Мое имя — Вендетта!

И, несмотря на то, что я сорвала свою злость и страх на Викинге, мрачное предчувствие меня не оставляло.

Через три дня жизни сомнамбулы, наш муравейник, наконец-то, оживился приездом хозяина. Стоило ему войти в коридор, как Оксанка с визгом кинулась ему на шею и повисла. Митяй обхватил ее как драгоценность — бережно и нежно, но выражение его лица мне не понравилось. Тут он увидел меня и, вообще, лицом потемнел. Аккуратно отодвинув от себя Ксанку и, не отрывая от меня взгляда, сказал, даже не здороваясь:

— Присядь, Лен.

Сердце пропустило один удар, а потом забилось, как птица в клетке.

— Что с ним? — прошептала я. Митяй молчал. Я сорвалась с места и в два шага приблизилась к нему вплотную, вцепившись в лацканы пальто.

— Что с ним?! Не молчи! Дим, пожалуйста!

Он оторвал мои руки от себя, но не отпустил, а сжал их в своих руках, виновато заглядывая мне в глаза:

— Он в реанимации, Лен. В тяжелом состоянии. Врачи… не уверены, что он выживет.

— В какой он больнице? — тихим голосом спросила я.

— Лен, к нему не пустят, да и это далеко отсюда. Клиника самая лучшая, ты не волнуйся.

— Не волнуйся? — я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица, — Что ты с ним сделал, Дим?

Оксанка охнула, а у Димки руки в кулаки сжались. Где-то на заднем плане маячил Викинг.

— Я ничего с ним не делал, — процедил он сквозь зубы, вздохнул, пытаясь, успокоится, — Он ехал на машине. Отказали тормоза.

— Так глупо? — пробормотала я, — Не бандитская пуля, не нож, не граната, а просто отказали тормоза…

— Не совсем, — горько усмехнулся Митяй, — Тормозной шланг перерезали. Это уже мои ребята потом проверили.

— А не твои ли ребята его перерезали, по твоему приказу? — зло бросила я.

Митяй напрягся и побледнел, зрачки сузились и от него волнами повеяло опасностью, но мне было уже все равно. Неожиданно между нами встал Викинг.

— Дмитрий Михайлович, она не в себе, не злитесь на нее.

— Да, я уж понимаю, — выдохнул Митяй, — Защитник нашелся. Что, Синицина, и моего бойца охмурила?

Вот этого я просто не смогла выдержать и накинулась на Митяя с кулаками, так быстро, что даже Вик не успел прореагировать.

— Я тебя ненавижу! Ненавижу! Это все из-за тебя. Ты втравил его в это, ты…ты знаешь кто… — я лупила его кулаками по груди, а он только сильнее прижимал меня к себе, позволяя выпустить пар. Только когда я выдохлась и просто ревела, уткнувшись в его плечо, Митяй заговорил:

— Все-все, успокойся. Прости меня, Лен. Со злости ляпнул, не подумал. Мы выясним кто это. Я тебе клянусь, это не я. Антон мне нужен живым и здоровым, как и тебе. Он в очень хорошей клинике, поверь мне. Я отвезу тебя, как только его выпишут в общую палату. Если выпишут вообще… — он резко замолчал, а мне неожиданно стало не хватать воздуха. Я оторвалась от Митяя, пытаясь вдохнуть.

— Димка, ты идиот! — крикнула Оксанка и подлетела ко мне. Но в глазах резко потемнело и последнее что я почувствовала так это то, что мне не дали упасть на пол, кто-то поймал меня.



Очнулась я также резко, от голосов над моей головой, но открывать глаза и оповещать о том, что я вернулась, не спешила.

— Что ты ей колешь? — спросил Митяй, видимо у Ксанки.

— Это для восстановления дыхания. По всей видимости, у нее на нервной почве аллергический спазм дыхательных путей произошел, — ответила та.

— Блин, как все не вовремя…

— Помолчал бы уж, — проворчала Оксанка, — Довел девчонку, а теперь некогда ему.

— Я же не специально, да, я и не только про нее, про Тоху в том числе.

— Там все плохо?

Ответа не последовало.

— Ты не отмалчивайся, тебе еще объяснять, какого черта ты меня запер под замок и не даешь ходить на работу.

— Ксан, милая, так нужно было…

— Ничего, что я тут лежу? — решила я подать признаки жизни.

— Если пациент шутит, значит, он скорее жив, чем мертв, — весело ответила Оксанка в своем репертуаре.

— Лен, ты нас так больше не пугай, ладно? — оживленно включился в беседу Митяй, — Это хорошо, что сын твой не видел, как ты в обморок шарахнулась. Молодежь у нас сейчас не внимательная пошла, в компьютере больше времени проводит, чем в реальности.


— Так, демагог, кыш отсюда, — без обиняков заявила Оксанка и буквально выставила его за дверь. Митяй только глупо улыбался на все это.

— Что это за комнатная собачка? — спросила я, — А где тот злобный доберман, которого я знаю?

Оксанка ухмыльнулась, складывая лекарства в аптечку.

— Ты, кстати, действительно нас напугала, — через какое-то время произнесла она, — Я наугад действовала, так как понятия не имела, что с тобой, может, ты эпилептик. А видела бы ты, как твой рыцарь в сверкающих доспехах места себе не находил, мне прямо завидно стало, — улыбнулась она, — Руки дрожат, от волнения. Сам тебя на руки взял, Митяю не дал, представляешь? О, как. Димка говорит, жалко ему его. Ведь не светит ему ничего, верно?

Я отвернулась от Оксанки и закрыла глаза. Уж как-то больно без интереса был произнесен вопрос. Настолько без интереса, что закрадывалось подозрение. А что же на самом деле она хочет узнать? О чем они с Митяем разговаривали, пока я в отключке была? И лекарство ли она мне вколола?

Как только Оксанка ушла, я немного подождала и попыталась встать с дивана. Не тут — то было — ноги подкашивались и тело было каким-то ватным. Что она мне вколола, Господи?

В комнату вошел Вик, бледный и осунувшийся.

— Как ты, маленькая?

— Плохо, — тихо сказала я, — Вик, пожалуйста, дай мне мой телефон. Я кажется, его на кухне оставила.

— Не надо тебе сейчас никуда звонить, в таком состоянии.

— Вик, пожалуйста, — просипела я и жалобно на него посмотрела. Взгляда моего он не выдержал и вышел из комнаты.

Нужно позвонить Владу. Просто позвонить и спросить. Что спросить-то? Что твоя подопечная мне вколола? Нет, Владу звонить нельзя. Ян! Нужно позвонить Яну. Может он меня и ненавидит, но в обиду не даст. Глупо звучит. Черт, что же она мне вколола?

Викинг вернулся не один и без телефона. Рядом с ним стояла Оксанка.

— Что случилось?

— Что ты мне вколола, хренов доктор? — спросила я, со злостью смотря на них. Вик с ними заодно.

— Нормально, — обиженно проговорила она, — Я ее от нервного срыва спасаю, а она меня обзывает.

— Елена Витальевна, это просто успокоительное, — произнес Вик, — Вот, смотрите, — он показал мне ампулу, вытащив ее на моих глазах из мусорной корзины.

— Я не верю, — замотала я головой, а Оксанка руками всплеснула.

— Оксана Владимировна, выйдите, пожалуйста, — попросил Вик, даже не глядя на нее. Она посмотрела сначала на него, потом на меня и кивнула головой.

— Послушай меня, маленькая, — проговорил Вик тихо, как только за Ксаной захлопнулась дверь, — Я понимаю, тебе страшно, плохо и больно. Но поверь мне, это — успокоительное и ничего больше.

— Я всего лишь хочу увидеть его, — с дрожью в голосе проговорила я.

— Ты увидишь его, я тебе это обещаю. Но не сейчас. Поспи, восстанови силы, и мы поедем к Антону. Я буду рядом, за этой дверью и никого к тебе не пущу, клянусь.

Я тяжело вздохнула и кивнула, в знак согласия. А Вик, почему-то, замолчал на какое-то время и начал внимательно меня разглядывать.

— Неужели ты поверила, что я могу причинить тебе вред?

— Ты даже не представляешь, во что я могу поверить, — усмехнулась я, прежде чем провалится в сон.



Через два дня, как и обещал Викинг, я ехала к Тошке. За полчаса до выезда, Митяю позвонили из больницы и сказали, что Антона перевели в обычную палату. Значит, опасность миновала. Викинг был за рулем, Митяй, естественно, с нами, а на заднем сидении со мной сидела довольная Оксана. Вообще-то, Митяй не хотел ее брать с собой, но та клятвенно пообещала, что «разнесет дом по кирпичику» и покажет ему «кузькину мать». Митяй на это расхохотался и чрезвычайно довольный взял ее с собой. Подозреваю, что взял он ее не просто так, все-таки иметь медика под рукой очень удобно.

В палату к Антону я решила зайти одна, оставив всех прибывших со мной томится в вестибюле. Взявшись за дверную ручку, я собиралась дернуть ее на себя, как услышала голос Антона по ту сторону двери и еще какого-то человека.

— Мне не нужно рассказывать сказки, доктор. Мне нужен от вас конкретный ответ на вопрос: я когда-нибудь встану на ноги?

Я замерла и еле успела прикрыть рвущийся возглас ладонью.

— У вас очень тяжелая травма позвоночника, Сергей Дмитриевич.

Сергей? О, Господи, я совсем забыла, кто мы уже на протяжении стольких лет!

— Шансов нет только у покойников, — продолжал доктор, — Предстоит тяжелое лечение и только после него можно уже что-то конкретное говорить.

— Я вас понял, — прозвучал металлический голос Антона.

Я отпрянула от двери, услышав шаги доктора, и стояла еще минут пять после того как тот вышел, пытаясь успокоится и взять себя в руки. Собравшись с силами и нацепив на лицо приветливую улыбку, я с силой потянула дверь на себя и вошла в палату.

Он лежал, не шевелясь, уставившись в одну точку, правая рука перебинтована, на лице глубокие ссадины, ноги укрыты простыней.

— Привет, — негромко произнесла я.

От звука моего голоса он вздрогнул и посмотрел на меня. На секунду в его глазах отразился страх и боль, а потом они заледенели. Он молчал минут пять, а потом произнес: