Мокрое волшебство

Все вокруг спешили и суетились. Лососеры выслали отряд, чтобы атаковать врага с фланга, а Морские Ежи в маскировке из водорослей под командованием Рубена приготовились к атаке.

Дети воспользовались ожиданием, чтобы попрактиковаться со своими щитами. Используя толстые, с человеческую руку, стебли водорослей в качестве ног врагов, вскоре они неплохо наловчились выполнять порученный им трюк. Фрэнсис как раз ухватил особенно толстый стебель и снова отпустил, прикоснувшись к потайной пружине, когда разнеслась команда:

– Всем занять посты!

Дети с гордостью заняли места рядом с принцессой, и, как только они это сделали, послышался слабый, постепенно нарастающий звук, мягко давящий на уши. Звук усиливался и усиливался, и усиливался, пока под ногами детей как будто не задрожала земля.

– Это поступь армии Глубинного Народа, – прошептала Фрейя. – А теперь приготовьтесь. Мы будем прятаться здесь, среди скал. Держите свои верные раковины наготове, а как только увидите рядом ногу, зажмите ее и положите основание раковины на камень. Надежная раковина сделает остальное.

– Да, мы знаем, спасибо, дорогая принцесса, – ответила Мавис. – Разве ты не видела, как мы тренировались?

Но принцесса не слушала; она была очень занята, укрывая свои войска среди облепленных ракушками скал.

Топот, топот, топот огромной армии звучал все ближе, и вот сквозь тускло освещенную воду дети увидели, как приближается великий Глубинный Народ.

Какими ужасными были эти создания! Большие, выше человеческого роста, крепче и лучше сложенные, чем Смертники, которые так весело и доблестно возглавили атаку, рассеянную Крабами, Нарвалами и Морскими Ежами. Когда приблизился авангард, дети из своих укрытий уставились на лица кошмарных врагов счастливого Морелэнда. Очень решительными были эти лица, и, на удивление, очень-очень грустными. Глубинные создания казались (по крайней мере, Фрэнсису) сильными людьми, гордо сносящими почти смертельную рану, мужественно терпящими едва выносимую боль.

«Но я же на другой стороне», – напомнил он себе, чтобы сдержать внезапно проснувшееся в сердце чувство… И если это чувство было не состраданием, то чем же еще?

И вот голова наступающей колонны поравнялась с принцессой. Верная старой традиции, предписывающей командиру возглавлять свои войска, а не следовать за ними, Фрейя первой метнулась из засады и ухватила раковиной за пятку того, кто шагал в левой шеренге. Дальше действовали дети. Они упражнялись не зря: ни промаха, ни ошибки. Каждая устричная раковина точно хватала лодыжку врага и в тот же миг прочно прилеплялась к скале, именно в этой ловушке и заключалась военная тактика морского народа.

В сердцах детей расцвели радость и торжество. Как просто оказалось одержать верх над глупым Глубинным Народом! Легкое добродушное презрение к народу Морелэнда, который так боялся и ненавидел этих тупых великанов, пронеслось в сознании детей. Вот уже пятьдесят или шестьдесят врагов со скованными ногами! Это же легче легкого…

Приятные размышления удержали нашу четверку на месте. Торжествуя, что исполнили долг, они забыли о другом своем долге и стояли, радуясь победе, хотя по правилам им следовало бы поспешить обратно в арсенал за новым оружием.

Оплошность оказалась роковой. Пока дети стояли, упиваясь своим умом и смелостью, ликуя при виде тщетного гнева врага, что-то тонкое, похожее на веревку, растянулось вокруг них. Их ноги запутались в этой веревке, пальцы тоже. Веревка щипала их за уши и расплющивала носы, прижимала локти к туловищу и спутывала ноги. Охраняемый Омарами дверной проем как будто стал удаляться. Вот он все дальше и дальше… Дети повернули головы; они против своей воли двигались вслед за отступающим врагом.

– О, почему мы не послушались принцессу? – выдохнула Кэти. – Что-то случилось!

– Так я и думал, – сказал Бернард. – Нас поймали… в сеть.

Да, их поймали. И высокий пехотинец Глубинного Народа тащил их прочь из Морелэнда так же быстро и легко, как бегущий ребенок несет воздушный шар, пойманный за веревочку.





Глава десятая. Глубинный Народ




Те из нас, кому не посчастливилось угодить в сеть при исполнении воинского долга и быть утащенным врагом, словно беспомощно парящий воздушный шарик, смогут понять ощущения четырех детей, с которыми произошла эта ужасная катастрофа.

Сеть из скрученных волокнистых нитей морских водорослей оказалась очень прочной. Все попытки порвать ее были тщетны, и, к сожалению, детям нечем было ее разрезать. У них не было даже устричных раковин, чьи зазубренные края могли бы чем-то помочь или, по крайней мере, послужить оружием. Дети попали в очень неудобное положение и, как выразилась Кэти, «перепутались руками и ногами». Было очень трудно и мучительно разобраться, где же твои собственные руки и ноги, а где чужие, не сделав друг другу больно.

– Давайте действовать по очереди, – сказала Мавис после нескольких минут тяжелой и безуспешной борьбы. – Сначала Фрэнс. Давай, Фрэнс, посмотри, не сможешь ли ты сесть на кусочек сети, на котором нет нас. А потом попробует Кэти.

Отличный совет. Все четверо ему последовали, и оказалось, что они могут сидеть бок о бок на, так сказать, «полу» сети; вот только сжимающиеся сетчатые «стены» имели тенденцию рывком подбрасывать человека вверх, если тот не соблюдал крайнюю осторожность.

К тому времени, как все расселись и смогли свободно оглядываться по сторонам, мир изменился. Во-первых, он стал гораздо темнее, то есть темнее сам по себе, хотя та его часть, где находились дети, была гораздо светлее моря там, где они угодили в сеть. Довольно любопытная сцена – все равно что смотреть на ночной Лондон с вершины собора Святого Павла. Мимо проносились какие-то яркие предметы вроде трамваев или омнибусов, а огоньки поменьше, вроде фар такси и экипажей, здесь и там освещали черноту; в тех местах, где огоньков скапливалось очень много, темнота исчезала в ослепительном серебристом свете.

Ряды круглых огней походили на иллюминаторы больших кораблей. Один такой «корабль» стремительно приближался к детям, и у Кэти мелькнула дикая мысль, что, возможно, когда лайнеры тонут, они продолжают жить и двигаться под водой, как живут и двигаются ее сестра, братья и она сама. Может, и так. Во всяком случае, это оказался не корабль: когда объект приблизился, стала видна гигантская рыба, вдоль огромных боков которой тянулись ряды фосфоресцирующих огней. Проплывая мимо, рыба открыла пасть, и дети на мгновение закрыли глаза, решив, что им конец. Когда они их вновь открыли, громадная рыбина была уже далеко, но Кэти плакала.

– Лучше бы мы сюда не приходили, – сказала она, и остальные невольно почувствовали, что в чем-то она права.

Они, как могли, утешали ее и себя, изображая странную полууверенность, что все закончится хорошо. Как я уже говорила, есть такие ужасы, что если вы осмелитесь взглянуть им в лицо, то сначала просто в них не поверите. Простейшая идея идеальной справедливости, живущая в глубине души каждого из нас, не позволяла допустить, что детей, которые благородно защищали своих друзей – морской народ (а все невольно чувствовали, что поступали благородно), ждет кошмарный конец. Когда Бернард заговорил о превратностях войны, он сделал это как-то неубедительно, и Фрэнсис велел ему заткнуться.

– Но что же нам делать? – в двадцатый раз всхлипнула Кэти.

А пехотинец все двигался вперед, волоча за собой жуткую сеть.

– Нажать на наши жемчужные пуговицы, – с надеждой предложил Фрэнсис. – Тогда мы станем невидимыми, неосязаемыми и сможем сбежать.

Он нащупал шарик, похожий на жемчужину.

– Нет, нет! – Бернард схватил его за руку. – Как ты не понимаешь? Эдак мы, чего доброго, навсегда застрянем в сети. Если враги перестанут нас видеть и чувствовать наш вес, они решат, что сеть пуста, и тогда повесят ее на крючок или уберут в ящик.

– И забудут о ней на годы. Понятно, – кивнула Кэти.

– Но мы сможем расстегнуть пуговицы в ту же минуту, как только окажемся там. Ведь верно? – спросила Мавис.

– Да, конечно, – сказал Бернард.


Но на самом деле они не смогли.

Пехотинец, пройдя по улицам между громадных скалистых дворцов, миновал колоссальную арку и, наконец, оказался в зале размером с собор Святого Павла и Вестминстерское аббатство вместе взятые.

Множество глубинных людей, сидевших на каменных скамьях вокруг грубых столов и поглощавших странную светящуюся пищу, поднялись и закричали:

– Какие новости?

– Четверо пленных, – ответил пехотинец.

– Да они из Верхнего Народа, – заметил полковник. – Таких приказано доставлять прямиком королеве.

Глубинный человек прошел в конец зала и поднялся по длинной широкой лестнице, сделанной из чего-то настолько зеленого и прозрачного, что это могло быть стеклом или изумрудом. Стеклом – вряд ли, потому что как можно сделать стекло в море? Под лестницей горели огни: они сияли сквозь зеленые прозрачные ступени так ясно и красиво, что Фрэнсис мечтательно сказал:

– Сабрина прекрасная,

меня услышь

из глубины, где ты сидишь,

из-под прозрачной прохлады вод…





И совершенно неожиданно в сетке стало гораздо теснее, и детей со слезами облегчения и радости обняла принцесса Фрейя – их собственная морская принцесса.

– Ой, я не хотел… Дорогая принцесса, я не хотел! – воскликнул Фрэнсис. – Это из-за изумрудных ступеней я подумал о прозрачной прохладе.

– Ну конечно, – ответила принцесса. – Но если б вы знали, как я себя чувствовала! Вы, наши гости, наши странствующие рыцари, наши благородные защитники – в плену, а мы все в безопасности. Я так надеялась, что ты меня призовешь. И так горжусь, что ты этого не сделал… У тебя хватило смелости не призывать меня, пока все не случилось само собой.

– Мы просто не додумались, что тебя можно вызвать, – откровенно призналась Мавис, – но, надеюсь, даже если бы додумались, не стали бы вызывать.

– Почему вы не нажали на свои жемчужные пуговицы? – спросила принцесса.

Выслушав объяснение, Фрейя сказала:

– Мудрые дети. Но в любом случае все мы должны принять зелья, которые не дадут вам потерять память.

– Я не приму, – ответила Кэти. – Я не хочу ничего помнить. Если я потеряю память, то забуду, как боюсь. Пожалуйста, позволь мне забыть!

Она умоляюще прижалась к принцессе.

– Может, так будет лучше, – шепнула принцесса Мавис, и Кэти разрешили поступить по-своему.

Остальные едва успели проглотить зелья, как пехотинец бросил сеть на огромный стол, словно вырезанный из одного огромного алмаза, и распростерся лицом вниз. Так он приветствовал свою повелительницу.

– Пленники, ваше величество, – сказал он, вставая. – Четверо молодых из Верхнего Народа…

Он повернулся к сети и резко замолчал, а потом сказал изменившимся голосом:

– Там есть еще кто-то… Ее не было, когда мы пустились в путь, клянусь.

– Открой сеть, – сказал сильный, приятный голос, – и прикажи пленникам встать, чтобы я могла взглянуть на них.

– А если они сбегут, любовь моя? – встревоженно произнес другой голос. – А может, они кусаются.

– Глубинница, – сказал первый голос, – ты и четыре моих женщины будьте наготове. Хватайте пленных одного за другим и держите, ожидая моего королевского соизволения.

Сеть открыли, большие сильные руки схватили Бернарда, оказавшегося ближе всех к горловине, и удержали его в вертикальной позе на столе осторожно, но очень твердо. У всех пленных были хвосты, поэтому никто из них не мог стоять.

На троне перед столом сидела высокая, величественная королева, очень красивая и очень печальная, а рядом с ней – король (дети узнали царственных особ по коронам), не такой красивый, как его жена, но все-таки сильно отличающийся от неуклюжего, тяжеловесного Глубинного Народа. Король тоже выглядел грустным. Расшитые драгоценными камнями одеяния правителей были сотканы из богатейших морских водорослей; короны их были верхом изысканности. Трон, вырезанный из одного чистого кроваво-яркого рубина, украшали топазы и аметисты, его прикрывал балдахин из зеленых поникших водорослей.

Королева встала, спустилась по ступеням трона и пошепталась с женщиной по имени Глубинница. Глубинница, в свою очередь, шепнула что-то четырем другим крупным леди, которые тоже держали по пленнику.

С ужасающей слаженностью все пятеро принялись за дело: одним ловким движением снимали волшебный мундир, другим – такой необходимый хвост. Принцесса и четверо детей стояли теперь на столе на ногах.

– Какие забавные мелкие создания, – заметил король без всякой злобы.

– Тише, – сказала королева, – может, они понимают, что ты говоришь. Уж эта девчонка из Морелэнда точно понимает.

Дети пришли в ярость, услышав, как неуважительно отзываются об их принцессе. Но сама Фрейя осталась невозмутимо спокойной.