Морфо

Демон Вины, перехватив взгляд Флинна, сунул большой палец в рот и раздул щеки. Красное тело взбухло, как тесто на дрожжах. Он рос и рос, заполняя собой пещеру, пока шесть острых ушей не задели огромную люстру. Демон загородил собой дверь.

– От себя не сбежать, Флинн, пойми же это, – синхронно произнесли зеркальные двойники. – Прими себя – и все закончится. Ты уже попросил прощения у всех, кроме себя. Ты достоин его.

– Не достоин! – с жаром запротестовал Флинн.

– Зачем ты мучаешь себя? – Голоса зазвенели сильнее. – Кому от этого станет легче?

– Разве человек не должен раскаиваться?! – Флинн упал на колени: вес короны заставил его опуститься. – Разве не должен расплачиваться за свои проступки?!

– Утопать во мраке своей души легко, для этого ничего не нужно делать. К чему приведет твое безграничное чувство вины? Да, ты часто ошибался, но прими себя, и тогда поймешь, куда нужно идти, чтобы стать лучше. В этом весь смысл.

– Но как? Как это сделать? Вам легко говорить! Вы всего лишь холодные и бесчувственные отражения! Быть человеком трудно!

– А быть хорошим человеком еще труднее. Для этого ты должен принять в себе худшую сторону, а после двигаться от нее, а не к ней. Когда ты идешь на восток – ты всегда идешь с запада. Так и здесь.

– Нет, – ответил Флинн, медленно мотая головой. – Я не смогу. Не смогу простить себя.

– В тебе говорит твоя слабость! – От гула зеркальных голосов задрожали стены.

Демон Вины встал и угрожающе навис скалой. Огромная ступня приподнялась и рухнула. Бум! – ударная волна повалила Флинна на спину. Он перевернулся, а потом с невероятным усилием оторвал тело от пола, выпрямился и медленно побежал к коридору, откуда пришел. Демон тяжелой поступью направился за ним. Но Флинн вовсе не думал убегать. Он хотел отвлечь демона, отвести подальше от двери, чтобы у него был шанс добежать до нее и выбраться отсюда. Когда Флинн почти добрался до проема, демон нерасторопно наклонился и попытался прихлопнуть его, как муху, но он отпрыгнул вбок. Красный громила не успел затормозить и шмякнулся лбом о стену, сбив ушами несколько сталактитов. Флинну нужно было действовать быстро, пока демон не пришел в себя. Он почти добрался до цели, но тут его повалила вторая ударная волна. Флинн перевернулся на спину, и громадная ступня неожиданно обрушилась на него. Демон одной ногой встал ему на грудь, не давая сдвинуться.

«Зараза! И как только побороть эту махину?! Уже согласен и на ту иголку, которую предлагал Тайло!» – подумал Флинн с отчаянием.

Он хотел поднять голову, но демон надавил сильнее и зарычал ему в лицо. Флинн дернулся и ударился затылком об пол, свинцовая корона высекла искры. Он с болезненным стоном прикоснулся к голове. Один из волосков был слишком уж жестким. Флинн выдернул его, но это оказался не волос. Это была та самая иголка, которую выбросил Тайло!

«Важные вещи никогда не теряются», – прокрутил он в мыслях слова психофора.

Выжав из себя последние капли сил, Флинн с боевым кличем воткнул в демона иглу, но даже не поцарапал. Вспомнив, что в Чистилище все устроено иначе, он доверился своему чутью и поднес иглу к губам.

– Прости, – прошептал он.

Игла стала немного больше. Поняв, что задумка работает, Флинн продолжил.

– Прости, – сказал он.

Игла стала размером с шило.

– Прости! – воскликнул он.

И она увеличилась еще, став клинком.

– Прости! Прости меня!

Теперь Флинн держал в руках железное копье. Он замахнулся им и проткнул демона Вины. Тот издал протяжный свист, и его тело начало сдуваться, как лопнувший мяч. Кожа демона тяжелым занавесом рухнула на пол. Выбравшись из-под нее, Флинн поднялся на ноги и побежал к двери.

– Ну же, прости себя! Прости! Это твой последний шанс! – со стеклянным звоном прокричали зеркальные двойники.

– Нет! И никогда не прощу! Я не достоин прощения! – Голос Флинна пронзительным эхом разлетелся по пещере.

Зеркала разбились – все, кроме одного. Дверь была цела. Осколки стали магнитом притягиваться к Флинну, облепляя тело, облачая его в серебристые доспехи. Он замедлился. Ну же, еще чуть-чуть! Почти дотянулся! Флинн схватился за ручку, но повернуть ее не успел. Зеркальный кокон сомкнулся вокруг него. Все пропало.





30. Страшный (или не очень) суд




– Тишина! Суд идет! – проквакал тощий парень в костюме цвета весенней травы и открыл дверь.

Внешность у него была, мягко говоря, очень странной: огромные круглые глаза, вылезающие из орбит, маленький конопатый нос и слегка зеленоватая кожа. Ни дать ни взять – лягушка.

В зале заседаний находился длинный судейский стол, а еще стул для подсудимого, на котором и сидел Флинн. Стены были обклеены пожелтевшими листами с перечнями различных законов и списками всевозможных правил. В далекие времена их придумали люди, но, когда законы устарели и ими перестали пользоваться, они попали сюда. Так что этот зал в прямом смысле был цитаделью правосудия.

Флинн оглянулся, за его спиной с невозмутимым лицом стоял Тайло. Хоть друг рядом с ним.

Из комнаты судей выплыли двое. Рыжеволосый мужчина в сером костюме прошел за судейский стол и занял свое место. Эон выглядел старше, потому что за окном наступил вечер. За ним важно проследовала лысая кошка с женским лицом и большими глазами. Сфинкс грациозно прыгнула на стул. Пустовало лишь одно место.

– А где Аяк? Опять опаздывает? – недовольно спросил Эон у Сфинкс.

Она пропустила его слова мимо ушей и принялась вылизывать переднюю лапу.


– Эй, ты! – Эон обратился к парню-лягушке. – Сходи проверь, на месте ли наш безответственный властелин мудрости.

Пучеглазый засуетился и уже хотел проскользнуть в комнату судей, но в этот самый миг из проема на него вылетел старик с короткой бородой и сбил беднягу с ног. Господин Аяк смотрелся эффектно: гранатовый костюм, расшитый золотыми асфоделями, галстук-бабочка цвета незабудок, на глазах круглые очки с темными линзами, а на ногах ролики. Самые обычные, на которых детвора летом гоняет по улицам. Ворвавшись в зал заседаний, господин Аяк принес с собой аромат луговых цветов и немного солнечного света.

– Не надо меня искать, я уже здесь! – весело сказал господин Аяк.

– Ты опоздал! – возмутился Эон, взглядом меча молнии.

– Для справки: повелитель времени – жмот! Каждую минуту считает! Эй, зануда Эон, в твоем кармане вечность! Тебе мало, что ли? – задорно хихикнул господин Аяк и сделал круг по залу. – Прошу внести в протокол: старина Эон – тот еще скопидом! – почти в рифму пропел он.

– Что за дерзость?! – задохнулся рыжеволосый судья, багровея.

Тем временем паренек-лягушка что-то быстро записал в блокнот.

– Не записывай это, болван! – гаркнул Эон.

Паренек испугался, уронил карандаш и вытянулся в струнку.

– Что такое «скопидом»? – украдкой поинтересовался Флинн у Тайло.

– То же самое, что и скупердяй.

– Сядь уже на место, Аяк! – приказал Эон, чья раскрасневшаяся кожа почти сливалась с рыжими бровями. – Мы на суде, а не в цирке.

– А как по мне, то разница небольшая. Что то, что другое – представление. Различие только в декорациях, и на суде, как правило, мало кто смеется, – в глубокой задумчивости произнес господин Аяк. – Хотя если клоуны не смешные, то в цирке тоже не особо весело.

– Клоуны есть везде, – философски подметила Сфинкс.

– Вот! Даже Сфинкс со мной солидарна!

– Здесь только один клоун – и это ты, Аяк! – огрызнулся Эон.

– И все же утренний Эон мне нравится больше, с ним хотя бы можно в шахматы поиграть. – Господин Аяк наконец-то занял свое место за судейским столом.

– Слава творцу! Можем начинать. – Эон взял со стола папку с документами и прочистил горло.

– Нет! Стойте! Я еще не готов! – громко возразил господин Аяк. – Я в судейском смысле практически голый. На мне нет парика!

– Зачем он тебе? – осведомился Эон, теряя остатки терпения.

– Какой же я судья без парика? Это традиция! Если ее не соблюдать, то она канет в небытие. А в мире и так слишком много хорошего исчезло: сумчатые волки, саблезубые тигры, совы-хохотуньи, немое кино, рыцарские поединки. Ничего из этого не осталось, все исчезло! – Господин Аяк зачем-то полез под стол.

– При чем тут тигры, рыцари и совы?!

– При том, что если о чем-то не заботиться, то оно имеет свойство исчезать, – послышался сдавленный голос господина Аяка. – И вообще! Парики без судей бывают, а судьи без париков – никак! Нонсенс и провокация!

Господин Аяк вылез из-под стола, и теперь на его голове имелся парик, только вовсе не судейский, а женский. Длинные каштановые волосы сделали его похожим на постаревшую рок-звезду.

– Кажется, я готов, – возвестил господин Аяк и, широко улыбаясь, положил подбородок себе на ладошку.

– И ты будешь в таком виде заседать? Ты же посмешище! Сними это немедленно и не трать наше время.

– Прошу занести в протокол: Эон вовсе не глупец, а просто-напросто скупец, – отозвался господин Аяк.

– Не заносить! – крикнул Эон, сердито глянув на паренька-лягушку. Тот втянул голову в плечи и дрожащей рукой опустил карандаш. – Начинаем заседание!

– Подожди! – опять перебил его господин Аяк и достал из-под стола небольшой топор.

– Аяк, быстро убери его! Ты уже разбил им десять столов за неделю! ДЕСЯТЬ! – раздраженно прорычал Эон. – Судьи стучат по столу молотком, а не топором! Запомни хотя бы это!

– Какой в этом смысл? Молотком ничего не разрубишь! – Господин Аяк провел рукой по гладкой поверхности стола.

– Он нужен, чтобы привлечь внимание!

– Ой, скажи еще, что топор внимания не привлекает! – съехидничал господин Аяк.

– Смысл в том, чтобы привлечь внимание и оставить стол целым, – с нажимом произнес Эон.

– Это же так скучно! А как же экспрессия, зрелищность? Нет, я так не играю, – надулся господин Аяк. – Либо у меня будет топор, либо у вас не будет третьего судьи.

Эон укоризненно покачал головой.

– Начинаем заседание! – снова начал он. – Слушается дело Флинна Морфо, умершего в неполные семнадцать лет, ныне проживающего в квартале Убийц в доме Раскаявшихся. Причина смерти: утопился.

– Раз он утопился, то почему живет не в квартале Самоубийц? У нас там мест не осталось? – спросил господин Аяк. – Короче, паренек, иди с миром, только больше не повторяй подобную глупость. Жизнь так прекрасна, цени ее. Дело закрыто! – Он замахнулся, и лезвие топора вонзилось в стол. Во все стороны полетели щепки.