не видела в них искренности. Мне хотелось, чтобы гостьи радовались за мою подругу, а они, казалось бы, пришли развлечься и оторваться. Это был не девичник, а шумная вечеринка с алкоголем, танцами и бассейном, на которую вскоре прикатили и парни: видные, красивые и все, как один, с равнодушными глазами. Лишь потом, несколько часов спустя, я поняла, что кто-то из девчонок заказал их из эскорт-агентства.

Все происходящее мне было не по душе, к тому же ко мне постоянно подкатывал один не слишком приятный темноволосый тип, и я решила уединиться в одной из спален наверху. Я поднялась по лестнице, чувствуя, как раскалывается голова от шума, однако не успела завернуть за угол, как услышала разговор трех девушек, собравшихся в этакой малой гостиной на втором этаже в восточном стиле, в которой стояли кальяны. Я бы прошла мимо, но услышав имя подруги, невольно остановилась неподалеку от раскрытой двери. Оттуда приятно пахло сладковатым дымом с фруктовыми нотками.

– Почему Лесковой нет? – спросила одна из девушек. – Журавль демонстративно не пригласила ее?

– Ты не знала? – удивилась вторая. – Очнись! Они же не общаются!

– Говорят, Журавль увела парня у Лесковой, – тотчас высоким неприятным голосом встряла третья.

Мне оставалось лишь мысленно хмыкнуть.

Парня Лесковой увела я. Антон – мой.

– А я слышала, что они сами – пара, – вставила свои пять копеек первая. – Встречались и все такое.

Услышав это, я едва не засмеялась в голос, но сдержалась. Каких только слухов не ходит.

– А потом Журавль увел какой-то парень? И за него выходит? – уточнила первая девушка. Ее тема замужества Нины, видимо, ужасно волновала.

– Журавль выходит за какого-то там барона. Вернее, его предки имели баронский титул, – все знала третья. И сочла своим долгом поделиться этими знаниями с окружающими. – Никто ее женишка не видел, однако говорят, что раз потомственный барон – значит, из-за границы.

– А я слышала, что он офигенно богат, – не могла промолчать вторая.

– Иначе бы Журавль и замуж не пошла. Ей нищеброды не в кассу, – хмыкнула первая.

– Журавль никто не в кассу, – поддержала ее вторая девушка. – Думает, что она одна – королева. Лакшери герл. Баронесса, блин. Надо же, я думала, ее папаша обанкротился, а нет, – с сожалением сказала она. – Свадьбу какую ей устроил. Печаль.

Мне хотелось ворваться в комнату и заставить их замолчать.

– Наверное, папаша ее замуж за богатого барончика и выдает, – расхохоталась третья своим противным голосом, – чтобы тот деньжат подкинул. Давайте, поднимем бокалы за старого уродливого придурка, – явно не была в курсе о том, как выглядит граф Келла эта безмозглая девица с визгливым голосом, – под которого Журавлю придется лечь во имя папочкиного богатства!

Послышался тонкий звук стекла. Пить за это им было радостно.

Как я и подозревала, отношение к Нине у них было соответствующее. В глаза они лили сироп, а за глаза – распространяли слухи и говорили глупости. Я знала, что подруга – не самый добрый человек на земле и что многое из этого и ей не чуждо, но я не смогла промолчать.

Я вошла в комнату, держа перед собой бокал с легким десертным вином, которое не могла допить уже полчаса и, улыбаясь, стукнула им по бокалу одной из сидящих за низким столиком девушек, которые узнали во мне подругу Нины. И тотчас замолчали, поняв, что я все слышала. Напряглись.

Твари.

– Присоединяюсь, – делано весело объявила я, хотя внутри у меня все дрожало от злости. – Вместе с вами выпью за счастье Ниночки.

Я сделала небольшой глоток, видя, как внимательно смотрят они на меня снизу вверх, и во взглядах всех трех читалась глубокая неприязнь. Однако они не могли понять, что я делаю.

– Что ты слышала? – уточнила одна из них, та, которая начала разговор.

– То, как вы поздравляете нашу общую любимую подружку, – откликнулась я и не могла не предложить: – А давайте, еще раз поднимем за нее бокалы? И пожелаем много-много счастья Ниночке и ее жениху.

Они переглянулись, недоумевая, что я хочу, и в их глазах затеплилась слабая надежда, что я не слышала тех мерзких слов, которые они говорили про Нину.

– Каждая пожелает, – внимательно смотрела я на девушек, чувствуя злость, которая сочилась из сердца, как дым из-под плотно сжатых в кулак пальцев.

– Любви нашей Ниночке, – лучезарно улыбнулась первая, словно и не говорила о Журавле злых слов.

– И счастливых солнечных дней с ее любимым, – подхватила вторая.

– Как говорится, хлеб да соль, – хихикнула третья.

Они вновь подняли бокалы.

– И пусть она будет счастливее всех, – подытожила я и без перехода, не зная, откуда во мне на это берутся силы, сказала: – Никогда не говорите плохо о моей подруге. Пожалеете.

– А то что? – с вызовом спросила визгливая девушка, поняв, что все-таки я стала свидетелем их разговора.


– А то она узнает об этом. И будет мстить, – со вздохом сказала я. И направилась к двери, надеясь, что испортила им настроение.

– Иди и рассказывай своей чертовой подружке все! – выкрикнули мне в спину. Кажется, девушки боялись, что их слова могут дойти до Нины. Только это меня и утешало.

– Кстати, не барон, а граф, – напоследок сказала я, не оборачиваясь, а замедляя шаг. И пояснила: – Жених – граф.

А после спешно спустилась вниз, мимо какой-то целующейся парочки, которая, видимо, никак не могла подняться наверх, и вышла на улицу, накинув поверх платья пальто, чувствуя, что теперь предметом их обсуждений буду я. Нина отрывалась в самом центре импровизированного танцпола. Танцевать она любила.

Я обошла гудящий от музыки и веселья коттедж, побродила по асфальтовым дорожкам, глядя на темное небо, в котором светились две большие звезды – казалось, небо смотрит на меня через эти звезды, и я, стоя на открытом пространстве, задрав голову вверх, чувствовала себя как на его ладони.

Еще немного побродив, я отправилась в беседку, расположенную в некотором отдалении от коттеджа, по пути переписываясь с Антоном, который в своей невероятной то ли заботливой, то ли ехидной манере напомнил мне, чтобы я не пила.

«Почему мне нельзя пить?» – спросила я.

«Меня нет рядом» – отвечал Тропинин.

«А если ты будешь рядом, я смогу напиться?» – написала я, улыбаясь и вспоминая его прикосновения, от которых по коже пробегала легкая волна дрожи. Мне безумно хотелось, чтобы он оказался рядом, чтобы обнял, гладя по волосам, чтобы дарил поцелуи – то нежно-изысканные, то дразнящие, рваные, забирающие дыхание.

Немного, осталось совсем немного.

Потерпи.

«Зачем тебе пить, если рядом я?» – поинтересовался он. И написал еще одно сообщение вдогонку:

«Я – твой алкоголь, детка»

И я была с этим согласна – мой виски. Человек, от которого я пьянею.

Когда я отвечала на следующее сообщение Антона, к беседке вдруг подошел молодой человек и тихо попросил разрешения сесть рядом.

Вздрогнув от неожиданности, я подняла на него глаза и облегченно выдохнула – узнала. Это был Влад, тот самый парень, которого летом Нинка нанимала для того, чтобы он играл роль моего парня на вечеринке в доме мэра.

Влад не изменился: все то же кукольно-красивое фарфоровое лицо, холодные глаза и светлые волосы, только прическу сменил: на висках волосы были короткими, а на затылке – длинными, зачесанными назад. В правой руке его, на пальце которой блестело тонкое колечко, был высокий бокал с алкоголем. Но Влад не пил. Наверное, тут он был по своей работе и предпочитал сохранять ясность рассудка.

– Привет, – удивленно сказала я. – Присаживайся.

– Спасибо. – Влад оказался напротив, поставил осторожно бокал на деревянный стол и сказал негромко: – Прости, что тревожу.

– Все в порядке, – улыбнулась я. – Как у тебя дела?

– Все хорошо, спасибо, – отвечал он, глядя мне прямо в глаза, – надеюсь, и у тебя?

Я кивнула.

– Все отлично!

– Я видел тебя на теплоходе – с тем типом, который забрал тебя из машины со мной, – зачем-то сказал Влад.

– Да, теперь он – мой парень, – улыбнулась я с теплотой. Подумать только, уже год прошел с момента нашей встречи.

– У вас все хорошо? – поинтересовался Влад.

– Все прекрасно. А у тебя есть девушка? – зачем-то спросила я и сама же смутилась своего вопроса. И зачем только это сказала…

Влад покачал головой.

– Такая погода замечательная, – вдохнула я свежий воздух, который здесь, за городом, был куда чище. – Я уже чувствую приближение лета. Ты любишь лето? – зачем-то спросила я, не зная, о чем с ним можно говорить.

– Зиму, – ответил Влад коротко.

– Почему? – удивилась я.

– Лето – слишком откровенное время года, – Влад повертел свой бокал, в котором играли отблески фонарей. – Катя, я не хотел тебя беспокоить, но не займу много времени. Мне нужно сказать тебе кое-что.

Я удивленно взглянула на него, ничего не понимая.

– Возможно, это покажется тебе странным. – Влад сделал небольшую паузу. – В твоем окружении есть люди, которые тебя… – Он помедлил, но все же сказал тихо: – Не любят?

– Что? – удивилась я. И пожала плечами. – У всех есть, наверное. Но почему ты спрашиваешь?

– Ты хороший человек, – сказал Влад мягко, глядя не на меня, а на деревья, на которых только-только появлялись почки. А сквозь них – на огни коттеджа. – Хоть мы и не знакомы совсем, но я не мог остаться в стороне. Ты перешла кому-то дорогу.

Я побледнела. О чем Влад говорит, я совершенно не понимала, но вдруг почувствовала себя слабо.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я тихо, понимая, что что-то случилось.