Морозный ветер атаки

- Тот, кто умнее тебя, - вскипел Глеб. - Хреновый ты военачальник, политрук. А с Губарева взятки гладки. В полено превратился. Действуй, говорю! Не заставляй нас нервничать.

Контуженный Зимин начал соображать. Сорванным голосом стал создавать бойцов. Те брели по петляющей поперёк дороги траншеи, поддерживали раненых. Приполз артиллерист с окровавленной головой, единственный выживший из расчета, вызвавший на дуэль целый немецкий танк. Пушкаря втянули в траншею, потащили по проходу. Он неуклюже побрёл, как косолапый медведь, и вдруг снова разразился беззвучным смехом. Выжили, включая раненых, семнадцать человек.

Над шоссе стелился густой дым, закрывая фашистам обзор. Бойцы пошли по дороге, волоча раненых и капитана Губарева, у которого уже проявлялись проблески сознания. Спустились в кювет, двинулись к оврагу. День выдался безветренный. Дым застыл, будто приклеенный. С левого фланга было видно как по дуге движутся два танка, готовясь нанести удар и проутюжить траншею.

Разведчики припали к амбразурам. Радостно воскликнул Гулыгин, обнаружив целое противотанковое ружьё и пару патронов к нему. Он потащил свою бандуру на левый фланг, бормоча что враг не пройдёт, победа сегодня точно будет за ним . И действительно задержал оба танка, вынудил их сделать остановку. Пуля черкнула по броне рикошетом. Танкистам это не понравилось, но они предпочли не лезть вперёд пехоты.

Атака пешим строем снова захлебнулась. Встретив плотный огонь немцы попятились, спрятались в дыму. Количество трупов на склоне продолжало расти. Погиб офицер, отчаявшийся вынудить солдат умереть за идеалы рейха. Он побежал вперёд, вдохновляя пехоту личным примером и мгновенно был убит. Шубин вспотел. Замёрз палец, которым он давил на спусковой крючок.

На левом фланге снова активизировались танки, продвинулись вперёд, открыли огонь. Взрывы накрыли часть траншеи, забитую упавшими бойцами. Ещё один залп, уже ближе. Отшатнулся от бруствера красноармеец Черенков, сполз по стенке траншея. Глаза остановились, из под шапки потекла струйка крови. К нему метнулся Неделин бывший инструктор райкома комсомола по пропаганде и агитации. Но взрывом по соседству вывернул пласт земли. Осколки прошили тело и тридцатилетний ополченец, обещавший стать хорошим разведчиком, за мертва повалился на колени Черенкову.

Шубин решился. Хорошего помаленьку. Теперь каждая минута промедления стоила жизни. Танки обходили возвышенность. Поднимала голову пехота. Лейтенант прокричал:

- Все на выход, товарищи! Размялись и будет.

Разведчики пригнувшись побежали по траншеи. Прикрывать отход остались Корзун и Равикович. Они увлеклись боем и боеприпасов скопили больше чем товарищи. Пехота боязливо двинулась вперёд. Она не могла топтаться у траншеи до нового города. Разведчики по очереди перекатывались через дорогу, словно парашютисты, покидающие самолет. Метров семьдесят до оврага съезжали вниз как на санках. Немцы не догадались перекрыть лощину.

Шубин сидел на корточках, пересчитывал людей. Разведчики уходили по пади. Тропинку в снегу уже протоптали люди Губарева. На брошенной позиции гремели взрывы. Подошли танки и стали утюжить траншею. Подкралась пехота, но ещё боялась вставать в полный рост. Последним, тяжело дыша, подбежал Равикович, жилистый мужчина под сорок, отслуживший в армии ещё в конце 20-х, инженер на оборонном заводе. Мог иметь бронь и спокойно жить в тылу, но предпочёл записаться добровольцем. Он съехал в овраг, закашлялся.

- Все, товарищ лейтенант. Больше нет никого. Кобзон мёртв. Осколок в сердце. Жалко парня. Эх, жизнь наша горькая. - Боец поднялся и засеменил за товарищами

Шубин скрипнул зубами. Ещё троих потеряли. Шестнадцать осталось, а вместе с ним семнадцать.

Он шумно выдохнул, забросил автомат за спину и зашагал по тропе.





Глава шестая




Через час остатки роты Губарева и взвод разведки вышли в расположение полка. Местность была сложная – овраги, вздыбленная земля. Затевать здесь фланговый маневр немцы не могли.

На шоссе, метрах в двухстах, шёл тяжёлый бой. Полк Фёдорова пока держался. Он зарылся в землю. Комполка успел перегруппировать силы пока в нескольких километрах к северу гибло подразделение Губарева.

К разъезду Сухаревка немецкая колонна подошла вконец измотанной. На памятной высоте немцы потеряли несколько танков, роту пехоты. Им требовалось время, чтобы прийти в себя. Подкрепление гитлеровские части не получали, обходились тем, что имели.

Главная задача на этом этапе битвы была простой. Измотать фашистов до предела, раздробить на части, не позволить собрать силы в кулак. Полк сопротивлялся яростно. Отбивал уже вторую атаку. Противник выдыхался.

Фёдоров приказал поставить вдоль дороги зенитки. Они поражали танки с тем же успехом, что и самолеты. Несколько раз красноармейцы переходили в контратаку, отбрасывали противника. Уставшим разведчиком дали несколько часов на отдых. Бездельничать сверх нормы они не могли. Обстановка постоянно менялась.

Бойцам Фёдорова пришлось отступить. Они стояли бы и дальше, но противник появился на левом фланге, потеснив третий стрелковый полк. Надо было выравнивать линию фронта, чтобы не оказаться у врага в тылу.

29 ноября мотопехотный батальон Вермахта, усиленные тремя танками, взломал советскую оборону в районе села Мышецкого. Подошла резервная рота, завязался долгий и тяжёлый бой. Не менее жаркая схватка вспыхнула у села Владычино. Стрелковая рота капитана Самарина заняла оборону на окраине Красной Поляны, небольшого населенного пункта, к западу от Лобни. Севернее села кипел бой. Противник использовал авиацию и тяжёлую технику. Оборона трещала по швам. Советские подразделения получили приказ оставить Красную Поляну и отступить к окраинам Лобни. Туда уже спешили свежие части 331-ой стрелковой дивизии 20-ой армии, но пока они находились на марше.

Обстановка создалась критическая. Стрелковая рота из Красной Поляны уходила неохотно. Подразделение было полностью укомплектовано, хорошо экипировано. Но приказ есть приказ. Рота ушла на восток. Деревня замерла в тревожном ожидании, даже собаки перестали гавкать, испугано бегали по улице.

Первыми в деревню въехали мотоциклисты, пронеслись по улице до восточной околице, там остановились перекурить. Два мотоцикла двинулись на южную окраину деревни. Там была высота, господствующая над местностью. А от деревенской улицы ответвлялась дорога в южном направлении. Эту точку тоже заняли мотоциклисты.

Следом в деревню въехали два грузовика, набитые пехотинцами. Машины встали у здания поселкового совета. Солдаты спешились, разбежались по дворам. Мороз крепчал. Приходилось постоянно находиться в движении. Под шинели солдаты надевали тёплые вещи, конфискованные у сельчан, тем и перебивались. Армия ещё не превратилась в цыганский табор, но уже начинала напоминать войско Наполеона, спасающееся от русской зимы.

Население деревни вело себя мирно, захватчиком не перечили и на первых порах обошлось без стрельбы. В деревню продолжал прибывать грузовой транспорт. Вездеходы тащили орудия. Основная масса шла без остановки на Лобню. Но часть войск командование решила разместить в Красной Поляне. Была задумка предпринять неожиданный манёвр в южном направлении.

Подошёл штабной БТР-251, легковой «Опель» с увеличенным дорожным просветом. Количество войск на единицу площади русской земли становилось значительным. Солдаты шарили в погребах, изымали всё съедобное, рылись в вещах. Колхозники не роптали, мрачно смотрели как злые чужестранцы в незнакомой форме переворачивают вверх дном их дома.

«Опель» и штабной БТР свернули с деревенской дороги к южной околице. Мотоциклисты продавили колею. Местность в этой части деревни заметно поднималась. Вершина возвышенности служила смотровой площадкой. Мотоциклисты оцепили территорию, огляделись по сторонам. Легковушка и бронетранспортёр остались внизу. Наверх поднялись два офицера. Один имел знаки различия гауптмана, другой майора. Первый был сложный спортивно, имел каменное лицо. Майор не столь скрупулёзно заботился о своей физической форме, имел лишний вес и обвислые щёки. Зимние шапки в Вермахте не выдавали. Их заменяли ватные подшлемники, поверх которых натягивали каски или фуражки.

Капитан снял перчатки, дыхнул на замёрзшие пальцы, энергично потёр ладони друг о друга. Потом снова надел перчатки и вооружился биноклем. Местность плавно спускалась. За околицей начинался глухой кустарник, непроходимый даже в зимнее время. Дорога, выходящая из деревни, вливалась в заросли, терялась за шапками растительности.

- Отто, я вижу Москву, - удивлённо сказал майор. Казалось он забыл про холод. Жадно приник к окулярам. - Чёрт меня подери, Отто, если это не Москва.

В бинокль просматривались высокие здания. Их было много. Они простирались на обширной площади. Ничего удивительного в этом не было. Расстояние от Красной Поляны до центра Москвы составляла меньше тридцати километров.

- Я тоже вижу, герр Хайзенгольц, - пробормотал гауптман. - Вот она, рядом, большевистская столица. Сколько крови мы за неё пролили. Ничего скоро будем пить шампанское на Красной площади и смотреть как наши войска проходят парадом. Как вы думаете, майор, это Кремль?

- Не уверен, Отто, это просто высокие московские здания. Но Кремль где-то там. Я впечатлён, Отто. Отсюда действительно великолепный вид. Впрочем я предпочёл бы увидеть то же самое, но без бинокля.

- Увидим, герр Хайзенгольц, непременно увидим. Ещё один день, от силы два или три, учитывая капризы погоды и ожесточенный характер сопротивления русских. Говорят в Москве неплохие гостиницы. Вы не слышали?

- Подождите со своими гостиницами, Отто. Русские не сдаются, но мы их перехитрим. Вы уверены, что хотите обследовать эту дорогу.


Майор кивнул выбритым подбородком:

- Да, герр майор. Это будет кратчайший путь и сопротивление на этом участке мы не встретим. Пусть русские думают, что нас интересует Лобня и всё имеющее выходы на пригодные для переброски войск шоссе.

- Но нас действительно интересует Лобня, Отто, - засмеялся майор.

- Хорошо. Я знаком с этим планам. Не исключаю, что в нём есть «зерно». Берите танк, грузовик с пехотинцами и обследуйте местность на предмет внезапного удара. Уверены, что там не спрятались русские?

- Уверен, герр майор. Регулярных частей там нет. Это данные нашей воздушной разведки. Можно верить.

- Тогда удачи, Отто. И да прибудет с нами Бог. Идите греетесь свой БТР. А мы у печи погреемся, не бось денщики уже отыскали подходящее помещение, - майор засмеялся.

Офицеры постояли ещё немного, обменялись парой фраз. Вид в окуляры бинокля завораживал. От него невозможно было оторваться. Они разглядывали Москву…

А из оврага у дороги их разглядывал в бинокль лейтенант Шубин. То, что Красную Поляну придётся отдать наши знали ещё вчера. Удерживать эту деревню было невыгодно. Все силы переместились к Лобне. А взвод разведки выдвинулся на территорию, которую предстояло занять немцам.

Экипировка позволяла несколько часов провести в снегу, но конечности уже подмёрзли, хотелось двигаться. Основная часть отряда сидела в овраге метрах в тридцати к югу, а трое лежали на краю лесного массива. Лазаренко помалкивал. Левашов иногда начинал что-то мурлыкать, но осекался и виновато поглядывал на командира. Небольсин и Курёхин недавно доложили: «Немцы обосновались в Красной Поляне и очень уж их там многовато».

Шубин что-то почувствовал, решил задержаться. Офицеры стояли на околице разглядывали в бинокль Москву. Вид у них был такой, словно они уже в городе. Порой закрадывалось предательское отчаяние - неужели отдадим Москву. Ведь вот она. Пешим шагом за пять часов можно дойти. А если на танке?..

Темп наступления немецких войск замедлялся, но они всё равно не стояли на месте. Глеб гнал от себя недостойные мысли, но они неизменно возвращались.

Потом эти двое опустили бинокли, закивали на дорогу под боком у разведчиков. В этот момент Шубину показалось, что немцы кивают именно на них. Дорога одно название, не для автомобильного транспорта. Но вездеходы, танки и БТРы могли пройти. Куда вела эта дорога Шубин толком не знал. Но немцы разглядывали её с таким видом, словно это было для них всё.

«Не думают ли в тыл зайти? - закралась тревожная мысль а может данным направлением, да напрямую к столице? Нет, напрямую не выйдут. А вот пропустить по дороге парочку бронетанковых полков, ударить в тыл обескровленным частям второй Московской дивизии и будет катастрофа».

Требовалось подтверждение. Могла ли подвести интуиция. Офицеры ушли со смотровой площадки. Завелись двигатели, раздался надрывной мотоциклетный треск.

- Уходим, товарищ лейтенант? - прошептал Левашов.

- Замёрз? - покосился на него Глеб.

- Есть немного, - согласился боец. – Почему мы тут лежим, товарищ лейтенант? Представление кончилось. Локоть рядом, а не укусишь. Это я про немцев и Москву ю.

Нет не подвело чутье. Не прошло и пяти минут как из-за холма выехал пятнистый БТР с двумя антеннами и стал вписываться в изгибы подозрительной дороги. Следом шёл танк средний Т-3. За танком вездеход с закрытым брезентом кузовом.

«Больше отделения в него не посадишь, - мысленно прикинул лейтенант. - Почему бы не попробовать. Танк, конечно, грозная сила, но в чистом поле, а не в лесу, где толку от него очень мало. Зачем он немцам? Для самоуспокоения? Проверяют пройдут ли танки по этой дороге»?

Боевая техника приближалась к зарослям. Антенны на борту указывали, что в бою машина используется как передвижной командный пункт. Чего именно? Батальона? Полка? Гадать бессмысленно.

Один из офицеров на холме имел знаки различия гауптмана. Возможно он и возглавлял штаб батальона. Или майор? Но это вряд ли. Физиономия у майора уж больно не боевая.



Колонна шла со скоростью пешехода и выйди напрямую она вряд ли разгонится. Здесь не шоссе Мюнхен-Берлин. В голове прокручивались варианты возможных действий. Колонна находилась рядом. В БТРе попискивала рация. Из вездехода доносился нервный смех.

- До чего же холодно, чёрт возьми! Но мы потерпим. Москва рядом! Там уже греют наши зимние квартиры.

- Сержант, давай к нашим, - решился Глеб. - Сопровождаем колонну. Из леса не выходим. Вояки в вездеходе нас заметить не должны, иначе всё пропало. Раньше времени огонь не открывать. Деревня близко, к немцам подойдёт подкрепление.

- Понял, товарищ лейтенант, - глаза сержанта загорелись огнём. - Но чувствую далеко они не уйдут. Проведут рекогносцировку, пошарят по округе и назад. Атакуем, в деревне всё равно услышат. Звуки по морозу как по воде.

- Переживём. Значит действуем быстро, чтобы осталось время уйти.

Бестолковых в строю не осталось, раз выжили значит умные. Колонну сопровождали аккуратно. Скользили за деревьями, словно призраки. Советских войск в районе не было. Населённые пункты практически отсутствовали. Дорога состояла из вереницы колдобин. Разведчики перебегали, лежали в снегу, терпеливо ждали пока боевая техника преодолеет препятствие и двинется дальше.

Колонна смотрелась внушительно, но и семнадцать человек у лейтенанта тоже сила. Опыт подсказывал, что справиться можно, лишь бы немцы раньше времени не повернули назад.

Ивняк простирался на многие километры, заросли уплотнялись, но разведчики не отставали.

Колонна прошла по дну пересохшей речушки, продавила метровый слой снежного покрова, вскарабкалась на косогор.

«Километр проехали, - отметилась в мозгу. - Еуда они собрались»?

Метров через триста снова препятствия. Речушка, покрытая коркой льда, петляла по зарослям. Показался добротный на глаз мостик. БТР вскарабкался на настил. Водитель сбросил скорость. Мостик выдержал. Его строили на совесть ещё в царские времена. Боевая машина медленно прошла по настилу, выбралась на другой берег и неторопливо покатила в заросли. Танк тоже сунулся на переправу, очевидно, экипаж состоял из шутников. Конструкция прогнулась, затрещала и тяжёлая машина вместе с мостом погрузилась в реку, проломив лёд и подняв кучу брызг.

Ничего нештатного в этой ситуации экипаж не заметил. Глубина реки была от силы по пояс. Танк шёл на пониженных оборотах с такой невозмутимостью, словно под ним была ровная земля. Затрещали под гусеницами брёвна наката изогнулась сплющенная опора. Казалось танкисты получают удовольствие от того, что натворили.

Машина медленно прошла по руслу, заехала на небольшой обрыв, продавив колею для следующего сзади вездехода. Затем, изрыгая зловонный выхлоп, отправилась дальше за БТР.

Вездеход с пехотой притормозил, сместился в сторону от раздавленной переправы, накренился сползая в русло. Он мог бы беспрепятственно преодолеть преграду, но в этот момент всё и началось.

Под колёсами взорвались две гранаты. Для этого Курёхину и Асташкину пришлось выпрыгнуть на лёд. Кабина вздрогнула, окуталась дымом. Подчинённые Шубина открыли кинжальный огонь. Разлетелись стёкла. Сидящим в кабине сразу не поздоровилось. Вездеход продолжал ползти. Пули кромсали брезентовый тент. Один из пехотинцев собрался перевалиться через борт и погиб под колёсами. Остальные и того не успели, умирали в темноте и неведении.