Мертвая земля

– Вот как? – удивился я.

– Мир нориджских ткачей достаточно тесен, – пожала плечами Джозефина. – Время от времени я пряла шерсть для Питера Боуна. Его сестер знала вся округа. Их звали Грейс и Мерси.

– Да уж, девицы хоть куда! – усмехнулся Эдвард. – Пара развеселых пышечек, любительниц сальных шуток и острых словечек. Помню, красавицы вечно хохотали так, что стены тряслись. Волосы у обеих были черные как смоль, а языки работали без умолку. Может, поэтому ни одна из них не вышла замуж. После того как мы переехали в свою нынешнюю халупу, мы их больше не видели.

– Увы, нынешней весной они обе умерли от легочной лихорадки, – сообщил я.

– Печальная новость, – вздохнула Джозефина. – Упокой Господь их души.

– Да, минувшей зимой и весной умерло немало бедняков, – заметил Тоби. – Пока купцы и землевладельцы грелись в своих добротных домах у жарких очагов, горемыки, не имевшие ни вязанки хвороста, ни куска хлеба, дохли как мухи. Надеюсь, члены комиссии Хейлза и друзья лорда-протектора, сторонники государства общего блага, сделают жизнь в нашей стране более справедливой.

– Уж эти мне сторонники общего блага, – буркнул Эдвард Браун. – Они много болтают о справедливости и благоденствии, но беднякам вроде нас от подобных разговоров мало толку. Нет, эти игры пригодны только для джентльменов. А протектора если что и заботит, так только война в Шотландии.

Повисла неловкая тишина.

– Я слышал в суде, что леди Мария отказалась использовать новую «Книгу общих молитв», – нарушил молчание Барак. – В ее домовой церкви, в Кеннингхолле, службы по-прежнему проводятся на латыни. Там полно статуй, икон, а во время мессы курят ладан. Похоже, старшая дочь Генриха ищет проблем на свою голову.

– Не думаю, что ей стоит опасаться серьезных неприятностей, – возразил я. – Как-никак леди Мария – наследница престола. Протектор изо всех сил пытается заручиться ее дружеским расположением. А ее кузен – император Священной Римской империи, с которым Сомерсет вынужден поддерживать хорошие отношения. Особенно сейчас, когда Франция стала союзницей Шотландии.

– В этой проклятой войне нет ни малейшего смысла, – проворчал Барак. – Кажется, это понимают все, кроме протектора.

– Нет, мы должны навсегда избавиться от угрозы, которую представляет собой Шотландия, – возразил Николас. – Иначе Франция будет использовать шотландцев во всех будущих войнах против нас. Ох, если бы только две страны, Англия и Шотландия, смогли наконец соединиться под крылом одной религии. Я слышал, протектор отправил в Бервик шотландского проповедника по имени Джон Нокс, чтобы тот просвещал своих соотечественников.

– С каких это пор тебя стали занимать вопросы религии? – раздраженно вскинул голову Барак. – Как бы то ни было, войну Англия проиграла. Шотландцы вышибли нас из всех фортов, построенных протектором.

Я заметил, что он уже успел осушить свою кружку.

– Пойду прогуляюсь до нужника, – сказал я, поднимаясь. – И заодно принесу всем еще пива. Кроме тебя, – добавил я, многозначительно взглянув на Барака.

– Хотите, я пойду вместе с вами? – предложил Николас. – Помните, что случилось со мной в прошлый раз, когда мне приспичило в нужник?

– Сиди. Сегодня я без мантии, так что опасаться нечего.

С подносом в руках я прошел между столами, на которых мерцали свечи. Скромный шерстяной дублет не обращал на себя внимания, в отличие от моей горбатой спины, которая привлекла несколько любопытных взглядов. Сегодня, в теплый ясный вечер, столов в саду стояло множество, так что я не сразу нашел нужное мне дощатое сооружение, у дверей которого горел фонарь. Тем не менее мой визит туда прошел без всяких происшествий. Выйдя из нужника, я направился в таверну за пивом, однако в темноте немного заплутал; огромный дуб, который, как мне казалось, возвышался рядом с нашим столом, оказался совсем в другом месте. Растерянно озираясь, я пытался понять, в какую сторону двигаться. Неожиданно до меня долетел знакомый голос. То был Эдвард Браун, говоривший с пылом и страстью:

– Сейчас, когда одна часть армии находится в Шотландии, а другая – в западных графствах, правительство осталось практически без войска.

Я подался назад, скрывшись за деревом. Эдвард сидел за ближайшим ко мне столом, в обществе человека, с которым он поздоровался, прибыв сюда. С ними был и третий, в котором я, к величайшему своему изумлению, узнал Майкла Воувелла, бывшего управляющего Гэвина Рейнольдса. Того самого, кто подсказал нам, где лучше подстеречь близнецов. Все трое, сблизив головы, что-то оживленно обсуждали.

– Я только что вернулся из Эттлборо, Майлс, – различил я голос Воувелла. – В двадцатых числах они намерены поднять восстание и разрушить все изгороди в поместье Джона Грина.

– Они чересчур спешат, – ответил тот, кого я не знал.

То был мужчина лет сорока, высокий, хорошо сложенный. Светлые волосы и борода аккуратно подстрижены, взгляд светился умом и решимостью.

– Жители Эттлборо охвачены негодованием, – ответил Воувелл. – Мы не можем заставить их действовать по своей указке. Все, что нам остается, – попытаться согласовать сроки.

В это мгновение трактирная служанка подошла к ним, чтобы протереть стол. Все трое сразу смолкли. Я потихоньку оставил свое укрытие и направился в таверну. Ожидая, пока мне нальют пива, я размышлял над тем, что услышал благодаря случайности. Возможно, человек по имени Майлс был одним из мятежников, которые, путешествуя по стране, подстрекали людей к восстанию. Впрочем, подобные разговоры велись сейчас повсюду. Так или иначе, я счел за благо пока что промолчать, а потом, при случае, обсудить этот вопрос с Бараком.

Когда я вернулся к столу, предметом общего разговора была новая «Книга общих молитв». Все были согласны с тем, что читать в церкви молитвы по-английски отнюдь не плохо; что касается религиозных тонкостей, собеседники, не искушенные в богословских спорах, предпочитали в них не вникать. Стул Эдварда пустовал.

– А где твой муж? – обратился я к Джозефине.

– Сказал, отойдет ненадолго, перемолвится парой слов с другом. Когда у него есть возможность, он любит поговорить с приятелями. – Лицо ее внезапно погрустнело. – И все их разговоры – о том, как в Англии притесняют бедняков. Знаете, для Эдварда стало тяжким ударом, когда дети мастера Хеннинга выставили нас на улицу. С тех пор его словно подменили. Люди бывают так жестоки, – вздохнула она. – Но вам это хорошо известно, сэр, вы же знали моего приемного отца.

– Да уж, – печально кивнул я.

– Простите, что вчера Эдвард был так груб с вами. Вы, наверное, сами понимаете: он винит себя за то, что не может обеспечить своей семье достойную жизнь. Но он очень добрый и заботится обо мне и Мышке.

– Я в этом не сомневаюсь.

Имя Мышки напомнило мне о Маусхолдском холме, и я повернулся в сторону темной громады, возвышавшейся за рекой. Холм тонул в сумраке, лишь на самой вершине горел огонек, – по всей видимости, в бывшем дворце графа Суррея оставался кто-то из слуг.

– Я все думаю, может, стоит уговорить Эдварда вернуться в Лондон, – продолжала Джозефина. – Там мы сможем устроиться служить в какой-нибудь богатый дом, как и прежде. И если бы вы согласились помочь нам…

– Разумеется, если вы с мужем вернетесь в Лондон, я постараюсь вам помочь…

Тут вернулся Эдвард, глаза его возбужденно поблескивали.

– О, пиво! – воскликнул он, взглянув на стол. – Позвольте мне произнести тост. За мастера Шардлейка! За встречу старых друзей!




Мы покинули таверну «Голубой кабан» в девять часов, сказав, что на сегодняшний вечер у нас назначена еще одна встреча. Эдвард и Джозефина немного проводили нас, а потом свернули в южную часть города. Вернувшись в «Девичью голову», я сразу поднялся в свою комнату и попросил слугу принести лампу. Хозяин трактира, мастер Теобальд, бросил на нас удивленный взгляд, – вне всякого сомнения, любопытство его возбудили и наши мечи, и простота наших костюмов.

Тоби, по обыкновению педантичный, расстелил на столе план северной части Нориджа:

– Петушиные бои проходят вот здесь, на улице Святого Мартина. Это к северу от реки. Для того чтобы вернуться в дом своего деда, близнецы должны миновать Колгейтские ворота и пересечь мост Черных Монахов. Там по ночам не бывает ни души, хотя у моста стоит в карауле стражник. К северу от моста – бедный квартал со множеством темных дворов. Полагаю, нам стоит притаиться в одном из них, дождаться наших молодчиков, пойти за ними вслед и завязать разговор. Надеюсь, смекнув, что мы превосходим их силой, они не станут затевать драку. И вы, мастер Шардлейк, сможете спросить у близнецов все, что считаете нужным.

– А вдруг с ними будет куча приятелей? – спросил Николас.

– Судя по тому, что я слышал о нравах молодых шалопаев, с которыми братья Болейн водят компанию, в этом случае нам придется уносить ноги. Но сегодня Джеральд и Барнабас уйдут с петушиных боев рано, приятели вряд ли за ними увяжутся.

– Невольно вспоминаются старые добрые времена, когда я служил мастеру Кромвелю, – усмехнулся Барак, поигрывая мечом.

– Смотри не слишком увлекайся! – предостерег я. – На этот раз мы намерены исключительно защищаться и перейдем в наступление, только если у нас не останется иного выбора.





Глава 24




Мы перешли мост Черных Монахов, за которым находился квартал, именуемый Кослани или Косни, как называл его Тоби. Дома здесь были бедные и невзрачные, воздух насквозь пропитан гнилостным запахом, который, как объяснил нам Локвуд, долетал из расположенных неподалеку многочисленных кожевенных мастерских. Было еще совсем светло, длинный летний день только-только начал клониться к закату. По пути нас остановил проходивший по улицам дозорный отряд; люди, вооруженные мечами, естественно, вызвали у констеблей подозрение. Мне пришлось сказать, что я адвокат и иду к умирающему клиенту. Так как в городе по ночам неспокойно, а отложить визит до утра не представляется возможным, я взял с собой трех вооруженных слуг. Адвокатская мантия, которую я предусмотрительно надел, вернувшись из «Голубого кабана», подтверждала истинность моих слов, и нас не стали задерживать. Барак вышагивал рядом со мной с бодрым и самоуверенным видом, но я сильно сомневался, что левой рукой он сумет владеть мечом с прежней ловкостью.

Тоби свернул на улицу, которая, по его словам, называлась Оук-стрит. Почти все здешние дома, ветхие и обшарпанные, имели пустынные, темные внутренние дворы. Вслед за Тоби мы вошли в арку, миновали узкий проулок и оказались в одном из таких дворов, который наш провожатый приглядел заранее. В нос нам ударил резкий запах мочи. Локвуд зажег фонарь, стоявший у бочки с водой; спина моя опять принялась ныть, и я примостился на крышке бочки.

Время от времени на улице появлялись прохожие, однако близнецов среди них не было. Но вот раздались шаги, производимые двумя парами ног, и громкие голоса, столь хорошо нам знакомые:

– А тот здоровенный петух со шпорами задал жару своему сопернику!

– Да уж, отделал его как надо! Никогда прежде не видел, чтобы из птицы хлестало столько крови!

Смех, которым сопровождались эти слова, гулко разнесся по пустынной улице. Вскоре мы увидели две крепкие фигуры; братья Болейн шли плечом к плечу, на поясе у обоих висели мечи. Как только они поравнялись с аркой, мы бесшумно вышли из своего укрытия.

Близнецы, впрочем, обладали поистине звериным слухом. Они моментально обернулись, сжимая рукояти мечей.

– Глянь-ка, Барни, какая встреча! – расхохотался Джеральд. – Снова горбун и его прихвостни! Похоже, они присосались к нам как пиявки. О, да они привели себе на подмогу еще одного калеку!

Оба одновременно выдернули мечи из ножен. Согнутая в три погибели старуха, тащившая на спине вязанку хвороста, поспешно перешла на другую сторону улицы. Тоби и Николас сжали рукояти мечей, однако не спешили их вытаскивать.

– Что ты к нам привязался, горбун? – процедил Барнабас. – И откуда ты узнал, что мы пойдем по этой улице?

– Ваш дедушка любезно сообщил нам, что вы отправились на петушиные бои и намереваетесь вернуться домой пораньше.

Близнецы удивленно переглянулись.

– Дед сказал вам, где нас найти? – недоверчиво переспросил Барнабас.

– Видно, эти мешки с дерьмом так ему осточертели, что он уж не знал, как от них отделаться, – расхохотался Джеральд. – Тебе известно, почему мы возвращаемся так рано? Завтра мы собираемся давать на суде показания. Против нашего обожаемого папочки.

– Я это знаю. Но у нас возникло несколько вопросов, и мы надеемся, что вы поможете нам найти ответы. В особенности нас интересует ключ от конюшни, сначала исчезнувший, а через день чудесным образом нашедшийся.

Близнецы снова переглянулись. Несомненно, они прекрасно знали, о чем идет речь. Выражение их лиц стремительно менялось от издевательского до угрожающего.

– Так и быть, давайте поболтаем, – процедил Джеральд. – Послушаем, что вы плетете. Идем в тот двор, где вы прятались. – Он наставил меч мне на грудь. – Только вы трое, Локвуд, рыжий и однорукий, вложите мечи в ножны. Иначе мигом проткну вашего горбуна насквозь.

Настал наш черед переглянуться. План наш дал сбой. Самодовольно ухмыляясь, близнецы наступали на нас и теснили в темный двор. Ситуацию спас Джек. Братья не видели в нем опасного противника, и он сумел использовать это обстоятельство. Неожиданно метнувшись вперед, Барак что есть силы ударил своей железной рукой по мечу Джеральда. Тот пошатнулся и выпустил оружие из рук. В следующее мгновение Барак сорвал ножны с ножа, прикрепленного к протезу, и приставил лезвие к горлу юнца. Тоби тут же выхватил меч и ударил по мечу Барнабаса, а Николас приставил острие к его горлу.

– Бросай меч, крысиный потрох, иначе выпущу тебе кишки! – скомандовал Тоби.

Голос его был полон ярости, и я осознал, сколь глубокую ненависть он питает к братьям Болейн.

С искаженным от злобы лицом Барнабас выпустил рукоять, и меч его упал на землю.

– Так-то лучше, – удовлетворенно хмыкнул Тоби. – А теперь, молодые джентльмены, слушайте внимательно, что скажет мастер Шардлейк. Отвечайте на его вопросы четко и ясно. А если будете выкобениваться, пеняйте на себя.

– Плевать мы на тебя хотели, поганый ублюдок! – прорычал Джеральд, у горла которого Барак по-прежнему держал нож.

– Грязная скотина! – подхватил Барнабас.

Чего-чего, а дерзости и нахальства близнецам было не занимать при любых обстоятельствах.

– Раз так, придется вас прикончить! – откликнулся Тоби. – Пожалуй, мы вас придушим, а потом утопим в реке, как вы утопили несчастного слесаря.