Метка магии

Матильда наблюдала, как Шон намазал четверть банки джема на кусок теплого хлеба, а затем запихнул весь ломтик в рот. Он закатил глаза, продолжая жевать, затем повернулся к Матильде.

– Что? – спросил он, осыпая ее крошками. – Это невероятно!

Матильда подняла брови.

– Эй, я принесла это, чтобы его съели. Вы, ребята, здесь уже целую вечность, и самое меньшее, что я могу сделать, это накормить вас.

Она посмотрела на Эрин и Катрину, лежащих на животе на ее кровати, их ноги были переплетены, когда они вырезали. Матильда не могла понять, целовались ли они друг с другом каждый раз, когда у них все получалось правильно или когда они ошибались. В любом случае они часто целовались.

На полу было разбросано еще больше бумаг и заметок, вместе с тарелками и чашками, покрытыми крошками (все они согласились, что чай из одуванчиков не так уж плох), и в какой-то момент Эрин наполнила комнату своим храпом, потому что она больше не могла бороться с часами бодрствования. Виктор устроился рядом с Матильдой, и она пощекотала ему уши, наблюдая, как Шон склонился над ее записями, широко раскрыв глаза, когда они пробегали по написанным от руки словам.

– Шон?

– Да? – произнес он, не отрываясь от книги.

– Почему ты согласился на все это? Я имею в виду, ты, казалось, принял все это довольно неплохо.

Шон выпрямился и потер затылок.

– Из-за Эшли.

Матильда кивнула:

– Я так и поняла. Но ты, похоже, воспринял все эти ведьмовские штучки так, будто это не было большим шоком.

Шон пожал плечами:

– Это не шок. Я имею в виду, что моя бабушка во всем этом замешана. Матильда наклонилась вперед.

– Правда?

– Правда, – сказал Шон, и улыбка появилась на его губах. Когда я родился, она закопала ведьмин флакон у входной двери нашего дома. Объяснила, что это защитит самого красивого ребенка в городе от любовных заклинаний и проклятий.

– Ведьмина бутылка?

– Да, ты слышала о таких, верно?

Матильда улыбнулась:

– О да, я слышала о них.

Шон вернулся к просмотру записей Матильды, а девушка улыбнулась и покачала головой, удивляясь собственной глупости. Неудивительно, что ни одно из ее заклинаний не подействовало на Шона. Она взглянула на Катрину и поняла, какой наивной была, думая, что она единственная в школе, кто связан с магией.

– Эй, Эльфаба?

– Не называй меня так, Эрин.

– Почему бы и нет? Ты Эльфаба из мюзикла «Злой», неправильно понятая и уязвимая, а мы – Уиллоу и Тара, просто совершенно очаровательные, – она чмокнула Катрину в щеку. – Кем ты хочешь быть, Шон?

– Я буду просто Шоном.

– Ладно, тогда не играй в эту игру, – сказала Эрин, скорчив гримасу. – Матильда, меня кое-что смущает. Как ты будешь делать свое дело, если будешь помогать нам в нашем деле?

Матильда вскочила и подошла к прикроватному столику, перешагивая через тыквы, ожидающие, когда их вырежут.

– Я не собираюсь тебе помогать.

Эрин посмотрела на книгу перед собой, затем посмотрела на Матильду:

– Но там сказано, что нас должно быть четверо?

Матильда кивнула.

– Правильно: четыре для элементов, времен года и направлений. Я позабочусь о четвертом, не волнуйся, – сказала она, роясь в ящике стола, затем взглянула на часы.

– Вы готовы?

– А хлеб? – спросила Катрина, глядя на недоеденную буханку, лежащую рядом с Шоном.

– Возьми его с собой, а также свои кувшины и свечи. О, и у тебя есть компас на твоем телефоне?

– Да, – Эрин скатилась с кровати и подняла Катрину, затем взяла три свечи и три зеленых кувшина и протянула по одной Катрине и Шону. – Ты в порядке?


Матильда кивнула, достала визитную карточку из ящика стола и потянулась за телефоном. Она смотрела, как они тащатся к двери со свечами в одной руке и ломтями хлеба в другой. У нее пересохло во рту, когда острая боль пронзила ее сердце.

– Ребята.

Они все обернулись.

– Спасибо.

Один за другим они кивнули, а затем оставили Матильду в покое. Она посмотрела на визитную карточку и набрала номер в своем телефоне, молясь, чтобы человек на другом конце ответил.





Глава 42





Колдовской час Хэллоуина

Солнце давно покинуло небо, и ночь закрутила свой саундтрек. Матильда сидела, скрестив ноги, в центре своей комнаты, сосредоточившись на звуках вокруг нее. Совы ухали из глубины леса, а лисы кричали друг другу, призывая прийти и поиграть. Люди отступили от темноты, так что ночь принадлежала другим существам и духам.

Трудно поверить, что менее сорока восьми часов назад Матильда была на пороге того, чтобы передать Оливеру гримуар и полностью потерять свою магию. Ужасало, как близко она подошла, как легко она могла бы быть такой же, как любая другая семнадцатилетняя девушка, без искры магии внутри нее. Как бы вы себя чувствовали? Было бы это похоже на пустоту, которую Оливер оставил внутри нее после того, как выкачал ее магию? Недостающая часть заставляла ее чувствовать себя сломленной, как будто она не могла соединить точки, чтобы успешно выполнить даже базовое магическое заклинание. Матильда прогнала эту мысль. «Не надолго», – подумала она.

Оливер скоро приедет, и она вышла из теплой садовой комнаты, чтобы проверить дюжины тыкв, которые она расставила по обе стороны дорожки к своей двери, освещая путь для духов, которые хотели посетить ее в колдовской час. Пламя фонариков манило внутрь тыквенных голов, освещая путь в полуночной тьме. Матильда закрыла глаза. Ночь Хэллоуина пронизана магией и озорством, и она чувствовала, как колдовской час манит, приглашает ее в свои полуночные объятия.

Она обошла здание и поблагодарила звуки ветра, держась за кусты ежевики, чтобы не упасть. Ветер доносил запах супа из тыквы с орехами Нанны Мэй, свежеиспеченных булочек и ветчины в медовой глазури – всего лишь часть праздника Хэллоуина, который она готовила весь день, но Матильда смогла сделать всего несколько глотков, прежде чем поспешила обратно в свою комнату.

Виктор вскочил, когда она вернулась внутрь. Матильда наклонилась и поцеловала его в лоб.

– Не сегодня, Вик. Ты идешь в дом. Я уверена, что Нанна Мэй позволит тебе погреться у огня.

Он моргнул, глядя на нее, затем повернулся и выбежал за дверь. Она смотрела ему вслед, ее глаза расширились, когда Оливер завернул за угол и наклонился, чтобы погладить козлика. Виктор вытянул задние ноги и поскакал галопом по гравийной дорожке.

– Вот я здесь, еще до того, как пробьет полночь, как ты и просила. Вы, ведьмы, одержимы ночным временем. Но как бы то ни было, пока я получаю то, ради чего я здесь, я не возражаю не ложиться спать, хотя бы на этот раз, – сказал Оливер. Он посмотрел, как Виктор скрылся из виду, затем повернулся к Матильде: – Знаешь, не думаю, что я очень нравлюсь этому твоему козлу.

Матильда стояла в дверях, скрестив руки на груди.

– Он знает, что ты сделал с Джинни.

– Джинни? – сказал Оливер, нахмурившись.

– Малиновка моей бабушки.

– О да, – вспомнил Оливер, улыбаясь, когда он с важным видом прошел между рядами светящихся тыкв, ведущих к ее дверному проему, – ты должна была это видеть. Он все еще хлопал крыльями и прыгал вокруг, даже после того, как я сунул его голову в расплавленный воск. Кстати, расплавленный воск от свечей, которые ты мне подарила. Спасибо тебе за это.

– Ты придурок, – выдавила Матильда, с трудом сдерживая ярость.

– Однако это привело тебя в чувство, не так ли? – спросил Оливер. Матильда кивнула.

– Это и твои ведьмины лестницы.

Оливер улыбнулся:

– Ты нашла их, да? Спасибо, что поделилась со мной этим знанием. Эти ведьмины лестницы на самом деле значительно облегчили откачку твоей магии. – Оливер пнул одну из тыкв: – Что это за пустые тыквы? Разве им не нужны страшные лица, чтобы отогнать духов?

Матильда покачала головой, наблюдая, как Оливер заглядывает внутрь одной из тыкв.

– Не сегодня, – проговорила она, – сегодня вечером мы поведем их.

Оливер закатил глаза.

– Как скажешь, Сабрина. – Он остановился перед ней и заглянул ей через плечо. – И что? Где же он? – спросил он.

Матильда отступила назад.

– Здесь, внутри.

Оливер протиснулся мимо нее и поднял брови, увидев десятки тыкв, расставленных по кругу в центре комнаты.

– Боже, ты действительно любишь свои тыквы, не так ли? – сказал он, качая головой.

Матильда расправила плечи и прошла мимо него, затем присела на корточки у своей кровати.