Мятеж в империи

Хм, звание-то не указал. Пытается хитрить? Впрочем, мне без разницы. Пушек не вижу, а эту баррикаду мы преодолеем на раз.

– Наместник Урала Чурков Иван Макарович, двигаемся в столицу для подавления мятежа. Если вы на стороне эсеров, то предлагаю сложить оружие и разойтись, – заявил я.

– Переворот в городе нам удалось ликвидировать, мы подчиняемся Генеральному штабу и императрице. Имеем приказ никого не пропускать по направлению к Москве, так как, возможно, пойдут воинские части и на подмогу эсерам, – ответил мне подполковник.

– Вы нас хотите задержать и обвинить в пособничестве мятежникам? – поразился я.

– У меня приказ, – отвел взгляд в сторону подполковник.

– Через сутки-двое сюда прибудет эшелон с казачьим войском под командованием атамана Ожаровского, – медленно процедил я, чувствуя, что закипаю. – У него будет еще несколько таких бронемашин, которые с вашим гарнизоном справятся за пару часов. Или его тоже объявите пособником?

– Простите, ваше высокопревосходительство, – твердо посмотрел мне в глаза подполковник, – у меня приказ. К сожалению, связи с Генеральным штабом нет, пропустить вас не могу. Честь имею! – Он козырнул, развернул коня и отправился к баррикаде.

– Вот же дебил! – ругнулся я и поморщился.

– Что будем делать? – поинтересовался Анзор.

– Думать, – вздохнул я.

Дилемма – прорываться с боем или искать обходные пути. Оба варианта мне не нравятся, а вот делать нечего, предстоит совершить непростой выбор.





Глава 10

Столица




Стоим, ждем, когда подполковник со своим сопровождающим окажутся за баррикадой. Как ни крути, а начинать действовать, пока парламентер не вернулся в расположение своих, никак нельзя, нарушим неписаные правила. Впрочем, мы не на войне, открывать стрельбу не хочу, вроде бы офицеры и солдаты гарнизона честно пытаются выполнять распоряжения Генерального штаба. Допускаю, что подполковник с ними не согласен, а вот сделать наперекор или исходя из очевидных фактов – не позволяет упрямство или преданность, хотя, возможно, и его узколобость.

– Медленно двигаемся вперед! – стал давать я указания подошедшим офицерам. – Ни в коем случае не стрелять, только если по нам откроют прицельный огонь. Пару автоматных и пулеметных очередей дадим поверх их голов, – кивнул в сторону укрытия гарнизона. – Можем пугнуть из пушки, выстрелив в поле.

– Иван Макарович, а не застрянем? – задумчиво осматривая наваленные впереди бревна, спросил капитан.

– Справимся, – отмахнулся я. – Да, в город не входим, обогнем его. Все, по машинам!

Анзор себе под нос что-то напевает и держит скорость бронемашины около десяти километров в час. Из смотровой щели вижу, как в нашу сторону демонстративно выставили винтовки, засуетились возле двух пулеметов. Неужели попытаются нас остановить? Подполковник из ума выжил? Не понимает, что удержать нас не сможет? У него же даже захудалой пушки, и той нет!

Защитники города огонь не открывают, мы тоже. Со стороны зрелище, думаю, завораживает, а бойцов за бревнами и вовсе пугает до дрожи в коленях. Не видели тут еще таких монстров в железной броне.

– Держись! – проорал Анзор за пару секунд до столкновения с баррикадой.

Бронемашина качнулась, замедлила ход, но не остановилась, играючи потащила впереди себя бревна. Проехав метров сто, я велел Анзору остановиться. Нас не преследуют, никто не стреляет… Странная ситуация: вроде и попытались препятствовать продвижению, но сделали это как-то вяло. Почему сразу не разрешили пройти? Затягивали время и ожидали подмоги? Хм, допускаю такой вариант, но это значит, что кое-что о наших танках им известно. Рассчитывали, что не сможем преодолеть заграждения, а нашим солдатам расчистить путь они бы не позволили.

– Как думаешь, что это было? – спросил у своего советника, махнув рукой назад.

– Вариантов несколько, и все они не в нашу пользу, – хмуро ответил Анзор.

Он ничего не стал уточнять, не привык гадать на кофейной гуще. Впрочем, сейчас нет смысла разбираться, почему и как нас пытались задержать. Миновали препятствие без потерь – и слава богу. Следующие несколько часов прошли без происшествий, если не считать, что я еще пару шишек себе набил, когда бронемашина на ухабах подпрыгивала.

– Н-да, Василий Андреевич, поди, икается тебе сейчас, – пробормотал я, когда наш легкий танк особенно тряхнуло и я приложился головой о смотровую щель.

Проехав порядка полутораста километров, когда до столицы осталась всего-то пара часов пути, устроили очередной привал. Людям следует отдохнуть, баки в танках залить и избавиться от полупустых бочек с горючим.

– Ваше высокопревосходительство, – подошел ко мне капитан, – разрешите поделиться своими наблюдениями?

– Конечно, Сергей Юрьевич, внимательно вас слушаю, – посмотрел я на Жермеева.

– До Владимира, где мы столкнулись с баррикадой, время от времени мы наблюдали, что за нами верховые следят, – начал капитан.

– Да, – кивнул я, а потом продолжил: – После же того, как мы прорвались, уже никто за нами не следил, в деревнях людей тоже не видели, что странно. Городки и поселки мы объезжали, но и там никто к нам интереса не проявил. Вы об этом?

– Совершенно верно, – кивнул капитан. – Кто-то, опережая нас, информирует население, и, скорее всего, людям рекомендуют где-то схорониться, пока мы не проедем.

– Для чего? – коротко поинтересовался я.

Этот вопрос с Анзором обсуждали, но так ни к какому выводу не пришли.

– Чтобы настроить против нас всех и вся, не дать продуктов питания и что-нибудь необходимое, – пожал плечами Жермеев. – Наблюдателей же нет только потому, что не хотят нас спугнуть. Так происходит, когда загоняют дичь в ловушку. Понимаете, Иван Макарович, о чем толкую?


– Соглашусь с вашими выводами, капитан, – кивнул я. – Скорее всего, на подступах к столице нам дадут бой. Да и по улицам с ветерком прокатиться вряд ли удастся. Эсеры неглупы, понимают, что если допустят в резиденцию наши танки, то у них возникнут еще более серьезные проблемы со штурмом.

– Так мы не попытаемся избежать ловушки? – озадаченно спросил капитан.

– Сергей Юрьевич, – вздохнув, начал я, а потом задумался, подбирая слова. – От боестолкновений не уйти, драчка будет в любом случае. Отыскать место, где эсеры готовятся устроить нам теплый прием, мы не можем. Так что, – развел руками, – будем прорываться.

– Примерно так я и размышлял, хотел получить от вас, ваше высокопревосходительство, определенный приказ, – кивнул Жермеев.

Ну, согласен с его укором, с людьми мало общаюсь, а незнание происходящего не повышает боевой дух.

– Соберите всех перед последним броском, – попросил я капитана.

В нашем распоряжении всего-то три пушки, три пулемета, двадцать семь автоматов и столько же револьверов. Холодное оружие учету не поддается, у каждого по несколько ножей. Строй из солдат и офицеров получился не очень-то внушительный, все смотрят на меня и ждут, что я скажу.

– Гм, господа солдаты и офицеры, всем известно, что мы стремимся не только спасти императрицу, но и не дать врагам разрушить нашу империю и ввергнуть страну в хаос. К сожалению, внешние силы подкупом и обманом сумели найти предателей из разных сословий, как занимающих высокие должности, так и трудящихся на заводах и фабриках. Есть те, кто дает обещания, которые никогда не выполняются, как бы они красиво ни звучали. Наша задача предельно ясна и понятна. Вскоре мы вступим в боестолкновения, и у меня несколько просьб… – Помолчал, прохаживаясь перед строем. – Постарайтесь остаться живыми и не опускайтесь до уровня наших врагов, но и не вздумайте их жалеть. Не факт, что все вернутся из боев, но их подвиг не забудут. Одно скажу – если не мы, то никто, кроме нас. Вопросы?

Ну, речь получилась скомканной, сказанные слова и так хорошо всем известны, но и не произнести их не мог.

– Ваше высокопревосходительство, дозвольте? – обратился не по уставу ко мне пожилой солдат.

На него шикнул стоящий рядом поручик, я же кивнул и сказал:

– Конечно, говори.

– Рядовой Смегов Петр Афанасьевич, – начал тот, пригладил усы и продолжил: – Считаю, что вы, Иван Макарович, показали делом, как правильно жить, и в Сибири при вас всем стало лучше. Мы же идем оборонять императрицу, вам верим, и, если говорите, что так нужно и правильно, значица, так оно и есть. Не сомневайтесь, не подведем.

– Спасибо, – искренне поблагодарил я. – Что ж, привал окончен, по машинам! А командиров бронемашин попрошу задержаться.

Солдаты и офицеры разошлись, остались двое командиров.

– Техника исправна? – задал я первый вопрос.

– Так точно, – дуэтом ответили те.

– Как только заметим противника, рассредоточиваемся. Двигаться будем не друг за другом, а рядом, на расстоянии метров десять между бортами, – начал я давать вводную. – Если по нам начнут работать пушки, то следует менять направление и скорость движения, сбивая прицел у пушкарей. Снаряды разрешаю не экономить, однако стрелять с умом.

Да, на наших броневиках, или как они пока называются – бронемашинах (танками я их время от времени называю), установлена модернизированная укороченная пушка, аналог 76,2-миллиметрового полевого орудия. Василию Андреевичу пришлось изрядно потрудиться, чтобы разместить и усовершенствовать орудие. Увы, дальность стрельбы оставляет желать лучшего, на мой, разумеется, взгляд. А вот Гастев от результатов испытаний пришел в восторг, восхищаясь гениальностью разработок моего главного конструктора. Артиллерийская панорама, или, как ее еще называют – перископный прицельный механизм, – имеется, с его помощью можно бить прямой наводкой.

Вопросов у офицеров не возникло, бронемашины взревели движками и двинулись в сторону столицы. Скорость движения – под тридцать километров в час, дорога позволяет. Через полтора часа уже видны окраины столицы, а нам так никто и не оказал сопротивления.

– Неужели сможем дойти без боя? – пробубнил я, и сразу же раздался разрыв метрах в ста.

– Это пристрелка! – прокричал подпоручик.

– Анзор! Рваный ритм движения! – распорядился я и выглянул из люка.

Следующие за нами бронемашины с дороги уже свернули и выбираются через придорожную канаву на поле. Разрывов становится все больше, работает несколько орудий, и они пытаются пристреляться. Пока снаряды ложатся далеко от нас, и это дает надежду. Артиллеристы редко работают по таким движущимся целям. Шанс на попадание невелик. Опять-таки существует определенный сектор обстрела, который мы должны быстро пройти.

– Осколочным! Заряжай! – отдал я приказ, пытаясь перекричать рев двигателя.

– Есть! – ответил подпоручик и, схватив снаряд, дослал его в казенник.

Выискиваю в смотровую щель цель, вдалеке видны укрепления, позади которых в нескольких сотнях метров работают полевые пушки. Прильнул к панораме и стал ждать, когда сможем оказаться на дистанции поражения из нашего орудия. Впереди, метрах в трехстах от укреплений противника, появились два разрыва – не выдержали мои офицеры, произвели выстрелы с недолетом.

Когда заработало несколько пулеметов, пытавшихся препятствовать нашему прорыву в город, я крикнул Анзору:

– Стоп!

Бронемашина встала неудачно, пришлось скомандовать:

– Разверни вправо на пару метров!

Как только бронемашина остановилась, я произвел выстрел. После того как гильза со звоном вылетела из казенника, подпоручик, не дожидаясь приказа, вновь зарядил пушку. И вновь бронемашина дернулась от выстрела.

– Резко вправо, двадцать метров вперед и стоп! – кричу своему советнику, а сейчас водителю бронемашины.

Наш танк продвинулся вперед, а позади раздались разрывы от артиллерийских снарядов противника. Еще несколько наших выстрелов – и пулеметные точки эсеров замолкают.

– Полный вперед! – отдаю приказ и кричу четвертому члену экипажа, пулеметчику: – Стреляй по артиллеристам, на других внимания не обращай!

С брони танка раздались автоматные очереди, в смотровую щель вижу, как падают солдаты с красными бантами на груди. Эх, молодые же парни, непонятно за что под пули идут. Лозунги? Обещания? А почему бы не подумать своей головой и не пробиваться в жизни самостоятельно? Конечно, когда обещают и убеждают, что как только поменяется власть, то сразу всех осчастливят… А на какие шиши? Ладно, как ни печально, а информационную войну императрица проиграла. Не помогли мои советы Ларионову, а может, ему не дали действовать жестко. Не до анализа сейчас, солдаты эсеров с поля боя бежали, оружие бросили. Странно, что вида наших бронемашин не испугались. Анзор остановился возле одной из пушек, и я вылез из люка.

– Мля! – выругался, как только увидел, что одна наша бронемашина дымится на поле.