Мост

Он пренебрежительно отмахнулся от неё, но это тоже уже стало частью их ритуала.

Данте поднесла пальцы к своей гарнитуре. На фоне она держала сменяющиеся экраны — они мелькали медленнее, чем до цунами, но она всё равно делала несколько дел разом.

Наклонившись поближе к консоли (хотя его ноги покоились на столе), Викрам прибавил громкости для игравшей музыки — увертюра «1812 год» Чайковского, ещё одна шуточка для своих. Они взяли привычку включать эту композицию всякий раз, когда разыгрывался особенно хороший шторм — молнии, гром над головой, ураганный ветер бил в окна отеля и заставлял органические панели вибрировать.

Совсем как сейчас.

Как минимум это отвлекало их от того, что наверняка происходило в подвале, с насосами, полями и видящими, которые этим всем занимались.

Анале хмыкнула в знак согласия, одарив Данте улыбкой сжатых губ.

Она почти не помедлила, продолжая просматривать Барьерные транскрипции последнего прыжка команды Варлана; её пальцы умело двигались над клавишами, пока она помечала каждую идентифицирующую характеристику и сопоставляла её с aleimi-сеткой и физической реальностью.

Данте мало что знала о работе по Барьерному отслеживанию, но выглядело это довольно муторной работой.

Она повозилась с этим достаточно, чтобы у неё официально пробудился интерес. Деклан пообещал объяснить ей основы, как только у них появится свободное время.

Она также мало что знала о Варлане — только то, что он какой-то супер-видящий с запредельными навыками, работающий на Меча. Меч назначил его и Чандрэ (ту индийскую цыпочку, которая выглядела как охотница за головами из какой-то видеоигры о разграблении гробниц) выслеживать и шпионить за китайским видящим Дитрини.

Пока что они не сумели получить много новой информации. Они смогли отследить его передвижения (это минимум, который хотел получить Меч), но больше ничего.

Судя по тому, что слышала Данте, этот парень Дитрини был совсем уж поехавшим чудиком.

Они преследовали его в канализациях, когда ударило цунами, так что многие видящие винили его в смерти своих товарищей, которые оказались там в ловушке. Многие довольно яро выступали за то, чтобы Чандрэ грохнула этого придурка, с помощью Варлана или без него.

К этому времени Данте уже знала, что вопреки их злости на Дитрини и вопреки распространённому мнению, пропагандировавшемуся в новостях, большинство видящих, работавших на Элли Тейлор и Меча, были довольно добросердечными. Они очень переживали за своих друзей, и им не нравилось, когда их люди страдали или погибали — хоть люди, хоть видящие. Если отбросить в сторону всю их крутизну террористов-видящих и беспрестанные подколки, шутки и пошлые намёки, то все они были кучкой добряков.

Данте уже отбросила попытки притворяться, будто ей на них насрать. По правде говоря, они начинали казаться более близкой семьёй, чем её люди.

Ну, за исключением её мамы.

И да, может быть, это всё — лишь один большой фокус с разумом. Она читала о том, что люди испытывали смятение и привязывались к своим похитителям. И да, они прошли через серьёзное дерьмо вместе, это нельзя отрицать, хотя прошло всего несколько месяцев.

Но Данте воспринимала это не так.

Она уже не думала, что они ментально давят на неё, хотя Дек и Вик признались, что кое-что делали с ней, когда она впервые прибыла в отель. Они утверждали, что сделали это в основном для того, чтобы не дать ей слишком перепугаться. Они также несколько раз делали это для того, чтобы заставить её поспать — так сказал Викрам.

Эти признания казались Данте более-менее правдивыми.

Глупо это или нет, но она им доверяла.

Она долгое время противилась этому, притворялась, будто не доверяет им, но когда дело принимало серьёзный оборот, она им доверяла. Она раз за разом видела, что их слова вовсе не расходятся с их действиями.

Более того, они рисковали своими жизнями ради неё. Не только когда вытаскивали её из той бомбёжки в лобби отеля или не пускали на затопленные нижние уровни. Они давали ей еду и только потом ели сами. Они как ястребы наблюдали за другими людьми и даже видящими-беженцами в её присутствии, следили, чтобы никто её даже пальцем не тронул.

Они ставили на место каждого, кто переступал границу, даже если кто-то просто неуважительно отнёсся к ней.

На самом деле, странно было думать, что раньше она боялась этих парней.

Большинство здешних видящих было кучкой милых котиков.

Она даже один раз совершенно случайно довела Викрама до слёз, когда сорвалась на него за критику её попытки пресечь слежку за её же взломом. Она слишком устала. Он слишком устал. Это произошло во время того ужасного периода, когда они все ещё доставали тела из затопленного подвала, и в их числе был какой-то видящий из Адипана по имени Санджей, который был другом Вика — они вместе ходили в школу для видящих в Азии или типа того.

Данте тогда гневно расхаживала туда-сюда, обзывала его «ледянокровкой» и обвиняла в том, что он проделывает с ней какие-то ментальные трюки, но вдруг обернулась и увидела, что по его лицу катятся слёзы.

После этого она почувствовала себя последним куском дерьма.

Она пошла с ним на похоронные обряды, пытаясь как-то загладить вину перед ним, хоть толком и не понимала, что происходит. Все видящие, похоже, были рады видеть её. Данте получила много объятий и поцелуев в щёку; это ошеломляло, даже если не брать в расчёт все напевы, барабаны, колокола, странные журчащие и завывающие горны и всё остальное.

Они нарисовали картины на стенах одной из нижних комнат. Каждая изображала одного из их погибших друзей — Санджея, Фарадора, Джалара, Крибола, Тана. Все они были из Адипана — это что-то вроде ниндзя-видящих, насколько поняла Данте.

Джокко тоже умер. Он был из числа Повстанцев, но они нарисовали его картину вместе с остальными.

Он пошёл в канализации с группой других видящих, следуя за Мечом, Джоном и сыном Меча, Мэйгаром. Он сначала помог своим видящим выбраться, подталкивал их вверх по лестнице, но он, Крибол и Тан оттуда уже не выбрались.

Джокко был Повстанцем в обеих войнах, по словам Рэдди и Милы, двух других бывших Повстанцев, которые после обнаружения его тела ушли в депрессию и запой.

Так что да, для них Джокко был своеобразным героем.

Данте невольно испытывала смешанные чувства по этому поводу, поскольку он в основном помогал Мечу истреблять людей во время Первой Мировой Войны, но она могла оценить, что он старался спасти своих друзей наперёд себя самого.

Во время второго цунами Викрам остался с ней на всю ночь.


Во время третьего они все торчали вместе, присев в одном из гигантских конференц-залов на пятидесятом этаже вместе с большинством людей из Сан-Франциско и несколькими видящими, чьи имена значились в Списках. Электричество отрубилось, конечно же, так что они все сидели на корточках со свечками, как будто при маленьких кострах, и передавали горячие напитки, разогретые на одной из шести плиток, работавших на аккумуляторах — их они выудили из хранилища.

Даже владелец отеля, Налдаран, той ночью остался с ними, устроился на кожаном кресле в своём дорогом костюме, зажал длинные ладони между коленями и уставился на освещённые свечами стены. Зловеще было слушать, как сталь и стекло здания скрипят и стонут, а снаружи воет ветер, швырявший дождь в панели чередой выстрелов.

Они включили на громкую связь внутренние коммуникации, так что они слышали, как команды борются со щитами и в подвале, и на крыше. Хотя никто не озвучивал это вслух, но все они понятия не имели, переживут ли эту ночь.

Так что да, видящие оказались вовсе не такими, как представляла себе Данте.

Это осознание заставило её задуматься, сколько же ещё бреда скормила ей её собственная раса за многие годы, посредством новостных каналов и всего остального.

— Довольно много, моя прекрасная кузина, — пробормотал Викрам, не отрывая взгляда от экрана. — Боюсь, довольно много.

Он улыбнулся, застенчиво подняв взгляд, и Данте слегка улыбнулась в ответ.

— Держись подальше от моей головы, любитель подслушивать, — шутливо пожурила она его.

Викрам закатил глаза.

— Если бы ты не кричала все свои мысли в непосредственной близости ко мне, возможно, я бы и смог держаться подальше, моя прекрасная кузина.

Данте драматически вздохнула.

— Тебе необязательно притворяться, что ты не влюблён в меня, Вик. У тебя на лбу написано.

Тут Мика тоже засмеялась.

Викрам закатил глаза, но в этот раз она сумела добиться, чтобы он покраснел.

Ещё одна из их дежурных тупых шуточек.

Взглянув на Тину, Данте оказалась получателем очередного убийственного взгляда. Похоже, Тина реально взъелась на всю планету. Она винила лично каждого из них (за исключением её секси-бойфренда, возможно) за всё, что случилось с ней в последние несколько месяцев, даже когда это спасало её задницу.

Данте закатила глаза, в этот раз убедившись, что Тина это увидела.

Затем она села на свой вращающийся стульчик и оттолкнулась кроссовками, чтобы повернуться обратно к своему монитору. Её монитор был лишь капельку новее того, который Викрам смастерил после Большого — так они все ещё называли то цунами, которое всё вырубило изначально.

К сожалению, предохранители отказали прежде, чем они успели вырубить всё или отключить, так что при перегрузке трансформаторов накрылась большая часть современного оборудования, а большая часть десятого этажа загорелась примерно через шесть часов после затопления подвала, пока они все ещё пытались наскрести питание для щитов, чтобы не погибло ещё больше людей.

С тех пор они находились в постоянном режиме ремонта.

Данте играла с отросшей прядью её неровных, торчащих в разные стороны волос и задумчиво посасывала кончики, продолжая просматривать строки кода через гарнитуру. В то же время она боковым взглядом периодически проверяла сенсор аномалий на экране перед ней.

За последние несколько недель она потеряла ещё больше веса.

Её уже начинали журить за это, и некоторые видящие настаивали, чтобы она съедала часть их порций, поскольку она ещё «не выросла полностью», и Данте это казалось довольно забавным.

По правде говоря, она не возражала против похудения.

Что-то в худобе подходило ко всей этой ситуации с «концом света». В любом случае, она начинала походить на свою маму, которая всегда была худенькой как Джоан Джетт, в какой-то манере ретро рок-звезды, и Данте это казалось крутым, особенно для пожилой женщины.

При мысли о маме её взгляд на мгновение метнулся к окну, наблюдая, как дождь за стёклами проносится практически вертикальными полосами.

Ей не нужно было смотреть на улицы, чтобы знать — их опять затопило.

После Большого Цунами на улицах практически всегда скапливалось как минимум тридцать сантиметров воды. Черт, да лобби отеля тоже часто оказывалось под водой, хотя теперь они быстрее брали ситуацию под контроль, потому что «Арк» работал над совершенствованием насосов.

Данте знала, что Лонг-Айленд должен ещё сильнее уйти под воду, поскольку там не было дорогой и обширной системы полей и дамб, как на Манхэттене. Место в Куинсе, где жила мама Данте, наверное, давным-давно стёрто с лица земли — при условии, что там вообще оставались живые люди, поскольку этот район находился за пределами зоны карантина, и это одно из самых худших мест по заражению C2-77.

Учитывая тамошнюю плотность населения, там болезнь распространялась как дикий пожар.

Выбросив из головы мысли о маме, Данте нахмурилась, уставившись на экран.

Они снова получили доступ к новостным каналам, только какая от этого польза.

Большинство станций показывало статический шум после того, как потоп ударил по Манхэттену следом за тем мощным землетрясением. Примерно через месяц несколько станцией восстановило вещание — может, половина из тех, что ранее транслировались на восточном побережье. Большинство из тех станций держались и по сей день и передавали депрессивные новости через спутниковые волны. Многие из них были подпольными или так называемыми «чёрными» каналами, и ими управляли нелегалы.

Тот факт, что они продержались дольше старых, официальных каналов главных новостных сетей, не особенно удивлял Данте.

Мятежники и повстанцы теперь правили миром.

Щурясь и всматриваясь в свой жидкокристаллический монитор, она нажала несколько клавиш, умом всё ещё по большей части сосредоточившись на экранах в гарнитуре.

Так было до тех пор, пока она не заметила мигающий огонёк на своём мониторе.

Её взгляд скользнул туда, и Данте невольно перепроверила всё ещё раз.