Мертвая земля

Локвуд лишь молча покачал головой. Повисло неловкое молчание, которое прервал голос, раздавшийся у меня за спиной:

– Мастер Шардлейк!

Обернувшись, я увидел статную фигуру Майкла Воувелла, управляющего Гэвина Рейнольдса.

– Простите, что докучаю вам, сэр, – сказал он, отвесив поклон. – Но вчера я взял расчет и покинул дом мастера Рейнольдса. Терпению моему пришел конец после того, как Джеральд и Барнабас устроили в моей комнате разгром в отместку за то, что я попросил их оставить молодых служанок в покое. Теперь придется искать новое место. Быть может, кому-то из ваших знакомых, сэр, требуется управляющий или дворецкий?

– В Норфолке у меня практически нет знакомых. Может, вы сумеете помочь, Тоби?

– Боюсь, что нет.

– Должен сказать, что сегодня утром я посетил мастера Болейна в тюрьме, – произнес я, пристально глядя на Воувелла. – Он отрицает, что когда-либо применял насилие по отношению к Эдит.

Воувелл нахмурился и расправил плечи:

– Я передал вам лишь то, что слышал собственными ушами. Могу принести присягу на Библии.

– Мастер Болейн полагает, что вся эта история – целиком и полностью плод больного воображения Эдит. В том, что Рейнольдс, выслушав дочь, отказался вмешиваться и велел ей возвращаться к своему семейному очагу, у него нет никаких сомнений.

Во взгляде Воувелла мелькнуло облегчение. Он оглянулся на ратушу, около которой продолжалась церемония торжественной встречи. Слуги подавали вновь прибывшим участникам сессии огромные глиняные кружки с пивом.

– Если бы не это убийство, мастер Рейнольдс непременно был бы здесь, – заметил Воувелл. – Он ведь рассчитывал в следующем году стать мэром. Прежде старик никогда не упускал случая появиться в обществе отцов города.

Голос Майкла был полон горечи, – очевидно, неприязнь к бывшему хозяину пропитала его душу насквозь.

«А ведь этот человек лучше других знаком с привычками и обычаями близнецов», – подумал я и произнес вслух:

– Мы бы очень хотели задать несколько вопросов сыновьям Болейна.

– Будьте осторожны, сэр, – предупредил Воувелл.

– Я полагаю, опасаться нам нечего. Как-никак нас трое, а может, возьмем себе в помощь еще и четвертого. Было бы неплохо застигнуть этих молодчиков врасплох.

– Понимаю, – кивнул Воувелл и погрузился в задумчивость. – Сегодня понедельник. По вторникам и субботам близнецы бывают на петушиных боях в Косни, развлекаются там в обществе других молодых шалопаев. Именно там они провели тот субботний вечер, когда была убита их мать. После петушиных боев они обычно пьянствуют с приятелями в какой-нибудь таверне, а затем возвращаются в дом деда. Как правило, это бывает около двух, а то и трех часов ночи. В это время вы наверняка сумеете подкараулить братьев на улице неподалеку от дома Рейнольдса.

– Весьма вам признателен, – улыбнулся я. – Сведения, которые вы сообщили, чрезвычайно важны для нас.

– Повторяю: будьте осторожны. Эти молодчики не расстаются с мечами и, даже пьяные, орудуют ими весьма ловко.

– Я тоже неплохо управляюсь с мечом, – сообщил Николас. – И в отличие от них, буду трезв как стеклышко.

– Если вы позволите мне сопровождать вас, на вашей стороне будет еще один меч, – заметил Тоби.

– Итак, в ночь со вторника на среду близнецов ожидает не слишком приятная встреча, – усмехнулся я. – Еще раз благодарю вас, мастер Воувелл. Надеюсь, в самом скором времени вы сумеете отыскать подходящее место.

– Спасибо, сэр. Наверное, я отправлюсь в Ваймондхем: по слухам, один из тамошних помещиков ищет управляющего.

Поклонившись на прощание, он повернулся и ушел.

– Глядите-ка, сэр, возможно, нам наконец-то улыбнется удача! – изрек Николас. – Уверен, Барак нам поможет. Мы ведь увидимся с ним завтра вечером в харчевне. С ним, с Джозефиной и ее мужем.

– Вы и правда готовы идти с нами? – обратился я к Тоби.

– Разумеется, сэр, – решительно ответил он. – Мне будет приятно свести счеты с этими юными паршивцами.





Глава 22




Той ночью я долго лежал без сна. В комнате было слишком жарко и душно. Наконец я задремал, но вскоре проснулся весь в поту: мне приснился мертвый бродяга. Отчаявшись уснуть, я стал размышлять о предстоящей встрече с братьями. Надо было поговорить с ними достаточно жестко, но при этом обойтись без прямых угроз. В конце концов меня сморил сон, оказавшийся совсем недолгим, ибо в шесть часов утра слуга разбудил меня стуком в дверь.

Он принес на серебряном подносе два письма, которые были доставлены гонцом, прибывшим в город вместе с судьями. Оба конверта были скреплены печатью леди Елизаветы. Первое письмо, от Пэрри, оказалось совсем коротким.

Благодарю Вас за письмо и надеюсь, что Вам удалось продвинуться в проводимом Вами расследовании. Уверен, Вы держите в тайне обстоятельства, не подлежащие разглашению. Прошу Вас, сообщите мне о нынешнем положении дел. Леди Елизавета пребывает в тревоге, несмотря на все мои заверения в том, что новые факты вряд ли будут обнаружены и решение суда в любом случае окажется справедливым.

Ваш преданный друг,

Томас Пэрри






Второе письмо, от леди Елизаветы, было выдержано в более резком тоне.

Я получила Ваше письмо, из которого не узнала почти ничего нового. Настоятельно прошу Вас ответить мне без промедления и сообщить, каких именно результатов Вам удалось достичь, расследуя дело моего родственника. Время на исходе, и день суда близок. Вряд ли стоит напоминать, что я снабдила Вас просьбой о помиловании, которой следует дать ход в случае, если этот человек будет признан виновным, вне зависимости от того, каково Ваше собственное мнение на сей счет.





Внизу красовалась крупная, замысловато выведенная подпись: Елизавета.

У меня перехватило дыхание. Леди Елизавета не только выражала неудовольствие тем, что расследование не принесло быстрых результатов. Она настаивала, что в случае обвинительного приговора я должен непременно подать просьбу о помиловании, даже если мне самому судебный вердикт и представляется вполне справедливым. Следует ли мне сообщить об этом Пэрри? Но если леди Елизавета приняла решение, он не в состоянии отменить ее приказ. Возможно, Пэрри и миссис Бланш пытались переубедить свою госпожу, но безуспешно. Мне не хотелось отвечать на письма до тех пор, пока мы не допросим слесаря и не подкараулим близнецов. Завтра, возможно, я смог бы сообщить, что расследование наконец-то сдвинулось с мертвой точки. Однако леди Елизавета требовала ответить «без промедления». Поразмыслив, я написал два совершенно одинаковых письма, адресованные ей и Пэрри; в них я перечислил все наши скромные достижения и заверил, что завтра непременно напишу вновь. Запечатав письма, я отнес их вниз и вручил хозяину постоялого двора, присовокупив к ним несколько монет – плату за то, что послания мои будут отправлены самой быстрой почтой, которая, согласно заверениям трактирщика, доставит их в Хатфилд уже завтра.

Тем не менее к завтраку я вышел в самом тревожном расположении духа. К моему удивлению, Тоби Локвуда еще не было. Николас сидел за столом в одиночестве и, слегка нахмурившись, читал какое-то письмо.

– От кого это? – спросил я. – Бьюсь об заклад, от Беатрис Кензи.

Николас молча кивнул.

– Я тоже получил сегодня письмо, от леди Елизаветы. Она сердится, что расследование продвигается слишком медленно.

– Послушал бы я, как она заговорила бы, приехав сюда и пошатавшись по улицам этого мерзкого городишки, – пробурчал Николас.

Я с изумлением взглянул на него; подобные непочтительные замечания были отнюдь не в характере моего помощника.

– Плохие новости от Беатрис? – осторожно осведомился я.

Он бросил письмо на стол.

– Она пишет о чем угодно – о погоде в Лондоне, о новых мерах безопасности, принятых столичными властями, о том, как пьяный нищий на улице обратился к ней с дерзкими словами, которых леди отнюдь не подобает слышать. Что же касается меня… – Ник криво усмехнулся, – то Беатрис выражает надежду, что, выполняя поручение леди Елизаветы, я сумею обрести важные связи в высшем обществе Норфолка.

Я невольно прыснул со смеху:

– Что ж, в ответном письме расскажи ей о своих новых блистательных знакомствах – о братьях Болейн, Грязнуле Скамблере и тех парнях, что огрели тебя по затылку в таверне.

– Боюсь, подобные шутки отнюдь не покажутся Беатрис забавными, – покачал головой Николас. – Но больше всего меня опечалило другое. Она сообщает, что познакомилась в церкви с каким-то молодым барристером и он стал за ней настойчиво ухаживать. Так что у меня появился соперник: Беатрис говорит об этом без обиняков.

– А имя своего нового ухажера она упоминает?

– Нет. Но можно не сомневаться: этот пройдоха обладает деньгами и нужными связями, – вздохнул Овертон.

– Она просто играет с тобой, Ник, – заметил я. – При первом же знакомстве Беатрис произвела на меня впечатление особы, весьма искушенной в женских хитростях и уловках. К тому же у нее есть опытная наставница – ее матушка.

– Вы совсем не знаете Беатрис, – нахмурившись, возразил Николас. – Она совершенно не похожа на свою мамашу. Если бы вы не были так циничны, когда речь идет о женщинах, то…

– …то уже давным-давно женился бы, – перебил я. – Только не на такой легкомысленной кокетке, каковой мне представляется твоя Беатрис.

Произнеся эти слова, я моментально пожалел о них. Увы, в то утро я был слишком раздражен, чтобы проявлять деликатность.

– Вы совсем не знаете Беатрис, – упрямо повторил Николас. – Мать плохо влияет на нее, это верно. Но сама Беатрис добрая и искренняя девушка.

К моему великому облегчению, этот неловкий разговор был прерван появлением Тоби. Он выглядел усталым, сквозь загар пробивалась бледность. Нынешним утром гребень явно не коснулся его бороды и волос.

– Простите, что опоздал, – извинился Локвуд. – Матери вновь стало хуже.

– Мне очень жаль, – кивнул я. – Полагаю, сегодняшним вечером вы можете вернуться домой. С братьями Болейн мы вполне справимся и без вас – с нами, надеюсь, будет Барак.

– Матушке я все равно ничем помочь не могу, – вздохнул Тоби. – Да и на ферме у меня нет сейчас других дел, кроме как косить чертополох да наблюдать, как сохнут на жаре посевы. День у нас сегодня ожидается тяжелый. Давайте захватим слесаря в его логове, прежде чем солнце поднимется слишком высоко.



Мы направились в заведение Снокстоуба, расположенное неподалеку от нашего постоялого двора. Я надеялся, что при виде официального вызова в суд у слесаря развяжется язык. Мастерская была открыта, но за прилавком стоял только юный Уолтер, встретивший нас испуганным взглядом.

Я протянул ему повестку и строго вопросил:

– Где мастер Снокстоуб?

– Его нет, – развел руками парнишка. – Ума не приложу, куда он подевался. В девять часов заказчик должен прийти за готовыми ключами, а я не знаю, где они. – Он бросил отчаянный взгляд на ряды висевших на стене ключей, каждый из которых был снабжен биркой. – Мастер не записал их в книгу.

– И часто твой хозяин позволяет себе опаздывать? – процедил я.