Молния
Часть 17 из 58 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
1
Двенадцатого января 1977 года на свой двадцать второй день рождения Лора Шейн получила в подарок жабу, которую прислали по почте. На упаковочной коробке не было обратного адреса, впрочем, так же как и записки. Лора открыла коробочку возле окна гостиной своей квартиры, и очаровательная фигурка заиграла в ярком солнечном свете непривычно теплого зимнего дня. Керамическая жаба высотой два дюйма, в цилиндре и с тросточкой, сидела на подставке в виде керамической лилии.
Две недели назад университетский литературный журнал опубликовал первое произведение Лоры: «Историю земноводного» – короткий рассказ о девочке, чей отец рассказывал ей сказки о сэре Томми Жабе из Англии. При этом только Лора знала, что эта история не совсем вымысел, а основана на реальных фактах, но кто-то, чисто интуитивно поняв, насколько это важно для Лоры, с величайшей тщательностью упаковал ухмыляющуюся жабу в цилиндре. Фигурка была с любовью завернута в мягкую хлопковую тряпочку, перевязанную красной ленточкой, затем – в папиросную бумагу, после чего помещена в простую белую коробочку на слой ватных шариков, а та, в свою очередь, – в коробку побольше, заполненную нарезанной газетной бумагой. Вложить столько трудов в упаковку дешевой пятидолларовой статуэтки можно было исключительно из желания подчеркнуть, что отправитель понимает всю глубину переживаний автора, связанных с описанными в рассказе событиями.
Для экономии арендной платы Лора снимала квартиру в Ирвайне за пределами университетского кампуса вместе с двумя первокурсницами, Мег Фалкоун и Джулией Ишиминой, и поначалу Лора решила, что жабу ей подарил кто-то из соседок. Хотя это вряд ли, поскольку Лора не успела с ними особо сблизиться. Соседки были заняты учебой и собственными делами, да и съехались они с Лорой лишь в сентябре прошлого года. Соседки клялись, что слыхом не слыхивали о жабе, и, кажется, вполне искренне.
Тогда Лора решила, что, возможно, жабу ей прислал доктор Матлин, научный руководитель литературного журнала Калифорнийского университета в Ирвайне. Лора со второго курса посещала лекции доктора Матлина по писательскому мастерству, и он советовал ей развивать свой литературный дар и оттачивать мастерство. Доктору Матлину очень понравился рассказ «История земноводного», так что, вероятно, именно он и прислал жабу, как бы желая сказать: «Хорошая работа». Но тогда почему без обратного адреса, без карточки? Зачем такая секретность? Нет, это было отнюдь не характерно для Харри Матлина.
Лора поддерживала приятельские отношения с парочкой студентов университета, но на серьезную дружбу у нее не хватало ни времени, ни сил. Учеба, подработка и писательство занимали у нее все свободное время, оставляя лишь несколько часов на сон и еду. И как Лора ни ломала голову, но так и не смогла представить, кто мог бы, изменив себе, купить керамическую жабу, упаковать ее и анонимно послать по почте.
Загадка.
На следующий день занятия в университете начинались в восемь утра, а последняя лекция – в два часа дня. Лора вернулась за своим стареньким, девятилетним «шевроле», оставленным на университетской парковке, без четверти четыре, открыла дверь, села за руль и с удивлением обнаружила на приборной доске еще одну жабу.
Изумрудно-зеленая керамическая жаба высотой два дюйма и длиной четыре лежала, подперев рукой голову, и мечтательно улыбалась.
Лора была уверена, что запирала дверь автомобиля. Впрочем, она и нашла ее запертой, вернувшись после занятий. Загадочному дарителю жаб наверняка пришлось изрядно попотеть, чтобы, открыв «шевроле» без ключа – либо нажав на кнопку блокировки двери с помощью металлического крючка, пропущенного через верхнюю часть окна, либо использовав пластмассовую отмычку, – эффектно расположить фигурку жабы.
Дома Лора поставила фигурку полулежавшей жабы на ночной столик рядом с ее приятелем в цилиндре и с тросточкой. Вечер она провела в кровати за чтением книги, но время от времени, отрывая глаза от страницы, останавливала взгляд на керамических фигурках.
На следующее утро, выходя их квартиры, Лора обнаружила маленькую коробочку на ступеньках перед входной дверью. В коробочке лежала очередная тщательно завернутая фигурка. Оловянная жаба сидела на бревне и играла на банджо.
Все чудесатее и чудесатее.
Летом Лора работала официанткой на полный рабочий день в ресторане «Гамбургер хэмлет» в Коста-Месе, но во время учебного года ей не удавалось выходить на работу чаще трех вечеров в неделю. «Хэмлет» был первоклассным рестораном, где подавали гамбургеры и вкусно кормили по умеренным ценам в уютной обстановке – балки на потолке, деревянные панели, потрясающе удобные кресла, – поэтому посетителям здесь нравилось больше, чем в других местах, где Лоре доводилось обслуживать столики. Но даже если бы обстановка была более убогой, а посетители – грубыми, она в любом случае не оставила бы эту работу, поскольку остро нуждалась в деньгах. Четыре года назад, когда Лоре исполнилось восемнадцать, она узнала, что отец учредил для нее трастовый фонд на основе средств, полученных за счет продажи после его смерти имущества, причем штат не мог использовать эти деньги для оплаты ее содержания в приютах Макилрой или Касвелл-Холл. И когда Лора смогла распоряжаться фондом, она решила потратить деньги на жилье и обучение в колледже. Отец Лоры никогда не был богатым, он оставил дочери лишь двенадцать тысяч долларов, которых даже с набежавшими за шесть лет процентами не хватало на оплату съемной квартиры, еду, одежду и обучение, поэтому девушке приходилось компенсировать нехватку средств, подрабатывая официанткой.
В воскресенье, 16 января Лора уже успела отработать половину вечерней смены, когда администратор посадил в кабинку, которую она обслуживала, пожилую пару лет шестидесяти. Они попросили принести им пива, пока изучают меню. Вернувшись через пару минут с пивом и двумя холодными кружками, Лора обнаружила на столе керамическую жабу и от удивления едва не выронила поднос. Девушка бросила взгляд на мужчину, потом на женщину. Но поскольку те продолжали сидеть, молча улыбаясь, Лора спросила:
– Так это вы дарите мне жаб? Но я вас вообще не знаю. Ведь так?
– Выходит, у вас есть и другие?
– Эта уже четвертая. Но ведь это не вы принесли? Буквально пару минут назад на столе ничего не было. Кто поставил сюда эту жабу?
Мужчина подмигнул жене, и тогда та сказала:
– Милочка, у вас есть тайный поклонник.
– Кто?
– Вон там только что сидел молодой парнишка. – Мужчина показал на столик в той части зала, которую обслуживала официантка по имени Эми Хепплман; за столиком никого не было, а помощник официанта убирал грязную посуду. – Когда вы ушли за пивом, парень подошел к нам и попросил разрешения оставить это для вас. – (Это была рождественская жаба в костюме Санта-Клауса, правда без бороды, но с мешком игрушек на плече.) – Так вы не знаете, кто он такой?
– Нет. А как он выглядит?
– Высокий, – ответил мужчина. – Высоченный здоровяк. Каштановые волосы.
– И карие глаза, – уточнила женщина. – Обходительный.
Лора взяла со стола жабу и задумчиво на нее посмотрела:
– Во всем этом есть нечто такое… нечто такое, что меня смущает.
– Смущает? – удивилась женщина. – Милочка, все просто как дважды два. Этот молодой человек явно на вас запал.
– Ой ли? – усомнилась Лора.
Лора нашла Эми Хепплман у стойки с салатами в надежде получить более подробное описание дарителя жаб.
– Он заказал омлет с грибами, тост из пшеничного хлеба и кока-колу. – Эми с помощью щипцов из нержавеющей стали деловито наполняла две миски листьями салата. – Неужели ты его не заметила?
– Нет, не заметила.
– Крупный парень. В джинсах. В голубой клетчатой рубашке. Слишком коротко подстрижен, но он весьма милый, если тебе нравятся такие здоровые лоси.
– Он заплатил кредиткой?
– Нет. Налом.
– Проклятье! – расстроилась Лора.
Она отнесла жабу в наряде Санта-Клауса домой и поставила рядом с другими жабами.
На следующее утро, уже в понедельник, Лора, выходя из дому, обнаружила на ступеньках под дверью очередную простую белую коробочку. Неохотно открыла ее. Внутри лежала жаба из прозрачного стекла.
Когда в тот же день Лора вернулась из университета домой, то увидела на кухне Джулию Ишимину, которая, сидя за столом, пила кофе и читала ежедневную газету.
– Тебе тут очередной подарок. – Джулия кивнула в сторону стоявшей на прилавке коробочки. – Прислали по почте.
Лора развернула тщательно упакованную посылку. В коробке лежала не одна жаба, а целых две: солонка и перечница в виде жаб.
Девушка поставила их на ночной столик к другим фигуркам, а потом еще долго сидела на краешке кровати, задумчиво хмурясь на свою растущую коллекцию.
В пять часов вечера того же дня Лора позвонила Тельме Акерсон в Лос-Анджелес и рассказала ей о жабах.
Тельма, которой не приходилось рассчитывать на какой-либо трастовый фонд, даже не рассматривала возможности поступить в колледж, но, по ее собственному заявлению, не видела в этом никакой трагедии, поскольку академическая наука ее не интересовала. Окончив старшую школу, Тельма прямо из Касвелл-Холла отправилась в Лос-Анджелес с твердым намерением прорваться в шоу-бизнес в качестве стендап-комика.
Практически каждую ночь, с шести вечера до двух утра, Тельма торчала в комедийных клубах – «Импрув», «Камеди стор» и других, – надеясь на шестиминутное бесплатное выступление на сцене, завязывая знакомства (или рассчитывая их завязать), соревнуясь с толпами молодых комиков за возможность появиться на публике.
Днем Тельма работала, чтобы иметь возможность платить за аренду; при этом она меняла одну работу за другой, и некоторые из них были, мягко говоря, довольно своеобразными. Так, например, Тельма в костюме цыпленка обслуживала столики и пела песенки в странной «тематической» пиццерии, а еще стояла в пикетах вместо некоторых членов Гильдии писателей Америки (запад), которые должны были по требованию профсоюза участвовать в забастовках, но предпочитали платить по сто баксов в день кому-нибудь, кто будет таскать плакаты и расписываться за них в графике дежурств.
И хотя от Ирвайна до Лос-Анджелеса езды было часа полтора, не больше, Лора с Тельмой встречались всего два-три раза в год, как правило, за ланчем или за обедом, поскольку обеим приходилось вертеться как белка в колесе. Но несмотря на редкие встречи, они не чувствовали неловкости и успевали поделиться самыми сокровенными мыслями и переживаниями.
«Дружба, скрепленная годами в приютах Макилрой и Касвелл-Холл, – как-то раз сказала Тельма, – сильнее, чем кровные узы между братьями, чем мафиозные связи, сильнее, чем связь между Фредом Флинтстоуном и Барни Рабблом, а эти двое действительно очень близки».
И вот теперь, выслушав рассказ Лоры, Тельма заявила:
– Шейн, в чем твоя проблема? Похоже, в тебя по уши втрескался какой-то застенчивый здоровяк. Большинство женщин были бы на седьмом небе от счастья.
– Ты действительно так считаешь? Типа это просто невинная влюбленность?
– А что еще это может быть?
– Ну, я не знаю. Но меня… что-то смущает.
– Смущает? Эти жабы – чудесные маленькие фиговины. Разве нет? Среди них есть хоть одна злобная жаба? С окровавленным мясницким ножом? Или с маленькой керамической бензопилой?
– Нет.
– Он же не присылал тебе обезглавленных жаб?
– Нет, но…
– Шейн, последние несколько лет ты прожила относительно спокойно, хотя жизнь у тебя была достаточно бурной. Ты наверняка считаешь этого парня родным братом Чарльза Мэнсона, что вполне понятно. Но, спорим, он именно тот, кем кажется, – парень, который восхищается тобой издалека, быть может, немного застенчивый, но зато страшно романтичный. Кстати, как там твоя сексуальная жизнь?
– У меня ее нет, – ответила Лора.
– А почему? Ты же не девственница. В прошлом году у тебя же был бойфренд…
– Ну, ты же знаешь, что ничего не получилось.
– И что, с тех пор никого?
– Я что, по-твоему, легкодоступная женщина?!
– Тс! Детка, тебе двадцать два года – и за все это время только два любовника! Да тебя даже сам папа римский вряд ли назовет легкодоступной. Не будь такой зажатой. Расслабься. Кончай волноваться по пустякам. Плыви по течению, а там видно будет. Быть может, этот парень окажется прекрасным принцем.
– Ну… возможно, я так и сделаю. Похоже, ты права.
– Но, Шейн?
– Да?
– Так, на всякий случай. Советую тебе впредь всегда носить с собой «магнум» триста пятьдесят седьмого калибра.
– Очень смешно!
– Смех – это мое ремесло.
В течение следующих трех дней Лора получила еще двух жаб, и к утру воскресенья, 22 января уже пребывала в полном смятении. Она была одновременно смущена, сердита и напугана. Нет, ни один тайный поклонник не станет так затягивать подобные игры. Каждая новая жаба смахивала скорее на издевку, чем на знак внимания. В настойчивости дарителя жаб уже чувствовалась некая одержимость.
Вечер пятницы Лора провела, сидя в полной темноте в кресле возле большого окна гостиной. Через неплотно задернутые шторы она видела крытую террасу многоквартирного дома напротив и лужайку перед собственной входной дверью. Если таинственный даритель заявится ночью, то Лора застукает его прямо на месте преступления. Но когда к половине четвертого утра он так и не появился, она, не выдержав, задремала. А проснувшись на следующее утро, заметила на ступеньках пакет.
Двенадцатого января 1977 года на свой двадцать второй день рождения Лора Шейн получила в подарок жабу, которую прислали по почте. На упаковочной коробке не было обратного адреса, впрочем, так же как и записки. Лора открыла коробочку возле окна гостиной своей квартиры, и очаровательная фигурка заиграла в ярком солнечном свете непривычно теплого зимнего дня. Керамическая жаба высотой два дюйма, в цилиндре и с тросточкой, сидела на подставке в виде керамической лилии.
Две недели назад университетский литературный журнал опубликовал первое произведение Лоры: «Историю земноводного» – короткий рассказ о девочке, чей отец рассказывал ей сказки о сэре Томми Жабе из Англии. При этом только Лора знала, что эта история не совсем вымысел, а основана на реальных фактах, но кто-то, чисто интуитивно поняв, насколько это важно для Лоры, с величайшей тщательностью упаковал ухмыляющуюся жабу в цилиндре. Фигурка была с любовью завернута в мягкую хлопковую тряпочку, перевязанную красной ленточкой, затем – в папиросную бумагу, после чего помещена в простую белую коробочку на слой ватных шариков, а та, в свою очередь, – в коробку побольше, заполненную нарезанной газетной бумагой. Вложить столько трудов в упаковку дешевой пятидолларовой статуэтки можно было исключительно из желания подчеркнуть, что отправитель понимает всю глубину переживаний автора, связанных с описанными в рассказе событиями.
Для экономии арендной платы Лора снимала квартиру в Ирвайне за пределами университетского кампуса вместе с двумя первокурсницами, Мег Фалкоун и Джулией Ишиминой, и поначалу Лора решила, что жабу ей подарил кто-то из соседок. Хотя это вряд ли, поскольку Лора не успела с ними особо сблизиться. Соседки были заняты учебой и собственными делами, да и съехались они с Лорой лишь в сентябре прошлого года. Соседки клялись, что слыхом не слыхивали о жабе, и, кажется, вполне искренне.
Тогда Лора решила, что, возможно, жабу ей прислал доктор Матлин, научный руководитель литературного журнала Калифорнийского университета в Ирвайне. Лора со второго курса посещала лекции доктора Матлина по писательскому мастерству, и он советовал ей развивать свой литературный дар и оттачивать мастерство. Доктору Матлину очень понравился рассказ «История земноводного», так что, вероятно, именно он и прислал жабу, как бы желая сказать: «Хорошая работа». Но тогда почему без обратного адреса, без карточки? Зачем такая секретность? Нет, это было отнюдь не характерно для Харри Матлина.
Лора поддерживала приятельские отношения с парочкой студентов университета, но на серьезную дружбу у нее не хватало ни времени, ни сил. Учеба, подработка и писательство занимали у нее все свободное время, оставляя лишь несколько часов на сон и еду. И как Лора ни ломала голову, но так и не смогла представить, кто мог бы, изменив себе, купить керамическую жабу, упаковать ее и анонимно послать по почте.
Загадка.
На следующий день занятия в университете начинались в восемь утра, а последняя лекция – в два часа дня. Лора вернулась за своим стареньким, девятилетним «шевроле», оставленным на университетской парковке, без четверти четыре, открыла дверь, села за руль и с удивлением обнаружила на приборной доске еще одну жабу.
Изумрудно-зеленая керамическая жаба высотой два дюйма и длиной четыре лежала, подперев рукой голову, и мечтательно улыбалась.
Лора была уверена, что запирала дверь автомобиля. Впрочем, она и нашла ее запертой, вернувшись после занятий. Загадочному дарителю жаб наверняка пришлось изрядно попотеть, чтобы, открыв «шевроле» без ключа – либо нажав на кнопку блокировки двери с помощью металлического крючка, пропущенного через верхнюю часть окна, либо использовав пластмассовую отмычку, – эффектно расположить фигурку жабы.
Дома Лора поставила фигурку полулежавшей жабы на ночной столик рядом с ее приятелем в цилиндре и с тросточкой. Вечер она провела в кровати за чтением книги, но время от времени, отрывая глаза от страницы, останавливала взгляд на керамических фигурках.
На следующее утро, выходя их квартиры, Лора обнаружила маленькую коробочку на ступеньках перед входной дверью. В коробочке лежала очередная тщательно завернутая фигурка. Оловянная жаба сидела на бревне и играла на банджо.
Все чудесатее и чудесатее.
Летом Лора работала официанткой на полный рабочий день в ресторане «Гамбургер хэмлет» в Коста-Месе, но во время учебного года ей не удавалось выходить на работу чаще трех вечеров в неделю. «Хэмлет» был первоклассным рестораном, где подавали гамбургеры и вкусно кормили по умеренным ценам в уютной обстановке – балки на потолке, деревянные панели, потрясающе удобные кресла, – поэтому посетителям здесь нравилось больше, чем в других местах, где Лоре доводилось обслуживать столики. Но даже если бы обстановка была более убогой, а посетители – грубыми, она в любом случае не оставила бы эту работу, поскольку остро нуждалась в деньгах. Четыре года назад, когда Лоре исполнилось восемнадцать, она узнала, что отец учредил для нее трастовый фонд на основе средств, полученных за счет продажи после его смерти имущества, причем штат не мог использовать эти деньги для оплаты ее содержания в приютах Макилрой или Касвелл-Холл. И когда Лора смогла распоряжаться фондом, она решила потратить деньги на жилье и обучение в колледже. Отец Лоры никогда не был богатым, он оставил дочери лишь двенадцать тысяч долларов, которых даже с набежавшими за шесть лет процентами не хватало на оплату съемной квартиры, еду, одежду и обучение, поэтому девушке приходилось компенсировать нехватку средств, подрабатывая официанткой.
В воскресенье, 16 января Лора уже успела отработать половину вечерней смены, когда администратор посадил в кабинку, которую она обслуживала, пожилую пару лет шестидесяти. Они попросили принести им пива, пока изучают меню. Вернувшись через пару минут с пивом и двумя холодными кружками, Лора обнаружила на столе керамическую жабу и от удивления едва не выронила поднос. Девушка бросила взгляд на мужчину, потом на женщину. Но поскольку те продолжали сидеть, молча улыбаясь, Лора спросила:
– Так это вы дарите мне жаб? Но я вас вообще не знаю. Ведь так?
– Выходит, у вас есть и другие?
– Эта уже четвертая. Но ведь это не вы принесли? Буквально пару минут назад на столе ничего не было. Кто поставил сюда эту жабу?
Мужчина подмигнул жене, и тогда та сказала:
– Милочка, у вас есть тайный поклонник.
– Кто?
– Вон там только что сидел молодой парнишка. – Мужчина показал на столик в той части зала, которую обслуживала официантка по имени Эми Хепплман; за столиком никого не было, а помощник официанта убирал грязную посуду. – Когда вы ушли за пивом, парень подошел к нам и попросил разрешения оставить это для вас. – (Это была рождественская жаба в костюме Санта-Клауса, правда без бороды, но с мешком игрушек на плече.) – Так вы не знаете, кто он такой?
– Нет. А как он выглядит?
– Высокий, – ответил мужчина. – Высоченный здоровяк. Каштановые волосы.
– И карие глаза, – уточнила женщина. – Обходительный.
Лора взяла со стола жабу и задумчиво на нее посмотрела:
– Во всем этом есть нечто такое… нечто такое, что меня смущает.
– Смущает? – удивилась женщина. – Милочка, все просто как дважды два. Этот молодой человек явно на вас запал.
– Ой ли? – усомнилась Лора.
Лора нашла Эми Хепплман у стойки с салатами в надежде получить более подробное описание дарителя жаб.
– Он заказал омлет с грибами, тост из пшеничного хлеба и кока-колу. – Эми с помощью щипцов из нержавеющей стали деловито наполняла две миски листьями салата. – Неужели ты его не заметила?
– Нет, не заметила.
– Крупный парень. В джинсах. В голубой клетчатой рубашке. Слишком коротко подстрижен, но он весьма милый, если тебе нравятся такие здоровые лоси.
– Он заплатил кредиткой?
– Нет. Налом.
– Проклятье! – расстроилась Лора.
Она отнесла жабу в наряде Санта-Клауса домой и поставила рядом с другими жабами.
На следующее утро, уже в понедельник, Лора, выходя из дому, обнаружила на ступеньках под дверью очередную простую белую коробочку. Неохотно открыла ее. Внутри лежала жаба из прозрачного стекла.
Когда в тот же день Лора вернулась из университета домой, то увидела на кухне Джулию Ишимину, которая, сидя за столом, пила кофе и читала ежедневную газету.
– Тебе тут очередной подарок. – Джулия кивнула в сторону стоявшей на прилавке коробочки. – Прислали по почте.
Лора развернула тщательно упакованную посылку. В коробке лежала не одна жаба, а целых две: солонка и перечница в виде жаб.
Девушка поставила их на ночной столик к другим фигуркам, а потом еще долго сидела на краешке кровати, задумчиво хмурясь на свою растущую коллекцию.
В пять часов вечера того же дня Лора позвонила Тельме Акерсон в Лос-Анджелес и рассказала ей о жабах.
Тельма, которой не приходилось рассчитывать на какой-либо трастовый фонд, даже не рассматривала возможности поступить в колледж, но, по ее собственному заявлению, не видела в этом никакой трагедии, поскольку академическая наука ее не интересовала. Окончив старшую школу, Тельма прямо из Касвелл-Холла отправилась в Лос-Анджелес с твердым намерением прорваться в шоу-бизнес в качестве стендап-комика.
Практически каждую ночь, с шести вечера до двух утра, Тельма торчала в комедийных клубах – «Импрув», «Камеди стор» и других, – надеясь на шестиминутное бесплатное выступление на сцене, завязывая знакомства (или рассчитывая их завязать), соревнуясь с толпами молодых комиков за возможность появиться на публике.
Днем Тельма работала, чтобы иметь возможность платить за аренду; при этом она меняла одну работу за другой, и некоторые из них были, мягко говоря, довольно своеобразными. Так, например, Тельма в костюме цыпленка обслуживала столики и пела песенки в странной «тематической» пиццерии, а еще стояла в пикетах вместо некоторых членов Гильдии писателей Америки (запад), которые должны были по требованию профсоюза участвовать в забастовках, но предпочитали платить по сто баксов в день кому-нибудь, кто будет таскать плакаты и расписываться за них в графике дежурств.
И хотя от Ирвайна до Лос-Анджелеса езды было часа полтора, не больше, Лора с Тельмой встречались всего два-три раза в год, как правило, за ланчем или за обедом, поскольку обеим приходилось вертеться как белка в колесе. Но несмотря на редкие встречи, они не чувствовали неловкости и успевали поделиться самыми сокровенными мыслями и переживаниями.
«Дружба, скрепленная годами в приютах Макилрой и Касвелл-Холл, – как-то раз сказала Тельма, – сильнее, чем кровные узы между братьями, чем мафиозные связи, сильнее, чем связь между Фредом Флинтстоуном и Барни Рабблом, а эти двое действительно очень близки».
И вот теперь, выслушав рассказ Лоры, Тельма заявила:
– Шейн, в чем твоя проблема? Похоже, в тебя по уши втрескался какой-то застенчивый здоровяк. Большинство женщин были бы на седьмом небе от счастья.
– Ты действительно так считаешь? Типа это просто невинная влюбленность?
– А что еще это может быть?
– Ну, я не знаю. Но меня… что-то смущает.
– Смущает? Эти жабы – чудесные маленькие фиговины. Разве нет? Среди них есть хоть одна злобная жаба? С окровавленным мясницким ножом? Или с маленькой керамической бензопилой?
– Нет.
– Он же не присылал тебе обезглавленных жаб?
– Нет, но…
– Шейн, последние несколько лет ты прожила относительно спокойно, хотя жизнь у тебя была достаточно бурной. Ты наверняка считаешь этого парня родным братом Чарльза Мэнсона, что вполне понятно. Но, спорим, он именно тот, кем кажется, – парень, который восхищается тобой издалека, быть может, немного застенчивый, но зато страшно романтичный. Кстати, как там твоя сексуальная жизнь?
– У меня ее нет, – ответила Лора.
– А почему? Ты же не девственница. В прошлом году у тебя же был бойфренд…
– Ну, ты же знаешь, что ничего не получилось.
– И что, с тех пор никого?
– Я что, по-твоему, легкодоступная женщина?!
– Тс! Детка, тебе двадцать два года – и за все это время только два любовника! Да тебя даже сам папа римский вряд ли назовет легкодоступной. Не будь такой зажатой. Расслабься. Кончай волноваться по пустякам. Плыви по течению, а там видно будет. Быть может, этот парень окажется прекрасным принцем.
– Ну… возможно, я так и сделаю. Похоже, ты права.
– Но, Шейн?
– Да?
– Так, на всякий случай. Советую тебе впредь всегда носить с собой «магнум» триста пятьдесят седьмого калибра.
– Очень смешно!
– Смех – это мое ремесло.
В течение следующих трех дней Лора получила еще двух жаб, и к утру воскресенья, 22 января уже пребывала в полном смятении. Она была одновременно смущена, сердита и напугана. Нет, ни один тайный поклонник не станет так затягивать подобные игры. Каждая новая жаба смахивала скорее на издевку, чем на знак внимания. В настойчивости дарителя жаб уже чувствовалась некая одержимость.
Вечер пятницы Лора провела, сидя в полной темноте в кресле возле большого окна гостиной. Через неплотно задернутые шторы она видела крытую террасу многоквартирного дома напротив и лужайку перед собственной входной дверью. Если таинственный даритель заявится ночью, то Лора застукает его прямо на месте преступления. Но когда к половине четвертого утра он так и не появился, она, не выдержав, задремала. А проснувшись на следующее утро, заметила на ступеньках пакет.