Мудрец и король
Часть 20 из 40 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
В помещении было тепло и сухо. Снаружи по цветным стеклам барабанил дождь. Демайтер расстегнул и скинул плащ, с которого скатывались тяжелые капли.
Черную форму рядового стражника ему одолжили сослуживцы. Количество декоративных элементов на одежде существенно сократилось: простой отложной воротник лежал на плечах, с широких манжет исчезло набивное кружево. Вместо изящной шнуровки на груди болтался черный шнурок, бесхитростно продетый в шесть круглых дырочек и завязанный узлом. Брюки поддерживал обычный кожаный ремень, на штанинах внизу пропали геометрические узоры.
Демайтер перешагнул через техномага, устремил взор на Илью, зашевелившегося в дальнем углу под кучей тряпья, и направился прямиком к лежанке.
— Что это с ним?
В глазах Хас-Сеттена запрыгали горячие искры вдохновения, он открыл рот… Но Донна его опередила. Прежде, чем начать говорить, она незаметно наступила ему на ногу кончиком расписного летнего сапожка, сплетенного из мягкой кожи и кружева.
— Илья слишком долго пробыл на осколках, Диам-Ай-Тер, — пояснила волшебница. Голос ее лился как спокойная полноводная река. — Как ты помнишь, я строила анфилады. Готова поручиться чем угодно, что он первый раз шел с проводником сквозь междумирье.
— Да, возможно, — задумчиво подтвердил Демайтер.
— Я не смогла ему помочь: он под твоей печатью и охранным заклинанием, и я не была уверена, что магия моего клана пойдет ему на пользу.
Королевский стражник, удовлетворенный объяснением, вернулся к столу. Хассет ухмыльнулся и кивнул Донне, как бы говоря «осознал, не волнуйся, больше не буду», и оба они последовали примеру Демайтера.
Свен-Одар поднялся на ноги, как только выяснилось, что высшим магам нынче не до церемоний. Они хотели есть, пить, спать, завоевать место какого-то патриарха, отыскать летучий корабль, поменять короля на троне, перекроить границы империи и прижать королевских мудрецов. Это то, что мастер вынес из коротких реплик, которыми обменялись возбужденные гости. «Ну, тут все как всегда. У клановых господ по-другому не бывает. Мир, стало быть, не перевернулся», — кивнул сам себе мастер и стал собирать на стол нехитрую снедь, мучительно размышляя над дилеммой: предлагать высоким гостям самодельную выпивку или не стоит. Мальчишка из ищеек в прошлый раз замахнул — не побрезговал. Но он тут самый младший и по возрасту, и по рангу…
— Эй, мастер! Хас-Сеттен оставил тебе амфору. Где она? — спросил Демайтер, прервав тяжкие раздумья техномага.
Отогревшийся Илья приподнялся на локте и уставился на Демайтера, словно видел его впервые. Таким он стражника не знал. До сего дня он видел его только вырванным из привычной реальности. В пути он молча сносил все невзгоды и неудобства. По отношению к иномирцам — держался более или менее уважительно, хоть и разделял их для себя на высших и низших. Доктор Шевцов признался Илье, что ждал от необычного пациента бессчетного количества капризов. Но только в горячем бреду, когда в сознании стражника путались миры и искажались образы людей, а за окнами кланового замка валил снег, он начинал посылать мастера за туманную грань и требовать другого лекаря. На фоне всех предыдущих поступков Демайтера его откровенно хамское поведение по отношению к пожилому человеку, к которому они среди ночи без спроса вломились в дом, вызвало у Ильи неприятие вплоть до отторжения. «Какая пропасть между нами», — сказала однажды Асиана. «Какая пропасть», — повторил он про себя, встал и пошатываясь, побрел к столу.
В глубине разбитого сосуда играли багровые блики, бросая на потолок и стены пепельные тени. Не сводя с амфоры зачарованных глаз, Илья встал, подошел поближе и плюхнулся на свободный стул, напрочь позабыв о своих высокоморальных терзаниях. Возможно, пропасть была не так уж широка, но Илья не успел об этом подумать. Сосуд, заключивший в себя древнюю силу, и история его появления завладели всеобщим вниманием.
Стражник и проводник передавали находку друг другу так осторожно и бережно, словно работали в химической лаборатории. Хас-Сеттен предпочел к ней не притрагивался — ему хватило прошлого раза, а Илье, зачарованно разглядывающему древние письмена, не дал этого сделать Демайтер. Что не помешало ему спросить иномирца:
— А ты что там видишь?
— Даже не знаю… Эти значки похожи на танцующих ящериц.
— Огненные саламандры, — шепотом подсказал техномаг, стоявший чуть поодаль от наспех сколоченного стола, вокруг которого расселись незваные гости.
— Хм, — сказал Демайтер и удостоил хозяина дома своим драгоценным вниманием. — Как, говоришь, твое имя?
— Мастер-техномаг Свен-Одар, мой господин.
— Гильдия?
Хас-Сеттен кашлянул и что-то многозначительно зашептал стражнику на ухо. Тот несколько раз качнул головой, словно отказываясь верить словам королевской ищейки. Свен-Одар в ожидании своей участи нервно поглаживал плетеную бутыль, которую держал в руках, все еще не решаясь предложить дорогим гостям дешевое пойло. Демайтер окинул старика пристальным взглядом.
— Ему налей! — коротко бросил он, кивнув на Илью.
И из всей этой неспокойной ночи Илья запомнил еще стакан с мутной жидкостью, пожар в горле, блаженное тепло и вкрадчивый женский голос, шепнувший кому-то из темноты: «Знавала я королевских ищеек, которых сгубил слишком длинный нос. Но чтобы слишком длинный язык… Ты плохо кончишь, Хас-Сеттен».
После дождя, который всю ночь что-то нашептывал на ухо Демайтеру, спавшему снаружи под навесом, утро выдалось сырым и холодным. На дворе слышалось ритмичное чавканье и позвякивание. Не открывая глаз, Демайтер прислушался, не ощутил угрозы и плотнее завернулся в теплый плащ. Позвякивание стихло, сменилось маслянистыми шорохами, стражник снова провалился в сон и в этот момент кто-то оглушительно каркнул у него над ухом. Он вздрогнул и приподнялся, стащив капюшон и прогоняя остатки сна.
Прямо напротив на шести львиных лапах стояло железное блюдо, которое поддерживали в вертикальном положении четыре тощие штанги, небрежно приклепанные к корпусу. В полном изумлении Демайтер уставился на тонкую гравировку циферблата, которой могли позавидовать лучшие придворные мастера. Неизвестный художник изобразил сцену охоты. Между грациозным оленем, мчавшимся закинув голову, и первой гончей торчал безобразный черный клюв, а две мятые стрелки беспомощно дергались на шести часах.
«Семь часов, — громко возвестил клюв. — Время для дел еще не пришло, но пришло время для их начала. — Внутри часов кто-то откашлялся и добавил чуть менее уверенно. — В какой из дней нам сопутствует успех? Вопрос удачи и неудачи. Глупый вопрос. Если последнее не избрано — все сложится»!
Клюв спрятался. Под цифрой двенадцать с треском захлопнулись створки, и все вокруг пришло в движение. Гравированное блюдо со стоном опрокинулось. Рядом громко хлопнула входная дверь. На двор выскочил полуодетый, заспанный и до смерти перепуганный мастер, испустил сдавленный вопль и, шлепая по лужам босыми ногами, подскочил к своему детищу. Бессвязно бормоча какие-то извинения, он схватил его за бронзовую лапу и грубо поволок в кузницу. Оскорбленное изделие хрипло каркало, упиралось и заламывало тонкие штанги, вонзая их в землю. На шум, с тихим всплеском раздвинув пространство, явился королевский сыщик.
Демайтер встал, сошел с вороха соломы и полусонно кутаясь в плащ, под который упрямо заползал свежий утренний ветерок, привалился спиной к стене сарая.
— Ты понимаешь, что здесь происходит, Хассет? — пробормотал он и протер глаза.
— Отчасти, ваша светлость.
— Что это за слабоумное чудовище… Чего оно от меня хочет?
Вспомнив предостережение Донны, Хас-Сеттен удержался от двусмысленной улыбочки и пространных комментариев.
— Это философские часы, ваша светлость, — пояснил он. — Сообщают время три раза в сутки: в семь утра, в два часа дня и в полночь. Не так давно были подарены местному голове и с благодарностью возвращены обратно. С тех пор в кузнице хранятся.
— Вот как.
Демайтер медленно распрямился, провел руками по волосам, вышел из-под навеса и огляделся.
Просторный задний двор, обнесенный высоким потемневшим от времени забором, и заботливо присыпанный песком и опилками, искрился люминесцентно-синей магией. Он был заставлен и завален всякой всячиной. В дальнем углу виднелась кузница и тяжелый ворот колодца, вдоль забора копошились отсыревшие соломенные чучела, а по правую руку — ближе к запертым воротам, стояли самоходные телеги, собранные из деревянных деталей. Какие-то из них кренились на бок, у других были проломлены доски, не хватало бортов или тощих ног, а под днищем болтались обрывки ржавых цепей и подвесных блоков.
Демайтер перевел тяжелый взгляд на растрепанного хозяина, который старательно подпирал снаружи дверь кузницы.
— А скажи-ка мне, мастер…
Солнце прорвалось сквозь пелену облаков, выплакавших под утро последние капли дождя, ударило в многочисленные витражи мастерской и взметнуло над сараем цветное зарево. В косых утренних лучах цветы закивали многоугольными головками, переливаясь, помчалась по плоскости стекла наборная сороконожка с конской головой, а вокруг Демайтера задрожали на земле размытые радужные пятна, отразившись от его глянцево-черной мантии как от зеркала воды. Разбрызгивая отраженную радугу, стражник сделал несколько шагов по направлению к Свен-Одару, в нерешительности остановившемуся у закрытых дверей кузницы.
— А скажи-ка мне мастер, — повторил он. — Для чего нужен флюгер, который не поворачивается по ветру?
Демайтер щелкнул пальцем по коническому основанию конструкции, возле которой стоял. Наглухо вбитая в конус стрела со скрежетом сделала у него над головой полный оборот и чуть просела, выбросив наружу горячую железную стружку. Пугала, сваленные в кучу у забора, испуганно завращали глазами-пуговицами.
— Если твой рассказ мне не понравится, я здесь все с землей сровняю. А начну с того, что вырву из циферблата часов этот уродливый клюв! Подожди меня в мастерской, Хассет. Туда, куда мы собираемся невозможно опоздать.
— Да, ваша светлость.
Мастер многозначительно шмыгнул носом и приосанился.
Хассет незаметно выдохнул, оглянулся на разноцветные окна и подмигнул квадратной стрекозе.
Спустя четверть часа Демайтер вошел в сарай и остановился посредине. В черной форме без плаща он казался темным изваянием. Несмотря на утреннее солнце, бьющее в окна, в помещении сгустился полумрак. Живые витражи затаились и потемнели: не махали крыльями птицерыбы, не переливались цветные жидкости в диковинных ретортах, восьмигранники цветов распластали неподвижные лепестки, и только под самой крышей треугольная девица в зигзагообразном платьице с тоненьким звоном рыдала по красавцу стражнику. От переживаний по витражу расползалась губительная сквозная трещина.
«Эх, пропадет девка! Заново наберу, что поделаешь», — вздохнул про себя мастер Свен-Одар, бросив наверх быстрый взгляд.
Хассет стоял напротив стражника, сжимая в руке плетеную рукоять. Из нее точно змея вытягивалась клановая удавка, заискивающе трепетала, извивалась и выписывала нетерпеливые восьмерки. Учуяв богатую добычу, она только что руки Хассету не лизала от вожделения.
Донна с Ильей отошли к запертым воротам мастерской. Мастер тоже посторонился.
— Ты ради этого жизнью рисковал, Хас-Сеттен, — напомнил Демайтер. — Смелее! В этот раз все получится. Я обещаю.
Хассет с досадой прикусил губу и отпустил рабочий конец удавки. Плетеная змея вырвалась. С треском сминая защитную ткань шелковой рубашки, она в мгновение ока опутала предплечья Демайтера, стянула их и надежно связала ему руки за спиной. Хассет коротко вздохнул, выхватил из ножен кинжал, сделал шаг вперед и растаял вместе со стражником.
Наверху что-то звонко лопнуло, вниз посыпались разноцветные стекла, в сарае стало заметно светлее.
— Ах, какая жалость! — искренне огорчилась Донна.
— Не о чем жалеть, светлая госпожа, — заверил волшебницу Свен-Одар. — Все равно дурная девица была! Не получалась долго, упрямилась. Сделаю новую, краше прежней и с железным сердцем.
— Не надо с железным, — улыбнулась Донна. — Илья, если они не вернутся, наш договор остается в силе. Уйдем до темноты.
— Согласен, я думаю ждать дальше будет небезопасно, — сказал Илья, зачарованно наблюдая, как под рукой Свен-Одара закручивается из кучи битого стекла цветная воронка.
Чем-то нравился Илье этот спившийся деревенский мастер. Жила какая-то задорная сумасшедшинка и в нем самом, и во всем, что он делал. И чувствовалась в нем густая добрая сила. Не высокомерная сдержанность Демайтера, готовая взорваться сокрушительной боевой магией, не коварная волшба Асианы, скрытая за ослепительной красотой, и не гудящая мощь открытых Донной проходов, а что-то такое… Живое, настоящее, доступное пониманию человека, пришедшего из другой параллели. Может быть, на Илью так само слово техномаг подействовало. Но с другой стороны Хас-Сеттен никакого отношения к корню «техно» не имел, а старику тоже симпатизировал, хоть и старался виду не подавать и держать дистанцию.
* * *
Вопроса, где заложить первый камень кланового замка для древних патриархов не существовало, поскольку ответ лежал на поверхности. Формирование пяти магических сообществ, превратившихся со временем в крайне влиятельные социальные институты и силовые ведомства, началось одновременно с открытием прохода на Карамант.
В те времена планеты отрицательной параллели еще не были подчинены единой власти, а большая часть из них попросту не была открыта. Сначала королевские мудрецы говорили о трех, потом о шести и лишь много позже — о девяти полноценных мирах, нанизанных на Великую ось. Соответственно резиденция патриарха проводников и величественные замки четырех королевских кланов возводились на Королевской Земле, многократно расширялись и перестраивались, превращаясь в укрепленные моногорода, обнесенные неприступными стенами.
Когда Соединенное королевство разрослось и поглотило целую россыпь осколков, признавших себя колониями СКМ, руководству кланов понадобились филиалы и региональные центры на новых территориях. Но здесь каждое из магических сообществ пошло своим путем.
Стражники отгрохали на восьмой Провинции, имеющей для них стратегическое значение, настоящую крепость, а на всей остальной параллели ограничились резиденциями. Проводники организовали разветвленную сеть элитных учебных заведений с достаточно широкими полномочиями и собственной охраной. Сестры Великой матери вынесли свой «форпост» на ключевую планету темных территорий, именуемую Верховным княжеством нежити. Ну а королевские ищейки обзавелись мрачноватыми пятиугольными сооружениями, которые совмещали в себе функции информационных центров и пересыльных тюрем и наводили ужас на местных жителей.
Если о том, какую роль играют при дворе мудрецы, граждане СКМ имели весьма смутное представление, то с ищейками все было предельно ясно с самого начала. Их боялись до дрожи. Каждый из магов этого клана имел право и более того — был обязан пресечь заговор в зародыше и устранить любую угрозу его величеству вместе с ее носителем. При этом решение королевский сыщик принимал на месте, а отчет держал только перед собственным патриархом.
Обычные тюрьмы находились в ведении наместников, баронов или градоначальников. И если королевским ищейкам требовалось допросить заключенного, они шагали к нему в камеру, не растрачивая драгоценное время на уведомление местного начальства. Единственное место, куда ищейки не могли проникнуть без спроса — это королевская тюрьма. Гарнизон Караманта напрямую подчинялся монарху и даже сыщикам высших ступеней не разрешалось входить туда без высочайшего соизволения.
Наверное, с течением времени власть ищеек стала бы безграничной, если бы на заре веков их не остановили объединенные силы стражников, черных невест, проводников и мудрецов. Последние раз и навсегда разделили полномочия между силовыми кланами. И по окончании кровавой Эпохи Междоусобиц сыщики лишились способности преодолевать границы измерений.
Это решение, принятое на так называемом «Совете у мудреца», позволило восстановить баланс сил в королевстве и заново объединить миры в неспокойные времена. Но ищейкам оно стоило дорого. Обескровленный клан терял своих агентов, у которых почти не осталось преимуществ. Подчас они проигрывали не только клановым, но и вольнонаемным боевым магам, если у тех хватало мужества вступить в схватку ни на жизнь, а на смерть.
В конце концов, древний монарх, заинтересованный в собственной безопасности, прислушался к жалобам ищеек, пошел на уступки и отдал им на откуп магию внутренних перемещений по измерению. Черные невесты подняли бурю протеста и пригрозили дестабилизацией ситуации в Темных мирах. Королевские стражники предложили лично обучить сыщиков искусству боевой магии, чтобы несчастные слуги его величества, которым она так тяжело дается, больше не гибли от рук простолюдинов.
Но благородным дамам и господам недвусмысленно намекнули, что совместно разграбив чужой клановый замок и прибрав к рукам несчетное количество реликвий, артефактов и прочих сокровищ королевских ищеек, они могли бы проявить большее великодушие и воздержаться от оскорблений.
Приободрившиеся ищейки проводили победными взглядами Великую матерь, у которой в белоснежных одеждах разом прибавилось черненого серебра, и патриарха стражников, гневно сверкавшего золотом мантии, и кинулись выпрашивать дополнительные привилегии, упирая на то, что злейший враг трона и короны — это не кто иной, как высший маг чужого клана. И если он в любой момент может уйти от погони, хлопнув дверью между мирами, то охота теряет смысл.
Монарх, раздраженный распрями, пригрозил обнаглевшему патриарху ищеек еще одним штурмом кланового замка, уже с участием королевской гвардии. Оскорбленный в лучших чувствах, тот что-то шепнул руководителю проводников, встал и тоже покинул тронный зал. Но слова высшего сыщика заставили короля глубоко задуматься и обратиться к придворному мудрецу за советом.
— Если моих ищеек не будут бояться стражники, сестры Великой матери и проводники, их не будет бояться никто! — пожаловался мудрецу расстроенный король. — А если я дам им то, что они просят, то их начну бояться я сам.
— Вы как всегда правы, ваше величество, — загадочно улыбнулся мудрец. — Вашим ищейкам не стоит покидать мир, в котором они хранят порядок. Одарите патриарха и его советников этой привилегией, и волна недовольства сразу утихнет. А что касается его подчиненных, мы что-нибудь придумаем. Враги вашего величества не ускользнут от правосудия, будьте уверены.
Черную форму рядового стражника ему одолжили сослуживцы. Количество декоративных элементов на одежде существенно сократилось: простой отложной воротник лежал на плечах, с широких манжет исчезло набивное кружево. Вместо изящной шнуровки на груди болтался черный шнурок, бесхитростно продетый в шесть круглых дырочек и завязанный узлом. Брюки поддерживал обычный кожаный ремень, на штанинах внизу пропали геометрические узоры.
Демайтер перешагнул через техномага, устремил взор на Илью, зашевелившегося в дальнем углу под кучей тряпья, и направился прямиком к лежанке.
— Что это с ним?
В глазах Хас-Сеттена запрыгали горячие искры вдохновения, он открыл рот… Но Донна его опередила. Прежде, чем начать говорить, она незаметно наступила ему на ногу кончиком расписного летнего сапожка, сплетенного из мягкой кожи и кружева.
— Илья слишком долго пробыл на осколках, Диам-Ай-Тер, — пояснила волшебница. Голос ее лился как спокойная полноводная река. — Как ты помнишь, я строила анфилады. Готова поручиться чем угодно, что он первый раз шел с проводником сквозь междумирье.
— Да, возможно, — задумчиво подтвердил Демайтер.
— Я не смогла ему помочь: он под твоей печатью и охранным заклинанием, и я не была уверена, что магия моего клана пойдет ему на пользу.
Королевский стражник, удовлетворенный объяснением, вернулся к столу. Хассет ухмыльнулся и кивнул Донне, как бы говоря «осознал, не волнуйся, больше не буду», и оба они последовали примеру Демайтера.
Свен-Одар поднялся на ноги, как только выяснилось, что высшим магам нынче не до церемоний. Они хотели есть, пить, спать, завоевать место какого-то патриарха, отыскать летучий корабль, поменять короля на троне, перекроить границы империи и прижать королевских мудрецов. Это то, что мастер вынес из коротких реплик, которыми обменялись возбужденные гости. «Ну, тут все как всегда. У клановых господ по-другому не бывает. Мир, стало быть, не перевернулся», — кивнул сам себе мастер и стал собирать на стол нехитрую снедь, мучительно размышляя над дилеммой: предлагать высоким гостям самодельную выпивку или не стоит. Мальчишка из ищеек в прошлый раз замахнул — не побрезговал. Но он тут самый младший и по возрасту, и по рангу…
— Эй, мастер! Хас-Сеттен оставил тебе амфору. Где она? — спросил Демайтер, прервав тяжкие раздумья техномага.
Отогревшийся Илья приподнялся на локте и уставился на Демайтера, словно видел его впервые. Таким он стражника не знал. До сего дня он видел его только вырванным из привычной реальности. В пути он молча сносил все невзгоды и неудобства. По отношению к иномирцам — держался более или менее уважительно, хоть и разделял их для себя на высших и низших. Доктор Шевцов признался Илье, что ждал от необычного пациента бессчетного количества капризов. Но только в горячем бреду, когда в сознании стражника путались миры и искажались образы людей, а за окнами кланового замка валил снег, он начинал посылать мастера за туманную грань и требовать другого лекаря. На фоне всех предыдущих поступков Демайтера его откровенно хамское поведение по отношению к пожилому человеку, к которому они среди ночи без спроса вломились в дом, вызвало у Ильи неприятие вплоть до отторжения. «Какая пропасть между нами», — сказала однажды Асиана. «Какая пропасть», — повторил он про себя, встал и пошатываясь, побрел к столу.
В глубине разбитого сосуда играли багровые блики, бросая на потолок и стены пепельные тени. Не сводя с амфоры зачарованных глаз, Илья встал, подошел поближе и плюхнулся на свободный стул, напрочь позабыв о своих высокоморальных терзаниях. Возможно, пропасть была не так уж широка, но Илья не успел об этом подумать. Сосуд, заключивший в себя древнюю силу, и история его появления завладели всеобщим вниманием.
Стражник и проводник передавали находку друг другу так осторожно и бережно, словно работали в химической лаборатории. Хас-Сеттен предпочел к ней не притрагивался — ему хватило прошлого раза, а Илье, зачарованно разглядывающему древние письмена, не дал этого сделать Демайтер. Что не помешало ему спросить иномирца:
— А ты что там видишь?
— Даже не знаю… Эти значки похожи на танцующих ящериц.
— Огненные саламандры, — шепотом подсказал техномаг, стоявший чуть поодаль от наспех сколоченного стола, вокруг которого расселись незваные гости.
— Хм, — сказал Демайтер и удостоил хозяина дома своим драгоценным вниманием. — Как, говоришь, твое имя?
— Мастер-техномаг Свен-Одар, мой господин.
— Гильдия?
Хас-Сеттен кашлянул и что-то многозначительно зашептал стражнику на ухо. Тот несколько раз качнул головой, словно отказываясь верить словам королевской ищейки. Свен-Одар в ожидании своей участи нервно поглаживал плетеную бутыль, которую держал в руках, все еще не решаясь предложить дорогим гостям дешевое пойло. Демайтер окинул старика пристальным взглядом.
— Ему налей! — коротко бросил он, кивнув на Илью.
И из всей этой неспокойной ночи Илья запомнил еще стакан с мутной жидкостью, пожар в горле, блаженное тепло и вкрадчивый женский голос, шепнувший кому-то из темноты: «Знавала я королевских ищеек, которых сгубил слишком длинный нос. Но чтобы слишком длинный язык… Ты плохо кончишь, Хас-Сеттен».
После дождя, который всю ночь что-то нашептывал на ухо Демайтеру, спавшему снаружи под навесом, утро выдалось сырым и холодным. На дворе слышалось ритмичное чавканье и позвякивание. Не открывая глаз, Демайтер прислушался, не ощутил угрозы и плотнее завернулся в теплый плащ. Позвякивание стихло, сменилось маслянистыми шорохами, стражник снова провалился в сон и в этот момент кто-то оглушительно каркнул у него над ухом. Он вздрогнул и приподнялся, стащив капюшон и прогоняя остатки сна.
Прямо напротив на шести львиных лапах стояло железное блюдо, которое поддерживали в вертикальном положении четыре тощие штанги, небрежно приклепанные к корпусу. В полном изумлении Демайтер уставился на тонкую гравировку циферблата, которой могли позавидовать лучшие придворные мастера. Неизвестный художник изобразил сцену охоты. Между грациозным оленем, мчавшимся закинув голову, и первой гончей торчал безобразный черный клюв, а две мятые стрелки беспомощно дергались на шести часах.
«Семь часов, — громко возвестил клюв. — Время для дел еще не пришло, но пришло время для их начала. — Внутри часов кто-то откашлялся и добавил чуть менее уверенно. — В какой из дней нам сопутствует успех? Вопрос удачи и неудачи. Глупый вопрос. Если последнее не избрано — все сложится»!
Клюв спрятался. Под цифрой двенадцать с треском захлопнулись створки, и все вокруг пришло в движение. Гравированное блюдо со стоном опрокинулось. Рядом громко хлопнула входная дверь. На двор выскочил полуодетый, заспанный и до смерти перепуганный мастер, испустил сдавленный вопль и, шлепая по лужам босыми ногами, подскочил к своему детищу. Бессвязно бормоча какие-то извинения, он схватил его за бронзовую лапу и грубо поволок в кузницу. Оскорбленное изделие хрипло каркало, упиралось и заламывало тонкие штанги, вонзая их в землю. На шум, с тихим всплеском раздвинув пространство, явился королевский сыщик.
Демайтер встал, сошел с вороха соломы и полусонно кутаясь в плащ, под который упрямо заползал свежий утренний ветерок, привалился спиной к стене сарая.
— Ты понимаешь, что здесь происходит, Хассет? — пробормотал он и протер глаза.
— Отчасти, ваша светлость.
— Что это за слабоумное чудовище… Чего оно от меня хочет?
Вспомнив предостережение Донны, Хас-Сеттен удержался от двусмысленной улыбочки и пространных комментариев.
— Это философские часы, ваша светлость, — пояснил он. — Сообщают время три раза в сутки: в семь утра, в два часа дня и в полночь. Не так давно были подарены местному голове и с благодарностью возвращены обратно. С тех пор в кузнице хранятся.
— Вот как.
Демайтер медленно распрямился, провел руками по волосам, вышел из-под навеса и огляделся.
Просторный задний двор, обнесенный высоким потемневшим от времени забором, и заботливо присыпанный песком и опилками, искрился люминесцентно-синей магией. Он был заставлен и завален всякой всячиной. В дальнем углу виднелась кузница и тяжелый ворот колодца, вдоль забора копошились отсыревшие соломенные чучела, а по правую руку — ближе к запертым воротам, стояли самоходные телеги, собранные из деревянных деталей. Какие-то из них кренились на бок, у других были проломлены доски, не хватало бортов или тощих ног, а под днищем болтались обрывки ржавых цепей и подвесных блоков.
Демайтер перевел тяжелый взгляд на растрепанного хозяина, который старательно подпирал снаружи дверь кузницы.
— А скажи-ка мне, мастер…
Солнце прорвалось сквозь пелену облаков, выплакавших под утро последние капли дождя, ударило в многочисленные витражи мастерской и взметнуло над сараем цветное зарево. В косых утренних лучах цветы закивали многоугольными головками, переливаясь, помчалась по плоскости стекла наборная сороконожка с конской головой, а вокруг Демайтера задрожали на земле размытые радужные пятна, отразившись от его глянцево-черной мантии как от зеркала воды. Разбрызгивая отраженную радугу, стражник сделал несколько шагов по направлению к Свен-Одару, в нерешительности остановившемуся у закрытых дверей кузницы.
— А скажи-ка мне мастер, — повторил он. — Для чего нужен флюгер, который не поворачивается по ветру?
Демайтер щелкнул пальцем по коническому основанию конструкции, возле которой стоял. Наглухо вбитая в конус стрела со скрежетом сделала у него над головой полный оборот и чуть просела, выбросив наружу горячую железную стружку. Пугала, сваленные в кучу у забора, испуганно завращали глазами-пуговицами.
— Если твой рассказ мне не понравится, я здесь все с землей сровняю. А начну с того, что вырву из циферблата часов этот уродливый клюв! Подожди меня в мастерской, Хассет. Туда, куда мы собираемся невозможно опоздать.
— Да, ваша светлость.
Мастер многозначительно шмыгнул носом и приосанился.
Хассет незаметно выдохнул, оглянулся на разноцветные окна и подмигнул квадратной стрекозе.
Спустя четверть часа Демайтер вошел в сарай и остановился посредине. В черной форме без плаща он казался темным изваянием. Несмотря на утреннее солнце, бьющее в окна, в помещении сгустился полумрак. Живые витражи затаились и потемнели: не махали крыльями птицерыбы, не переливались цветные жидкости в диковинных ретортах, восьмигранники цветов распластали неподвижные лепестки, и только под самой крышей треугольная девица в зигзагообразном платьице с тоненьким звоном рыдала по красавцу стражнику. От переживаний по витражу расползалась губительная сквозная трещина.
«Эх, пропадет девка! Заново наберу, что поделаешь», — вздохнул про себя мастер Свен-Одар, бросив наверх быстрый взгляд.
Хассет стоял напротив стражника, сжимая в руке плетеную рукоять. Из нее точно змея вытягивалась клановая удавка, заискивающе трепетала, извивалась и выписывала нетерпеливые восьмерки. Учуяв богатую добычу, она только что руки Хассету не лизала от вожделения.
Донна с Ильей отошли к запертым воротам мастерской. Мастер тоже посторонился.
— Ты ради этого жизнью рисковал, Хас-Сеттен, — напомнил Демайтер. — Смелее! В этот раз все получится. Я обещаю.
Хассет с досадой прикусил губу и отпустил рабочий конец удавки. Плетеная змея вырвалась. С треском сминая защитную ткань шелковой рубашки, она в мгновение ока опутала предплечья Демайтера, стянула их и надежно связала ему руки за спиной. Хассет коротко вздохнул, выхватил из ножен кинжал, сделал шаг вперед и растаял вместе со стражником.
Наверху что-то звонко лопнуло, вниз посыпались разноцветные стекла, в сарае стало заметно светлее.
— Ах, какая жалость! — искренне огорчилась Донна.
— Не о чем жалеть, светлая госпожа, — заверил волшебницу Свен-Одар. — Все равно дурная девица была! Не получалась долго, упрямилась. Сделаю новую, краше прежней и с железным сердцем.
— Не надо с железным, — улыбнулась Донна. — Илья, если они не вернутся, наш договор остается в силе. Уйдем до темноты.
— Согласен, я думаю ждать дальше будет небезопасно, — сказал Илья, зачарованно наблюдая, как под рукой Свен-Одара закручивается из кучи битого стекла цветная воронка.
Чем-то нравился Илье этот спившийся деревенский мастер. Жила какая-то задорная сумасшедшинка и в нем самом, и во всем, что он делал. И чувствовалась в нем густая добрая сила. Не высокомерная сдержанность Демайтера, готовая взорваться сокрушительной боевой магией, не коварная волшба Асианы, скрытая за ослепительной красотой, и не гудящая мощь открытых Донной проходов, а что-то такое… Живое, настоящее, доступное пониманию человека, пришедшего из другой параллели. Может быть, на Илью так само слово техномаг подействовало. Но с другой стороны Хас-Сеттен никакого отношения к корню «техно» не имел, а старику тоже симпатизировал, хоть и старался виду не подавать и держать дистанцию.
* * *
Вопроса, где заложить первый камень кланового замка для древних патриархов не существовало, поскольку ответ лежал на поверхности. Формирование пяти магических сообществ, превратившихся со временем в крайне влиятельные социальные институты и силовые ведомства, началось одновременно с открытием прохода на Карамант.
В те времена планеты отрицательной параллели еще не были подчинены единой власти, а большая часть из них попросту не была открыта. Сначала королевские мудрецы говорили о трех, потом о шести и лишь много позже — о девяти полноценных мирах, нанизанных на Великую ось. Соответственно резиденция патриарха проводников и величественные замки четырех королевских кланов возводились на Королевской Земле, многократно расширялись и перестраивались, превращаясь в укрепленные моногорода, обнесенные неприступными стенами.
Когда Соединенное королевство разрослось и поглотило целую россыпь осколков, признавших себя колониями СКМ, руководству кланов понадобились филиалы и региональные центры на новых территориях. Но здесь каждое из магических сообществ пошло своим путем.
Стражники отгрохали на восьмой Провинции, имеющей для них стратегическое значение, настоящую крепость, а на всей остальной параллели ограничились резиденциями. Проводники организовали разветвленную сеть элитных учебных заведений с достаточно широкими полномочиями и собственной охраной. Сестры Великой матери вынесли свой «форпост» на ключевую планету темных территорий, именуемую Верховным княжеством нежити. Ну а королевские ищейки обзавелись мрачноватыми пятиугольными сооружениями, которые совмещали в себе функции информационных центров и пересыльных тюрем и наводили ужас на местных жителей.
Если о том, какую роль играют при дворе мудрецы, граждане СКМ имели весьма смутное представление, то с ищейками все было предельно ясно с самого начала. Их боялись до дрожи. Каждый из магов этого клана имел право и более того — был обязан пресечь заговор в зародыше и устранить любую угрозу его величеству вместе с ее носителем. При этом решение королевский сыщик принимал на месте, а отчет держал только перед собственным патриархом.
Обычные тюрьмы находились в ведении наместников, баронов или градоначальников. И если королевским ищейкам требовалось допросить заключенного, они шагали к нему в камеру, не растрачивая драгоценное время на уведомление местного начальства. Единственное место, куда ищейки не могли проникнуть без спроса — это королевская тюрьма. Гарнизон Караманта напрямую подчинялся монарху и даже сыщикам высших ступеней не разрешалось входить туда без высочайшего соизволения.
Наверное, с течением времени власть ищеек стала бы безграничной, если бы на заре веков их не остановили объединенные силы стражников, черных невест, проводников и мудрецов. Последние раз и навсегда разделили полномочия между силовыми кланами. И по окончании кровавой Эпохи Междоусобиц сыщики лишились способности преодолевать границы измерений.
Это решение, принятое на так называемом «Совете у мудреца», позволило восстановить баланс сил в королевстве и заново объединить миры в неспокойные времена. Но ищейкам оно стоило дорого. Обескровленный клан терял своих агентов, у которых почти не осталось преимуществ. Подчас они проигрывали не только клановым, но и вольнонаемным боевым магам, если у тех хватало мужества вступить в схватку ни на жизнь, а на смерть.
В конце концов, древний монарх, заинтересованный в собственной безопасности, прислушался к жалобам ищеек, пошел на уступки и отдал им на откуп магию внутренних перемещений по измерению. Черные невесты подняли бурю протеста и пригрозили дестабилизацией ситуации в Темных мирах. Королевские стражники предложили лично обучить сыщиков искусству боевой магии, чтобы несчастные слуги его величества, которым она так тяжело дается, больше не гибли от рук простолюдинов.
Но благородным дамам и господам недвусмысленно намекнули, что совместно разграбив чужой клановый замок и прибрав к рукам несчетное количество реликвий, артефактов и прочих сокровищ королевских ищеек, они могли бы проявить большее великодушие и воздержаться от оскорблений.
Приободрившиеся ищейки проводили победными взглядами Великую матерь, у которой в белоснежных одеждах разом прибавилось черненого серебра, и патриарха стражников, гневно сверкавшего золотом мантии, и кинулись выпрашивать дополнительные привилегии, упирая на то, что злейший враг трона и короны — это не кто иной, как высший маг чужого клана. И если он в любой момент может уйти от погони, хлопнув дверью между мирами, то охота теряет смысл.
Монарх, раздраженный распрями, пригрозил обнаглевшему патриарху ищеек еще одним штурмом кланового замка, уже с участием королевской гвардии. Оскорбленный в лучших чувствах, тот что-то шепнул руководителю проводников, встал и тоже покинул тронный зал. Но слова высшего сыщика заставили короля глубоко задуматься и обратиться к придворному мудрецу за советом.
— Если моих ищеек не будут бояться стражники, сестры Великой матери и проводники, их не будет бояться никто! — пожаловался мудрецу расстроенный король. — А если я дам им то, что они просят, то их начну бояться я сам.
— Вы как всегда правы, ваше величество, — загадочно улыбнулся мудрец. — Вашим ищейкам не стоит покидать мир, в котором они хранят порядок. Одарите патриарха и его советников этой привилегией, и волна недовольства сразу утихнет. А что касается его подчиненных, мы что-нибудь придумаем. Враги вашего величества не ускользнут от правосудия, будьте уверены.