Метка магии

– Черт, так вот где ты хранишь свой гримуар? Под кроватью? Любой мог бы это найти, Матильда.

Матильда уставилась на него:

– Ты этого не сделал.

Матильда присела на корточки и вытащила сундук. Она чувствовала, как Оливер стоит позади нее, прямо в центре комнаты. Ее сердце билось в груди, как автомобильный бас, сотрясая живот и вызывая тошноту, но она старалась дышать ровно и пыталась сосредоточиться.

– Знаешь, я буду скучать по тебе, Матильда.

– Да? – пробормотала она, пока ее пальцы возились с замком.

– Да. Я имею в виду, я знаю, ты думаешь, что я, типа, какой-то монстр, но это только то, что причитается. Ты отняла у меня мою жизнь, а теперь я забираю твою. Магия – это все о балансе, верно? С тем дерьмом, которое я сейчас смогу вытащить, мне не придется беспокоиться о том, что еще какие-то имена появятся на моей коже. И кто знает, что за магия таится в твоей старой книге. Это будет тошнотворно.

Матильда открыла сундук и положила руки на крышку, глядя сквозь просветы в густых зарослях ежевики, которые пересекали ее окна. Ей просто нужно было заставить его говорить, а остальное сделают тени.

– Но по большей части мне нравилось тусоваться с тобой. Это было полезно, и я действительно увидел, на что я способен. Откачивать твою магию было необходимо, но мне жаль, что мне пришлось напугать тебя так сильно, как я это сделал.

Матильда повернулась и посмотрела на Оливера, змеиная улыбка расползлась по ее лицу.

– О, ты меня не пугал, Оливер, – сказала она, открывая сундук, – ты провоцировал меня.

Оливер посмотрел вниз, ухмылка сползла с его лица, когда его глаза обыскали каждый угол сундука.

– Где книга? – спросил он, сжимая челюсти и оглядывая комнату.

Матильда достала из сундука банку с оранжевой жидкостью и встала, ее руки дрожали, а широко раскрытые глаза быстро моргали.

– Книга в безопасности. А ты нет. – Матильда выплеснула содержимое банки Оливеру на грудь и отступила от него. – Сейчас!

Матильда посмотрела через окна садовой комнаты, как четыре зеленых огня освещали все стороны света, мерцая за трещинами в ежевике, закрывавшей окна. Она повернулась к Оливеру, который был слишком занят разглядыванием своего мокрого пальто, чтобы заметить движение снаружи или услышать ровное жужжание заклинания, которое читали подсвечники.

Он поднял глаза, от переполнявшей его ярости они стали больше.

– Сучка. Это мое любимое пальто.

Матильда улыбнулась и скрестила руки на груди, когда Оливер потянулся, чтобы схватить ее. Он моргнул, мышцы его шеи напряглись.

– Что ты со мной сделала? – он стиснул зубы. – Я не могу пошевелиться.

Матильда улыбнулась и положила руку себе на грудь.

– Не то, что я сделала с тобой, Оливер. Что мы с тобой сделали. Мой ковен там, снаружи, держит тебя неподвижно, чтобы мы могли немного поболтать о твоем поведении.

Пламя замерцало и придвинулось ближе к стеклу, достаточно близко, чтобы Матильда могла видеть четыре пары глаз, устремленных на Оливера, цепочку волшебных слов, проплывающих сквозь стекло, как колыбельная.

– Нанна Мэй видела, как ты приближался за милю, Оливер. «Злая Тилли». Это единственное, что она когда-либо говорила после того, как мой отец лишил ее голоса, и я всегда думала, что она говорит обо мне. Но это не я отправляюсь во тьму, теперь я это знаю. – Матильда кивнула на кусты ежевики, закрывающие окна: – Я думала, что все это просто какая-то случайная трава, растущая за пределами моей комнаты, но Нанна Мэй знала, что это нечто большее. Что это был знак, предупреждение от Айви и наших предков о том, что за мной что-то придет. Что ты придешь за мной.

– О чем, черт возьми, ты говоришь? – спросил Оливер сквозь стиснутые зубы, его глаза расширились, когда он попытался пошевелиться. – Какое отношение к этому имеет твоя глупая бабушка или Айви?

– Прояви хоть немного уважения, Оливер, или еще больше пожалеешь, – сказала Матильда, предупреждающе указывая пальцем. Оливер замолчал, и она продолжила:

– Оказывается, у Нанны Мэй действительно есть дар предвидения, потому что она не только пыталась предупредить меня о тебе, но и то варево, которое она помешивала на камине в течение последних нескольких месяцев, было именно тем, в чем нуждался мой новый ковен, чтобы держать тебя в покое. Я узнала ингредиенты из старой книги. Возможно, ты и воспользовался моей магией, но ты не можешь и помыслить о том, чтобы быть такой же могущественной ведьмой, как моя бабушка или те, кто был до нее. Ты сделал большую ошибку, убив ее птицу, Оливер. Большую ошибку.

– Ты заслужила все, что я сделал с тобой, включая эту глупую птицу, – прорычал Оливер, его челюсти сжимались при каждом слове, а мышцы становились все напряженнее и напряженнее.

Матильда приподняла бровь.

– Тебе не следовало возвращаться сюда, Оливер. Тебе не следовало возвращаться в мой город или в коттедж Ферли. Да, ты украл мою магию, но моя семья рада поделиться ей, и это лучшее время года для этого. Если бы ты не был таким новичком, ты бы знал несколько фактов о ведьмах, один из которых заключается в том, что мы любим держать наших мертвецов рядом.

Матильда подняла ладони вверх и запрокинула голову назад, как будто обращалась к луне.

– Сестры моих сестер, матери моих матерей, я взываю к вам в этот волшебный час Хэллоуина. Разделите со мной вашу любовь и силу, чтобы я могла наказать того, кто не уважает наши обычаи и нашу магию. Одолжи дар мне свой в отсутствие моего собственного, который он у меня вырвал. Услышь меня, семья, когда я покажу тебе свое лицо, чтобы ты могла поклясться в своей силе, а я могла бы восстановить равновесие.

Матильда поднесла трясущиеся руки к лицу и закрыла глаза, тяжело дыша, готовясь сбросить плащ, на создание которого она потратила последние три года, чтобы скрыть свои поступки. Она знала, что это была честная сделка, что духи ее предков заслуживают того, чтобы увидеть истинное лицо молодой ведьмы, с которой они могли бы поделиться своей магией, но она боялась раскрыть то, что было скрыто под фасадом.

– Я предлагаю вам свою правду, – сказала она в свои руки, – посмотрите на меня, сестры, посмотрите на мою боль, чтобы я могла извлечь пользу из вашей.

Облегчение пробежало по коже Матильды, как будто боль, пронзившая ее лицо, унесло ветром. Она забыла, каково это было раньше, не носить агонию с собой, и на мгновение ее охватило волнение, пока она не почувствовала, как теплая струйка крови стекает по ее щеке, и она вспомнила, что на самом деле означало внезапное отсутствие боли.

Она опустила руки. Оливер попытался закричать, его замерзшие мышцы делали звук еще более ужасающим, когда он вырывался из его горла.

– Может, я и не та злая тварь, о которой предупреждала меня Нанна Мэй, Оливер, но я чертовски близка к этому, – прошипела Матильда. Она покачала головой, чувствуя, как алые струйки стекают по ее лицу, когда каждое из имен вновь открывало ее кожу, кусочки плоти висели между каждой буквой, – мне стыдно за то, что я сделала, но я не стыжусь того, кто я есть. Ты связался не с той ведьмой.


Ночь сделала глубокий вдох. Животные замерли и прислушались. Ветер замер, когда пламя внутри тыкв погасло одно за другим вверх у тропинки и в оранжерее. Магия пронеслась по венам Матильды, поползла вверх по ее шее и покалывала кончики пальцев, когда Оливер задыхался. Его глаза были широко раскрыты в панике. Тень, которую Оливер создал в душе Матильды, съежилась, когда вновь наполнилась магией. Не ее магией, чем-то гораздо более древним, более могущественным.

– Земля, на которой мы стоим, наполнена силой и страданиями моих предков, и им действительно не нравится, что ты связываешься с одной из их дочерей. Я чувствую их, Оливер, я чувствую, как они наполняют мои вены чистой, древней магией, и прямо сейчас я чувствую себя настолько могущественной, что, если бы у меня была метла, я думаю, что могла бы летать, – Матильда наклонила голову и улыбнулась. – Трудно сказать, потому что ты не можешь двигаться, но ты либо зол, либо напуган. Может быть, и то, и другое.

– П-п-пожалуйста… я… – тяжело дыша, выдавил Оливер сквозь стиснутые зубы.

Матильда приложила палец к губам:

– Ш-ш-ш. Ведьма говорит.

Матильда почувствовала, как невидимые руки мягко легли ей на плечи, давая понять, что она не одна и эти давно похороненные пришли, чтобы дать ей силы остановить Оливера. Слезы полились из глаз, и ее руки затряслись, когда она приняла новую, старую силу внутри себя.

– Помнишь, я рассказывала тебе, что они сделали с нами, когда узнали, кто мы такие? Так боялись нашей силы, что они держали ведьму, ломали ей все пальцы, чтобы она не могла перемолоть свои ингредиенты для заклинания, затем брали острую иглу и зашивали ей рот, чтобы она не могла произнести ни единого заклинания. И тогда они убили бы ее.

Слезы потекли по щекам Оливера, когда он осознал смысл ее слов.

– Так что я поняла, что происходит, – произнесла Матильда, – не волнуйся, Оливер, я не убью тебя. Смерть слишком хороша для тебя.

Порыв ветра ворвался в открытые двери, роняя книги и стеклянные бутылки на пол оранжереи, но Оливер не мог пошевелиться против невидимых сил, которые все еще держали его.

– Послушайте меня, сестры. Я вижу это зло перед собой и связываю его, помешивая зелье или размалывая порошок под камнем. – Матильда пристально посмотрела на Оливера: – Щелчок для каждого из твоих пальцев.

Она щелкнула пальцами один раз, даже не вздрогнув от звука ломающихся костей, когда Оливер закричал из тюрьмы своего тела. Она снова щелкнула, и крик усилился, когда она посмотрела на его руки, большие и указательные пальцы торчали под неестественными углами. Пот бисеринками выступил у него на лбу, и Матильда щелкнула в третий раз, затем в четвертый и последний раз, так что все его пальцы были сломаны.

Ее ковен наблюдал, как Матильда потрясла руками, а затем снова посмотрела на Оливера.

– Я вижу это зло перед собой и заставляю его замолчать, чтобы оно не произнесло ни единого волшебного слова. Игла вонзилась тебе в губы.

Матильда сжала указательный и большой пальцы обеих рук вместе, подняв их на уровень своих глаз. Она наклонила голову вперед, так что смотрела на Оливера из-под бровей, как разъяренный бык, готовый броситься в атаку. Медленно она двигала пальцами вверх и вниз, вверх и вниз, как будто прошивала невидимую нить в воздухе.

Оливер захныкал, когда его губы медленно сжались в неестественной гримасе, а глаза плотно закрылись, когда крошечные уколы крови выступили над и под его губами. Приглушенные рыдания вырывались у него из носа, когда его рот был сшит невидимой нитью, от которой по подбородку стекали кровавые дорожки. Матильда сложила руки вместе и пошла вперед, пока не оказалась почти нос к носу с Оливером, все еще чувствуя на плечах твердую тяжесть рук своих предков.

– «Используйте против них оружие наших врагов». Я где-то это читала, Оливер. И посмотри внимательно, – прошептала Матильда, указывая на свое лицо, – никакого нового шрама. Наверное, кто-то думает, что я делаю здесь доброе дело.

Слезы навернулись на глаза Оливера, когда он, моргнув, посмотрел на Матильду и упал на колени.

– И еще кое-что, Оливер. Эта рука за Эшли, а эта – за Джинни, – Матильда обвела пальцами руки Оливера, его глаза крепко зажмурились в агонии, когда она сжала его сломанные кости вместе, – а свой жестокий рот? Это за все, что ты со мной сделал.

Оливер тяжело рухнул на бок. Он уставился на нее в ответ, невидимые швы стягивали его губы, а кровь стекала по подбородку, делая его похожим на монстра, которым он был, но она увидела что-то новое в его налитых кровью глазах.

Она присела на корточки рядом с ним и сцепила пальцы.

– Теперь вы можете остановиться, – крикнула она своему ковену, и голоса снаружи исчезли в темноте, – до тех пор, пока твои губы будут зашиты, а пальцы сломаны, ты не сможешь сотворить и искры магии. Но я собираюсь предложить тебе сделку. Мой ковен перестал удерживать тебя на месте, так что теперь ты можешь двигаться, Оливер, но я хочу, чтобы ты очень тщательно подумал о том, каким будет твой следующий шаг.

Матильда все еще чувствовала, как ее предки стоят у нее за спиной, кивая на каждое ее слово.

– Я уберу твою судьбу с лица и рук, но потом ты выйдешь за эту дверь и покинешь мой город, Оливер, – сказала Матильда, – ты уходишь и не прекращаешь идти, пока не окажешься далеко отсюда и от кого-либо еще. Ты понимаешь?

Оливер моргнул и кивнул.

– Но знай вот что, – добавила Матильда, наклоняясь ближе к Оливеру, чтобы он мог заглянуть ей в глаза и увидеть, какой силой она обладала в этот момент, – если ты даже подумаешь о заклинании или откроешь волшебную книгу, я буду знать. Они узнают.

Матильда подняла глаза, и Оливер проследил за ее взглядом до окон оранжереи. В отражении стекла стояли десятки женщин, столпившихся вокруг Матильды и заполнивших комнату позади нее. Некоторые из них сгорбились от возраста, а некоторые стояли во весь рост, одетые в плащи и держа в руках метлы, их фамильяры сидели у них на плечах или обвивались вокруг ног. Те, что стояли рядом с Матильдой, вытянули руки и положили ладони ей на плечи.

Оливер ахнул и попятился назад по полу, переводя взгляд с Матильды на окна, когда женщины медленно подняли руки и указали на него.

–Ты понимаешь, о чем я говорю, Оливер? Ты понимаешь, о чем мы говорим?

Оливер кивнул, не в силах оторвать глаз от поколений ведьм, решивших его судьбу. Матильда встала и подняла руки.

– Отмени проклятие этого человека, чтобы он мог говорить и снова использовать свои руки.

Матильда хлопнула в ладоши. Невидимая нить оторвалась от рта Оливера, и кости его пальцев вернулись на место. Он откинул голову назад, и гортанный крик наполнил комнату, когда парень наконец смог избавиться от боли.

Оливер выпрямился, едва в силах стоять во весь рост, и широко раскрытыми глазами уставился на дюжину ведьм, все еще наблюдавших за ним. Он попятился назад, пока не добрался до двери, затем посмотрел на Матильду, страх отразился на его пепельно-сером лице, но искры гнева все еще вспыхивали в его глазах. Он чуть приоткрыл дрожащий рот, но Матильда подняла палец и покачала головой.

– Только потому, что я позволила тебе снова заговорить, не думай, что это означает, что ты можешь говорить то, что хочешь, без последствий. – Матильда скрестила руки на груди, и Оливер закрыл рот. – Убирайся к черту и не споткнись о тыкву по дороге.

Оливер пристально посмотрел на Матильду и ведьм, которые стояли позади нее, затем, спотыкаясь, вышел в ночь, и что-то невидимое захлопнуло за ним дверь. Руки, которые вели Матильду, покинули ее плечи, и потрескивающая возможность магии, которую они разделяли, внезапно исчезла. Она отшатнулась и упала на землю.

Они забрали свою магию, как и говорила Маура, и пустота внутри нее вернулась на место. Матильда легла на спину и приложила руки ко лбу, уставившись в потолок и надеясь, что духи ее предков все еще могут ее слышать.

– Спасибо, – прошептала она.

Она поднялась и вышла на улицу, чтобы проверить остальных. Волшебные огоньки на ее крыше начали мерцать, и Матильда вгляделась в темноту, почувствовав, как что-то с ветром приближается к ней. Ветви деревьев треснули друг о друга, дверь захлопнулась, и ее отбросило назад в воздух, пока она не почувствовала, как ветер обнял ее, держа легко, как перышко, и жестко, как доска, в нескольких метрах над землей. Что-то покалывало от кончиков ее пальцев до лишенной магии тени внутри нее, пока она снова не заполнила пустоту энергией.