Мост

Он не хотел, чтобы в этой проклятой штуковине появилась даже крошечная трещинка.

Скорчившись за бетонной стеной, он молча наблюдал своим светом, как Ревик уничтожает четвёртый и последний причал на Восточной 34-й улице. Во время напряжённой перестрелки между людьми Врега и местным контингентом нацбезопасности и СКАРБа — вероятно, потому, что тех предупредили, зачем они туда явились — Ревик нацелился на сам док.

Это был один из самых захватывающих трюков, которые Джон когда-либо видел — Ревик каким-то образом взял эту массивную конструкцию из стали, железа и органического композита и скрутил её до неузнаваемости, как лист бумаги, скомканный в руке.

Через несколько минут он поджёг заряды, принесённые Адипаном на склад.

К тому времени перестрелка уже затихала.

С лодками было проще, так как все они работали на бензине и могли быть подожжены на расстоянии.

Резервуары для хранения природного газа, пропана и бензина также сделали склады простой мишенью, хотя колоссальный грохот взрывов немного нервировал. Джон сидел на корточках рядом с Ревиком, погрузившись в близость его света и держа щит, пока элерианец переключил своё внимание на карантинный и расовый контрольно-пропускной пункт, а затем на аппарат безопасности вдоль самой набережной.

Он быстро справился со всем этим.

Совсем как и на севере, ОБЭ-ворота он вырубил последними.

Он делал это так же методично — устранял каждую соединительную точку, генератор поля, магнит и панель управления, которые имели хоть какое-то отношение к работе ворот.

Под конец Джон почти не слышал выстрелов со стороны команд Врега и Ниилы.

Что же касается самого Ревика, то к тому времени он уже был почти под кайфом от света и телекинеза. Балидору всё время приходилось хватать его за руку и тащить вниз, за цементную стену, отделяющую карантинный центр от главной дороги.

В противном случае Ревик просто стоял бы там, направляя свой свет только глазами, с безмятежным выражением на лице.

Может быть, он находился слишком высоко в своём собственном свете, чтобы помнить, что они могут убить его.

В любом случае, Джон понимал, почему у Ревика всегда были «кураторы» во время Первой Мировой Войны, которые помогали ему в таком состоянии. Мало того, что он нуждался в щитах, так под конец он ещё и был похож на реально обкуренную лазерную пушку — обладающий машинной точностью и сосредоточенностью, но в то же время совершенно отключившийся от реальности.

Когда он закончил взрывать последний комплект трансформаторов на воротах, его глаза, наконец, потускнели, померцали и, в конце концов, погасли после этого резкого, ослепляющего зелёного цвета, перешедшего в прозрачный, бесцветный оттенок его нормальных радужек.

Сначала он почему-то посмотрел на Джона.

Изогнув тёмную бровь, он позволил лёгкой улыбке тронуть его губы.

— Как думаешь, это привлекло её внимание? — спросил он.

Джон не удержался и рассмеялся.

Он остановился, когда небольшая суматоха возле припаркованных «Хаммеров» снова притянула его взгляд к дороге.

В центре этой суматохи он увидел Элли.

Она пробивалась сквозь защитную толпу разведчиков, включавшую Юми, Врега, Джорага, Иллега и Ниилу. Ревик жестом показал им отойти, слегка хмуро поджав губы, и Элли почти подбежала к нему, овившись вокруг его тела таким образом, что это вынудило Джона отвести взгляд и невольно покраснеть.

Через мобильную конструкцию он, как, вероятно, и большинство видящих, чувствовал, что она реагирует на использование Ревиком телекинеза совсем не в платонической манере.

Со своей стороны, Ревик, похоже, тоже не оставался безразличным к этому — или к ней.

Когда реакция между ними усилилась через его собственную связь с ними двумя, Джон отступил, как физически, так и своим светом.

Отойдя как можно более небрежно, он присоединился к группе видящих, стоявших рядом с Хаммером, но не раньше, чем увидел, как Элли дёрнула Ревика за волосы, открыто прося поцеловать её.

Джон отвёл взгляд, увидев, что Ревик начал уступать.

Когда он добрался до других видящих, большинство из них тоже вежливо и осторожно смотрели в разные стороны, делая вид, что ничего не замечают. Джон посмотрел вниз, поправляя свой бронежилет, внезапно осознав, насколько он вспотел. Рубашка прилипла к спине и груди; он чувствовал, как по спине в душном воздухе стекают струйки пота.

Он изо всех сил постарался отодвинуть свой свет подальше от двух элерианцев, когда почувствовал ещё более горячие импульсы от их света. Однако это становилось всё труднее — особенно потому, что ему до сих пор приходилось держать щит над ними обоими.

Засунув руки в карманы, он подошёл поближе к воде, глядя на Ист-Ривер и пытаясь собраться с мыслями.

Он всё ещё стоял там, когда тяжёлая рука опустилась на его плечо, заставив его подпрыгнуть.

Он ожидал снова увидеть Врега или, может быть, Джорага, но вместо этого обнаружил, что смотрит на странно человеческие черты лица Балидора. Его серые глаза пытливо смотрели на Джона, а выражение его красивого лица было трудно прочесть.

Джон не мог не заметить, что лидер Адипана выглядел более потрёпанным, чем обычно — отросшая щетина, взъерошенные каштановые волосы, прилипшие к вспотевшей шее, пятна сажи на лбу, кожаные перчатки для стрельбы и патронташ гранат, пересекавший грудь наискось. Он слегка пах дымом и подпалёнными волосами.

Джон с трудом сдержал улыбку; обычно Балидор выглядел так, словно только что постригся, побрился и вышел из душа.

Какая-то особенность военной карьеры, как всегда считал Джон.

Сегодня он больше походил на старую рекламу, предназначенную для скучающих руководителей корпораций — ту, что изображала красивого парня средних лет, который гоняет на мотоциклах по выходным, когда не катается с моделями в бикини на своей частной яхте.

Балидор тихо фыркнул.


Джон покраснел, поняв, что видящий услышал его, но улыбка на лице лидера Адипана не утратила своей теплоты.

— Полегче с ними, — посоветовал он, сжимая плечо Джона. — Особенно с ним.

Поняв, кого он имеет в виду, Джон покачал головой, чувствуя, как его челюсть напряглись.

— Я ни о чём не думал, ‘Дори…

— Чушь собачья, — любезно сообщил Балидор.

Сухой, знающий юмор жил в его словах, когда он добавил:

— Мы все думали о разных вещах, брат… и гадали, и размышляли, и да, сплетничали. Я, как и все остальные. Но я подозреваю, что Нензи судит себя гораздо суровее, чем остальные из нас. По правде говоря, он чертовски запутался. По многим причинам.

Балидор посмотрел Джону прямо в глаза.

— Я знаю, что тебе это известно наверняка лучше, чем любому из нас, — добавил он. — Но способность Прославленного Меча ясно и логично мыслить в отношении своей пары никогда не была одной из его сильных сторон. Независимо от её психического состояния. Или его собственного.

Джон кивнул, сглотнув слюну.

Он знал, что Ревик пребывал в смятении.

Больше, чем просто в смятении — Ревик уже некоторое время балансировал на грани.

На этот раз ему удавалось лучше сосредотачивать своё безумие, чем в прошлом — возможно, потому, что теперь у него был ребёнок. Или, возможно, его подпитывала месть — отказ терять контроль, пока он не разберётся с Касс и Тенью.

Но сейчас, размышляя об этом, Джон понял, что кое-что изменилось. Даже с тех пор, как Ревик решил позволить Элли сопровождать их в Нью-Йорк, что-то изменилось.

Может быть, это началось раньше, когда они вчетвером создали световую связь.

Чем больше Джон прокручивал это в голове, тем больше он был вынужден признать, что сознательность Элли неизмеримо улучшила психическое состояние Ревика, и не только потому, что Ревик с тех пор не появлялся мертвецки пьяным у двери Джона — и не пытался убить его.

Ревику стало лучше.

Не настолько хорошо, чтобы скакать по лугу и нюхать тюльпанчики, но он определённо стал больше похож на самого себя, чем когда-либо за последние месяцы. Может быть, увидев, что его жена очнулась и ходит, пусть даже с таким пустым выражением лица, он просто обрёл надежду.

Конечно, это также могло иметь какое-то отношение к тому, что изменилось, когда она наехала на него в том подвале в Сан-Франциско. Или после того, как Ревик провёл почти час, крича на неё в их спальне наверху, прежде чем всё стало пугающе тихо.

Но Джону не хотелось об этом думать.

Он оглянулся через плечо на Ревика.

Рука элерианца обвилась вокруг Элли, прижимая её к себе, пока он смотрел на воду. Его ясные глаза снова вспыхнули жизнью, светясь бледно-зелёным светом. Взглянув на лицо Элли, Джон понял, что и её глаза сделали то же самое. Её пальцы сжимали ладонь Ревика и его спину, её руки с удивительной силой обхватывали его, пока они обнимали друг друга.

Когда Джон взглянул на лицо Ревика, он заметил, что видящий смотрит на него.

— Что теперь? — спросил Джон через связь.

Взгляд Ревика стал резче.

— А теперь пойдём домой, повидаемся с друзьями, — он провёл рукой по волосам Элли, осторожно убирая их с её лица. — …и мы будем ждать.

— Ждать чего? — спросил Джон.

— Когда эта сучка мне позвонит, — сказал Ревик, слегка улыбаясь.

Джон заметил, что эта улыбка не затрагивала глаз Ревика.

Наблюдая за тем, как элерианец наклонился к уху Элли и тихо заговорил с ней, Джон понял, что он снова пялится, и отвернулся, сглотнув и обдумывая слова Ревика.

В них действительно имелся извращённый смысл.

Теперь, когда Ревик более или менее преуспел в изоляции Манхэттена от остального мира, уничтожив при этом значительную часть его оборонительного и наступательного потенциала, Касс, Фигран и Тень будут вынуждены вести с ним какие-то переговоры.

Или, да, попытаться убить его.

Ни один из вариантов не казался Джону более невероятным, чем другой. Он знал Касс почти всю свою жизнь, но после всего, что он видел за последние шесть месяцев, он чувствовал себя совершенно потерянным, когда дело доходило до предсказывания её следующих шагов.

На самом деле сейчас Касс казалась ему попросту психопаткой.

Наблюдая, как Ревик ведёт Элли обратно к ряду «Хаммеров», Джон мог только тихо фыркнуть, обдумывая легкомысленный ответ Ревика. Он наблюдал, как Ревик одной рукой сделал знак Врегу, прося его поднять пуленепробиваемое стекло, чтобы защитить их от улицы, прямо перед тем, как вслед за Элли забраться на длинное сиденье во втором из трёх Хаммеров, припаркованных на обочине.

Когда он в последний раз был в Нью-Йорке, Джон ещё хотел помочь Касс.