Мой личный принц
Часть 35 из 68 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Смешно, прямо сейчас упаду посреди зала, — огрызнулся Фламель, приближаясь ко мне на несколько кватов, — какого беса ты задумал, Эрик? Что еще за шутки? Мало за сегодня повеселился?
Я оглянулся и заметил графа Сент-Клера неподалеку от отца. Наши взгляды встретились, он поднял бокал вина, словно приветствуя, хотя за сегодняшний день мы успели пересечься несколько раз до бала и во время него. Ничего путного, кроме дежурных комплиментов, я не услышал. «Береги мою племянницу» — такой стандартный набор слов, призванных растрогать молодожена и одновременно надавить на совесть. Странно только то, что я не верил ни единому слову этого проходимца. За все время, пока шла подготовка к свадьбе и наши отношения с Далией находились в подвешенном состоянии, он не проявил никакого участия.
Прямо не любимая племянница замуж выходила, а сторонняя девица. То же самое с дочерью. Или я ничего не понимал в семейных отношениях, или его сиятельству было плевать, как Абель относится к Амалии.
— Жди нас через два часа у конюшен, — наклонился я к Даниэлю, говоря тише, чтобы слышал лишь он. Зрачки у Фламеля стали шире, мой друг явно очень удивился.
— Еще чего, — процедил Даниэль в ответ, справляясь с первым шоком, — не буду я участвовать в твоих дурацких затеях. Что опять задумал? Родители знают? А Абель?
— Ой, когда мы стали такими праведниками?
Удар попал точно в цель, друг шумно втянул носом воздух и надул щеки, даже приготовился сказать в ответ какую-нибудь гадость — не успел. Леди Крауч поспешила к нам с прелестной дочерью Арабеллой. Она плыла так, словно весь пол бального зала — водная гладь озера. В золотистых локонах сверкала пыльца фей, придавая им здоровое сияние и подчеркивая совершенство белоснежной кожи. Настоящий маленький ангелок в светло-желтых кружевах, намеревающийся захватить богатого жениха своими цепкими ручонками.
А холостой герцог с обширными имениями — это настоящий лакомый кусочек для юной прелестницы.
— Не вздумай, — предупредил Даниэль, поняв намерения женщин, — не бросай меня с этой мегерой и ее мелковозрастной копией!
— Успокойся, друг мой, — я похлопал Фламеля по плечу и улыбнулся, — в браке жизнь не заканчивается.
— Эрик!
— Через два часа на конюшнях, — бросил я напоследок, не оборачиваясь, шагая в сторону выхода. Надоел этот фарс и общество в целом.
— Эрик!
Едва послышался голос герцогини, я замер на месте и непроизвольно закатил глаза. Меньше всего сейчас хотелось ссориться с ее светлостью, чья трость отбивала собственный ритм о мраморную плитку, когда бабушка подходила ко мне. Медленно развернувшись, я посмотрел в светлые глаза, скрытые за тончайшей вуалью темно-фиолетовой шляпки. Никто не знал, почему герцогиня никогда не снимала на людях любимый аксессуар, и это стало предметом злобных шуточек в обществе среди тех, кому леди Рошель успела насолить своими язвительными комментариями. Самые ярые ненавистники рисовали карикатурные шаржи, распространяя их среди знати.
Вряд ли им бы понравилось то, что ее светлость годами прятала под зачарованной тканью.
— Бабушка, — учтиво поклонился я, сцепив зубы от недовольства. Опять пришла критиковать? Кажется, сегодня она не успела это сделать. — С вашего позволения...
— Не позволяю, — отрезала герцогиня, пресекая мои неловкие попытки избежать беседы. Пришлось выпрямиться и тяжело вздохнуть, ожидая очередного потока недовольства.
— Бабушка, — раздраженно проговорил я, оглядываясь по сторонам. Может, меня спасет отец или кто-то из дальней родни? — Лучше напиши свои претензии в мой адрес на бумаге и пришли со той ползучей гадиной, которую ты называешь «помощницей».
— Чем тебе не угодила Грейс? — поинтересовалась герцогиня, ловко перехватывая мою руку. Пришлось делать вид, будто мы прогуливаемся по залу, пока остальные гости продолжали танцевать и веселиться.
— Будем говорить о мисс Баркет?
— Хорошо, раз уж настаиваешь. Обсудим твою жену, — кивнула бабушка, стукнув тростью так, что напугала мисс Эстель, дочь барона Грина, поедающую шестой или седьмой эклер. Несчастная подавилась, отчаянно пытаясь вдохнуть.
— Ваша светлость, — устало пробормотал я, провожая взглядом Эстель, которую сразу вывели из зала многочисленные родственницы. — Давно не становились предметом сплетен?
— Ну, твоя семейная жизнь им интересна больше, чем мои выходки. Безумная старуха — это не так весело, — дернула плечом бабушка, остановившись у бронзового канделябра.
— Что не так с моей женой?
— Ты мне скажи.
— Не понимаю, о чем идет речь, — прикинулся я дурачком, старательно разглядывая причудливую лепнину чуть выше бабушкиной головы. Удар тростью стал полной неожиданностью, никогда бы не подумал, что она решится провернуть такое на глазах у людей!
— Ай! Бабушка! — прорычал я, наклоняясь вперед, с силой сцепив зубы. Не хотелось подавать виду, поэтому пришлось прикрыть глаза, стараясь отвлечься от боли.
— Твои выходки: полтергейст, попытки спрятаться в пыльных фолиантах. И не ври мне, что все ради спасения брата, — сурово ответила герцогиня, крепче сжимая трость. — Избегаешь родителей, огрызаешься, игнорируешь Далию. Боги, да ты же влюблен в нее, а все пытаешься изобразить равнодушный столб!
Как только пламенная речь закончилась, я застыл, не в силах ничего сказать. Сердце гулко застучало в груди, внутри все сжалось, будто на грудную клетку упал тяжелый груз. Опустив взгляд на причудливый мраморный узор, я попытался закрыться от слов, проникающих в самую душу и разъедающих остатки защитной стены. Влюбленность — совсем не то чувство, которое мне сейчас было нужно для нормального существования. Эти эмоции, они мешали думать, путали мысли, нарушали планы. Я не мог трезво оценивать ситуацию с Далией и ее семьей. Ведь стоило посмотреть ей в глаза, хотелось поверить всему, что она говорила.
И это только начало. А если я полюблю свою жену по-настоящему?
— Ты очень на него похож, — вдруг проговорила бабушка, заставляя отвлечься и удивленно воззриться на нее.
— На кого? — не понял я.
— На моего Г астона, — на секунду бабушка словно выпала из реальности.
Она резко замолчала, упомянув имя деда, затем отвернулась и, тяжело опираясь на трость, зашагала вперед. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней все к тому же балкончику. Ночная прохлада встретила нас вместе со стрекотом цикад, а музыку заглушили тяжёлые шторы, отделявшие это маленькое пространство от огромного помещения бального зала.
— Ты никогда его не упоминала, — осторожно проговорил я, прислоняясь к перилам, смахивая часть опавших лепестков камелии.
— Он тоже любил науку, — усмехнулась герцогиня едва слышно, разглядывая сияющие звезды в небе. — Верил в силу ума, обожал пересчитывать все и вся, постоянно безобразничал, выводя из себя даже короля Фринбульдии. Мой герцог любил смеяться, прямо как ты, — она повернулась ко мне, неожиданно коснувшись щеки. Гладкая ткань ее перчаток скользнула по коже, и я затаил дыхание, ловя маленькую хрупкую ручку в свою.
Сколько себя помню, бабушка никогда не отличалась нежностью. Герцогиня вообще придерживалась строгих правил. По ее мнению, дети должны быть послушными и никогда не шалить. Естественно, я игнорировал это, потому получал наказания чаще брата. Но сегодня какой-то странный вечер. Тем более воспоминания о дедушке, и то, как о нем отзывалась леди Рошель. Совсем не так представлялась его история, ведь для большинства из нас Гастон Жан Батист, герцог Дюваль был убийцей, закончившим жизнь на главной площади Превера. Госпожа гильотина не знала милости к дворянам, особенно тем, что проливали кровь простого народа.
— Его погубила злость, Эрик, — тихо проговорила бабушка, убирая руку. — Ненависть к революции, людям, восставшим против знати. После смерти нашего сына он обезумел. Днями и ночами искал ответы там, где их не было.
— Какое отношение это имеет ко мне? — сглотнул я, отворачиваясь от нее, глядя на сад, раскинувшийся внизу.
— Самое прямое, Эрик, — вновь посуровела бабушка, стукнув тростью, привлекая мое внимание. — Твой дед забыл, что значит семья. Винил себя в смерти Франсуа, гибели наших родственников, потери состояния. Когда мы с твоей матерью бежали из Фринбульдии, он уже превратился в чудовище, жаждущее мести.
— Я не...
— Кого ты будешь винить, если Абель умрет? — резко спросила бабушка, и я застыл, ошарашенно посмотрев на нее. — Семья, Эрик, нечто большее, чем запись в храмовой книге. Пока ты не поймешь это, ничего между тобой и Далией не изменится. И ответы на вопросы тоже не найдутся.
Из зала я выходил в полном смятении, пытаясь переваривать все, что сказала герцогиня. Получалось плохо, ведь я не улавливал связи. Неужели мои попытки спасти брата — это что-то неправильное? Каким образом отношения с Далией влияли на исход? Вряд ли моя жена могла знать рецепт лекарства, способного спасти Абеля.
Я уже прошел несколько шагов, когда заметил брата, скользнувшего в сторону прохода. Выбросив из головы разговор с бабушкой, я поспешил следом, пытаясь припомнить, чем сегодня занимался Абель. В начале вечера танцевал с невестой, затем беседовал с многочисленными гостями, потом был отец, мама... Мы перекинулись от силы десятком слов, поскольку я был занят наблюдениями за семьей Далии. Искал хоть какие-нибудь странности в его поведении, пытался присмотреться даже к Амалии!
— Маркиз Ливендсток поднял вопрос об участии в турнире, — услышал я, прижимаясь к стене, но стараясь не выглядывать лишний раз.
— Вы же не согласились? — от надежды в голосе Ригнак Хэйс по спине пробежала дрожь. Проклятие, а ведь точно! Сегодня этот идиот Говард упоминал чертовы рыцарские игры — старая забава, которую устраивали каждый год по большим праздникам, я совсем забыл об этом.
— А что я должен был сказать? Извините, Ливендсток, у меня небольшие трудности со здоровьем, мне даже меч держать тяжело? — Абель явно раздражался и негромко ахнул.
— Боги, ваше высочество, да вы глупее своего брата.
Досчитав до пяти, я осторожно выглянул и обомлел от увиденного. В узком коридоре мой брат стоял, прислонившись к стене, тяжело дыша, вытянув правую руку. Наверное, я бы не так удивился этому зрелищу, если бы не одно «но»: Ригнак Хэйс поднесла ладонь и маленькие огненные искры зажглись между ее пальцев, быстро переметнувшись к запястью Абеля. Никогда не видел такого взаимодействия магии, хотя слышал, что некоторые маги-огневики способны выжигать боль. Правда, подобные эксперименты проводить никто не рекомендовал в силу их опасности.
Брат сжал зубы, будто пытаясь справиться с чужой энергией, и вены вспыхнули ярким оранжевым светом от шеи до виска.
— Огонь сократит жизнь акиниума, — произнесла Ригнак, убирая ладонь и поднимая взгляд на лицо Абеля.
— Зато даст мне возможность оставаться на ногах. Чертово растение забирает силы, но хоть сдерживает дар, — пробормотал он, отталкиваясь от стены. Капитан обхватила его за талию, не давая упасть, и сама пошатнулась от тяжести мужского тела.
— Этот турнир может убить вас, — я крепко сжал пальцы в кулак, почувствовав соленую влагу на губах.
— Я знаю.
— «Твоя сила — моя вера», — процитировала Ригнак, помогая Абелю встать ровно. — Помните эти строчки?
«Твоя жизнь — моя клятва», — ответил он.
Я вздохнул, ожидая продолжения, но из зала вышло несколько человек. Судя по нетрезвым голосам, это были лорд Майронт, Вулсби, Шелби, маркиз Ливендсток, граф Контрок и виконт Докли с Даниэлем Фламелем. Они приближались, поэтому не только я услышал их. Спешно утирая слезы, повернулся, чтобы нос к носу столкнуться с Амалией Сент-Клер, стоящей неподалеку. Когда она здесь появилась, бесы забери? И как много успела узнать?
— Я... — начала сестра Далии, и сзади раздался голос Абеля.
— Эрик? Амалия?
Ригнак стояла чуть поодаль, словно не держала его совсем недавно, не давая упасть. Я открыл рот, однако в следующую секунду нас настигла компания молодых дворян. Меня сразу подхватили под руки, не давая возможности вырваться, и потащили к лестнице.
— Скорее, скорее! Провожаем молодожёна в спальню! — рассмеялся Шелби, оглядываясь на застывшего Абеля с Амалией. — Прошу прощения, леди Сент-Клер, вашего жениха мы тоже забираем!
— Сам пойду. Надо же проводить брата, — улыбнулся он, оглядев меня, присоединяясь к веселой компании.
— Твоих рук дело? — прошипел я Даниэлю, как только появилась возможность. Фламель пожал плечами, негромко фыркая в ответ.
— А вдруг бы ты сам не дошел? — хмыкнул он издевательски.
Клянусь богами, как только разберемся, куда ведут эти монетки и со всем остальным, убью гада голыми руками!
Глава 44
«Иногда я думаю, что король слишком печален. Среди ночи он встает у окна, вглядываясь в огни ночного Ландора, словно ища ответы на невысказанные вопросы. Хотелось бы мне понять, какие тайны скрыты в его душе. Я желаю знать, как связан Орленд с его величеством. Рыцарь и король — две стороны одной медали. Свет и тьма. Пламя и власть»
Дневник Фионы Браун
Подготовка невесты к первой брачной ночи — задание, к которому мои спутницы подошли с особой тщательностью. Меня раздели, наполнили ванну розовой пеной, мыли и терли щетками, пока прислуга готовила постель, разбрасывая по всей комнате лепестки цветов и расставляя горящие свечи. Откровенно говоря, я не знала, к чему подобная забота.
Волосы расчесали, высушили воздушным заклятием, красиво уложив локонами. Пока Мэри бегала с шелковой домашней сорочкой, я слушала наставления госпожи Сорель, глядя на стену. Наставница не знала: на эту ночь у меня были другие планы. Хотя все равно некоторые опасения грызли изнутри, точно маленькие противные древесные жучки. Пальцы подрагивали, потому только ленивый не заметил моего состояния.
— Ваша светлость, вам не очень беспокоиться. Уверена, его высочество вас порадует, — прошептала одна из служанок, проведя напоследок щеткой по волосам и заставляя вздрогнуть от того, как она обратилась ко мне. Ах да. Теперь я принцесса, даже герцогиня. Боги, запуталась в перипетиях монарших титулов.
Я оглянулся и заметил графа Сент-Клера неподалеку от отца. Наши взгляды встретились, он поднял бокал вина, словно приветствуя, хотя за сегодняшний день мы успели пересечься несколько раз до бала и во время него. Ничего путного, кроме дежурных комплиментов, я не услышал. «Береги мою племянницу» — такой стандартный набор слов, призванных растрогать молодожена и одновременно надавить на совесть. Странно только то, что я не верил ни единому слову этого проходимца. За все время, пока шла подготовка к свадьбе и наши отношения с Далией находились в подвешенном состоянии, он не проявил никакого участия.
Прямо не любимая племянница замуж выходила, а сторонняя девица. То же самое с дочерью. Или я ничего не понимал в семейных отношениях, или его сиятельству было плевать, как Абель относится к Амалии.
— Жди нас через два часа у конюшен, — наклонился я к Даниэлю, говоря тише, чтобы слышал лишь он. Зрачки у Фламеля стали шире, мой друг явно очень удивился.
— Еще чего, — процедил Даниэль в ответ, справляясь с первым шоком, — не буду я участвовать в твоих дурацких затеях. Что опять задумал? Родители знают? А Абель?
— Ой, когда мы стали такими праведниками?
Удар попал точно в цель, друг шумно втянул носом воздух и надул щеки, даже приготовился сказать в ответ какую-нибудь гадость — не успел. Леди Крауч поспешила к нам с прелестной дочерью Арабеллой. Она плыла так, словно весь пол бального зала — водная гладь озера. В золотистых локонах сверкала пыльца фей, придавая им здоровое сияние и подчеркивая совершенство белоснежной кожи. Настоящий маленький ангелок в светло-желтых кружевах, намеревающийся захватить богатого жениха своими цепкими ручонками.
А холостой герцог с обширными имениями — это настоящий лакомый кусочек для юной прелестницы.
— Не вздумай, — предупредил Даниэль, поняв намерения женщин, — не бросай меня с этой мегерой и ее мелковозрастной копией!
— Успокойся, друг мой, — я похлопал Фламеля по плечу и улыбнулся, — в браке жизнь не заканчивается.
— Эрик!
— Через два часа на конюшнях, — бросил я напоследок, не оборачиваясь, шагая в сторону выхода. Надоел этот фарс и общество в целом.
— Эрик!
Едва послышался голос герцогини, я замер на месте и непроизвольно закатил глаза. Меньше всего сейчас хотелось ссориться с ее светлостью, чья трость отбивала собственный ритм о мраморную плитку, когда бабушка подходила ко мне. Медленно развернувшись, я посмотрел в светлые глаза, скрытые за тончайшей вуалью темно-фиолетовой шляпки. Никто не знал, почему герцогиня никогда не снимала на людях любимый аксессуар, и это стало предметом злобных шуточек в обществе среди тех, кому леди Рошель успела насолить своими язвительными комментариями. Самые ярые ненавистники рисовали карикатурные шаржи, распространяя их среди знати.
Вряд ли им бы понравилось то, что ее светлость годами прятала под зачарованной тканью.
— Бабушка, — учтиво поклонился я, сцепив зубы от недовольства. Опять пришла критиковать? Кажется, сегодня она не успела это сделать. — С вашего позволения...
— Не позволяю, — отрезала герцогиня, пресекая мои неловкие попытки избежать беседы. Пришлось выпрямиться и тяжело вздохнуть, ожидая очередного потока недовольства.
— Бабушка, — раздраженно проговорил я, оглядываясь по сторонам. Может, меня спасет отец или кто-то из дальней родни? — Лучше напиши свои претензии в мой адрес на бумаге и пришли со той ползучей гадиной, которую ты называешь «помощницей».
— Чем тебе не угодила Грейс? — поинтересовалась герцогиня, ловко перехватывая мою руку. Пришлось делать вид, будто мы прогуливаемся по залу, пока остальные гости продолжали танцевать и веселиться.
— Будем говорить о мисс Баркет?
— Хорошо, раз уж настаиваешь. Обсудим твою жену, — кивнула бабушка, стукнув тростью так, что напугала мисс Эстель, дочь барона Грина, поедающую шестой или седьмой эклер. Несчастная подавилась, отчаянно пытаясь вдохнуть.
— Ваша светлость, — устало пробормотал я, провожая взглядом Эстель, которую сразу вывели из зала многочисленные родственницы. — Давно не становились предметом сплетен?
— Ну, твоя семейная жизнь им интересна больше, чем мои выходки. Безумная старуха — это не так весело, — дернула плечом бабушка, остановившись у бронзового канделябра.
— Что не так с моей женой?
— Ты мне скажи.
— Не понимаю, о чем идет речь, — прикинулся я дурачком, старательно разглядывая причудливую лепнину чуть выше бабушкиной головы. Удар тростью стал полной неожиданностью, никогда бы не подумал, что она решится провернуть такое на глазах у людей!
— Ай! Бабушка! — прорычал я, наклоняясь вперед, с силой сцепив зубы. Не хотелось подавать виду, поэтому пришлось прикрыть глаза, стараясь отвлечься от боли.
— Твои выходки: полтергейст, попытки спрятаться в пыльных фолиантах. И не ври мне, что все ради спасения брата, — сурово ответила герцогиня, крепче сжимая трость. — Избегаешь родителей, огрызаешься, игнорируешь Далию. Боги, да ты же влюблен в нее, а все пытаешься изобразить равнодушный столб!
Как только пламенная речь закончилась, я застыл, не в силах ничего сказать. Сердце гулко застучало в груди, внутри все сжалось, будто на грудную клетку упал тяжелый груз. Опустив взгляд на причудливый мраморный узор, я попытался закрыться от слов, проникающих в самую душу и разъедающих остатки защитной стены. Влюбленность — совсем не то чувство, которое мне сейчас было нужно для нормального существования. Эти эмоции, они мешали думать, путали мысли, нарушали планы. Я не мог трезво оценивать ситуацию с Далией и ее семьей. Ведь стоило посмотреть ей в глаза, хотелось поверить всему, что она говорила.
И это только начало. А если я полюблю свою жену по-настоящему?
— Ты очень на него похож, — вдруг проговорила бабушка, заставляя отвлечься и удивленно воззриться на нее.
— На кого? — не понял я.
— На моего Г астона, — на секунду бабушка словно выпала из реальности.
Она резко замолчала, упомянув имя деда, затем отвернулась и, тяжело опираясь на трость, зашагала вперед. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней все к тому же балкончику. Ночная прохлада встретила нас вместе со стрекотом цикад, а музыку заглушили тяжёлые шторы, отделявшие это маленькое пространство от огромного помещения бального зала.
— Ты никогда его не упоминала, — осторожно проговорил я, прислоняясь к перилам, смахивая часть опавших лепестков камелии.
— Он тоже любил науку, — усмехнулась герцогиня едва слышно, разглядывая сияющие звезды в небе. — Верил в силу ума, обожал пересчитывать все и вся, постоянно безобразничал, выводя из себя даже короля Фринбульдии. Мой герцог любил смеяться, прямо как ты, — она повернулась ко мне, неожиданно коснувшись щеки. Гладкая ткань ее перчаток скользнула по коже, и я затаил дыхание, ловя маленькую хрупкую ручку в свою.
Сколько себя помню, бабушка никогда не отличалась нежностью. Герцогиня вообще придерживалась строгих правил. По ее мнению, дети должны быть послушными и никогда не шалить. Естественно, я игнорировал это, потому получал наказания чаще брата. Но сегодня какой-то странный вечер. Тем более воспоминания о дедушке, и то, как о нем отзывалась леди Рошель. Совсем не так представлялась его история, ведь для большинства из нас Гастон Жан Батист, герцог Дюваль был убийцей, закончившим жизнь на главной площади Превера. Госпожа гильотина не знала милости к дворянам, особенно тем, что проливали кровь простого народа.
— Его погубила злость, Эрик, — тихо проговорила бабушка, убирая руку. — Ненависть к революции, людям, восставшим против знати. После смерти нашего сына он обезумел. Днями и ночами искал ответы там, где их не было.
— Какое отношение это имеет ко мне? — сглотнул я, отворачиваясь от нее, глядя на сад, раскинувшийся внизу.
— Самое прямое, Эрик, — вновь посуровела бабушка, стукнув тростью, привлекая мое внимание. — Твой дед забыл, что значит семья. Винил себя в смерти Франсуа, гибели наших родственников, потери состояния. Когда мы с твоей матерью бежали из Фринбульдии, он уже превратился в чудовище, жаждущее мести.
— Я не...
— Кого ты будешь винить, если Абель умрет? — резко спросила бабушка, и я застыл, ошарашенно посмотрев на нее. — Семья, Эрик, нечто большее, чем запись в храмовой книге. Пока ты не поймешь это, ничего между тобой и Далией не изменится. И ответы на вопросы тоже не найдутся.
Из зала я выходил в полном смятении, пытаясь переваривать все, что сказала герцогиня. Получалось плохо, ведь я не улавливал связи. Неужели мои попытки спасти брата — это что-то неправильное? Каким образом отношения с Далией влияли на исход? Вряд ли моя жена могла знать рецепт лекарства, способного спасти Абеля.
Я уже прошел несколько шагов, когда заметил брата, скользнувшего в сторону прохода. Выбросив из головы разговор с бабушкой, я поспешил следом, пытаясь припомнить, чем сегодня занимался Абель. В начале вечера танцевал с невестой, затем беседовал с многочисленными гостями, потом был отец, мама... Мы перекинулись от силы десятком слов, поскольку я был занят наблюдениями за семьей Далии. Искал хоть какие-нибудь странности в его поведении, пытался присмотреться даже к Амалии!
— Маркиз Ливендсток поднял вопрос об участии в турнире, — услышал я, прижимаясь к стене, но стараясь не выглядывать лишний раз.
— Вы же не согласились? — от надежды в голосе Ригнак Хэйс по спине пробежала дрожь. Проклятие, а ведь точно! Сегодня этот идиот Говард упоминал чертовы рыцарские игры — старая забава, которую устраивали каждый год по большим праздникам, я совсем забыл об этом.
— А что я должен был сказать? Извините, Ливендсток, у меня небольшие трудности со здоровьем, мне даже меч держать тяжело? — Абель явно раздражался и негромко ахнул.
— Боги, ваше высочество, да вы глупее своего брата.
Досчитав до пяти, я осторожно выглянул и обомлел от увиденного. В узком коридоре мой брат стоял, прислонившись к стене, тяжело дыша, вытянув правую руку. Наверное, я бы не так удивился этому зрелищу, если бы не одно «но»: Ригнак Хэйс поднесла ладонь и маленькие огненные искры зажглись между ее пальцев, быстро переметнувшись к запястью Абеля. Никогда не видел такого взаимодействия магии, хотя слышал, что некоторые маги-огневики способны выжигать боль. Правда, подобные эксперименты проводить никто не рекомендовал в силу их опасности.
Брат сжал зубы, будто пытаясь справиться с чужой энергией, и вены вспыхнули ярким оранжевым светом от шеи до виска.
— Огонь сократит жизнь акиниума, — произнесла Ригнак, убирая ладонь и поднимая взгляд на лицо Абеля.
— Зато даст мне возможность оставаться на ногах. Чертово растение забирает силы, но хоть сдерживает дар, — пробормотал он, отталкиваясь от стены. Капитан обхватила его за талию, не давая упасть, и сама пошатнулась от тяжести мужского тела.
— Этот турнир может убить вас, — я крепко сжал пальцы в кулак, почувствовав соленую влагу на губах.
— Я знаю.
— «Твоя сила — моя вера», — процитировала Ригнак, помогая Абелю встать ровно. — Помните эти строчки?
«Твоя жизнь — моя клятва», — ответил он.
Я вздохнул, ожидая продолжения, но из зала вышло несколько человек. Судя по нетрезвым голосам, это были лорд Майронт, Вулсби, Шелби, маркиз Ливендсток, граф Контрок и виконт Докли с Даниэлем Фламелем. Они приближались, поэтому не только я услышал их. Спешно утирая слезы, повернулся, чтобы нос к носу столкнуться с Амалией Сент-Клер, стоящей неподалеку. Когда она здесь появилась, бесы забери? И как много успела узнать?
— Я... — начала сестра Далии, и сзади раздался голос Абеля.
— Эрик? Амалия?
Ригнак стояла чуть поодаль, словно не держала его совсем недавно, не давая упасть. Я открыл рот, однако в следующую секунду нас настигла компания молодых дворян. Меня сразу подхватили под руки, не давая возможности вырваться, и потащили к лестнице.
— Скорее, скорее! Провожаем молодожёна в спальню! — рассмеялся Шелби, оглядываясь на застывшего Абеля с Амалией. — Прошу прощения, леди Сент-Клер, вашего жениха мы тоже забираем!
— Сам пойду. Надо же проводить брата, — улыбнулся он, оглядев меня, присоединяясь к веселой компании.
— Твоих рук дело? — прошипел я Даниэлю, как только появилась возможность. Фламель пожал плечами, негромко фыркая в ответ.
— А вдруг бы ты сам не дошел? — хмыкнул он издевательски.
Клянусь богами, как только разберемся, куда ведут эти монетки и со всем остальным, убью гада голыми руками!
Глава 44
«Иногда я думаю, что король слишком печален. Среди ночи он встает у окна, вглядываясь в огни ночного Ландора, словно ища ответы на невысказанные вопросы. Хотелось бы мне понять, какие тайны скрыты в его душе. Я желаю знать, как связан Орленд с его величеством. Рыцарь и король — две стороны одной медали. Свет и тьма. Пламя и власть»
Дневник Фионы Браун
Подготовка невесты к первой брачной ночи — задание, к которому мои спутницы подошли с особой тщательностью. Меня раздели, наполнили ванну розовой пеной, мыли и терли щетками, пока прислуга готовила постель, разбрасывая по всей комнате лепестки цветов и расставляя горящие свечи. Откровенно говоря, я не знала, к чему подобная забота.
Волосы расчесали, высушили воздушным заклятием, красиво уложив локонами. Пока Мэри бегала с шелковой домашней сорочкой, я слушала наставления госпожи Сорель, глядя на стену. Наставница не знала: на эту ночь у меня были другие планы. Хотя все равно некоторые опасения грызли изнутри, точно маленькие противные древесные жучки. Пальцы подрагивали, потому только ленивый не заметил моего состояния.
— Ваша светлость, вам не очень беспокоиться. Уверена, его высочество вас порадует, — прошептала одна из служанок, проведя напоследок щеткой по волосам и заставляя вздрогнуть от того, как она обратилась ко мне. Ах да. Теперь я принцесса, даже герцогиня. Боги, запуталась в перипетиях монарших титулов.