Мерцание во тьме

– Ну, хорошо. – Подает мне руку, чтобы помочь встать. Я не уверена, купился ли Аарон на мою историю, или настолько уже потерял всяческую надежду, что готов слепо двигаться за мной по подобному следу, или просто согласился, чтобы сделать мне приятное. В любом случае я ему благодарна. – Едем к Диане.





Глава 36




Аарон за рулем, а я слежу за навигатором телефона, который заводит нас все глубже в район, где модульные дома среднего класса постепенно сменяются развалюхами, и на Батон-Руж-то не похожими. Изменения столь медленные, что почти не бросаются в глаза. Вот я смотрю в окно и вижу плещущегося в надувном бассейне малыша; его мать со стаканом лимонада в руке тоже опустила ноги в воду, не отрываясь от телефона, – а минуту спустя за окном скелетоподобная женщина толкает перед собой магазинную тележку, наполненную мусорными мешками и пивом. Дома вокруг начинают буквально рассыпаться на части – окна заколочены, краска облезла, – и мы сворачиваем в длинный немощеный проезд. Увидев наконец двухэтажный дом, к пластиковой обшивке которого приколочена табличка с номером 275, я даю Аарону знак остановиться.

– Приехали, – говорю, отстегивая ремень. Бросаю на себя еще один взгляд в зеркале заднего вида – мое лицо полускрыто большими очками для чтения, я надела их в мотеле перед выходом. Очки, используемые для маскировки, – есть в этом что-то карикатурное. Словно в плохом кино. Не думаю, что Диана когда-либо видела мое фото, но полной уверенности у меня нет. Поэтому я и решила изменить внешность – а еще рассчитываю, что говорить в основном будет Аарон.

– Хорошо, давайте еще раз: какой у нас план?

– Стучим в дверь, говорим, что занимаемся убийствами Обри Гравино и Лэйси Деклер, – повторяю я. – Можете помахать перед ней своим документом. Надо, чтобы все выглядело официально.

– Хорошо.

– Говорим ей, что знаем – ее дочь пропала двадцать лет назад, похитителя так и не нашли. Не может ли она нам что-нибудь рассказать о деле своей дочери?

Аарон без дальнейших вопросов кивает, достает с заднего сиденья компьютерную сумку и кладет себе на колени. Похоже, он нервничает, но явно не хочет, чтобы я это заметила.

– А вы?

– А я – ваша коллега, – говорю я, выхожу из машины и захлопываю за собой дверцу.

Иду к дому; воздух вокруг пропитан табачным дымом. Запах не производит впечатления свежего, как если бы кто-то недавно выходил на крылечко выкурить сигаретку перед обедом. Запах здесь глубоко укоренен, он словно испускается через равные промежутки времени автоматическим освежителем воздуха; устойчивый аромат, который впитывается в одежду и никогда до конца не выветривается. Я слышу, как Аарон сзади тоже закрывает дверцу и спешит за мной. Мы поднимаемся на крыльцо. Я оборачиваюсь к нему, чуть приподняв брови, словно спрашивая: «Вы готовы?» Аарон кивает, легонько наклонив голову, потом дважды стучит в дверь кулаком.

– Кто там?

Наружу из дома вырывается женский голос, визгливый и скрипучий. Аарон смотрит на меня; теперь уже я поднимаю кулак и бью им в дверь. Я еще не успеваю опустить руку, как дверь распахивается. Пожилого вида женщина сердито смотрит на нас из-за сетки от насекомых. В сетке застряла дохлая муха.

– Чего? – спрашивает она. – Вы кто такие? Чего нужно?

– Меня зовут… э-э, Аарон Дженсен. Я журналист, пишу для «Нью-Йорк таймс». – Аарон опускает глаза и тычет пальцем в приколотую к воротнику рубашки пресс-карту. – Позволите задать вам несколько вопросов?

– Какой еще журналист? – Взгляд женщины от Аарона перебегает ко мне. На секунду задерживается; она морщит лоб, справа от носа у нее темно-синее пятно. Глаза желтые и желеобразные, консистенции бытового пятновыводителя, словно никотин ей даже слезные протоки успел забить. – Из газеты, говорите?

На какой-то момент меня охватывает ужас – она меня узнала. Она знает, кто я. Однако ее взгляд почти сразу же снова перескакивает с моих глаз на Аарона, она щурится на его пресс-карту.

– Да, мэм, – отвечает он. – Я пишу статью об убийствах Обри Гравино и Лэйси Деклер, и мое внимание привлекло то обстоятельство, что и вы двадцать лет назад потеряли дочь. Которая исчезла и не вернулась.

Я рассматриваю женщину, ее лицо, измученное, словно она никому в целом свете не доверяет. Окидываю ее взглядом с головы до ног, вижу грязную мешковатую одежду; на рукавах – проеденные молью микроскопические дырочки. Пальцы толстые и искривлены артритом, словно небольшие морковки; предплечья покрыты красными и фиолетовыми ссадинами. Я почти что угадываю в них отпечатки пальцев и тут понимаю, что пятно у нее под глазом – никакое не пятно, а синяк. Откашливаюсь, отвлекая ее внимание от Аарона к себе.

– Мы очень хотели бы расспросить вас, – говорю я ей. – Про вашу дочь. Выяснить, что с ней случилось, так же важно, как и выяснить, что случилось с Обри и Лэйси, пусть даже с тех пор прошло много лет. И мы надеялись… я надеялась, что вы сможете нам помочь.

Женщина снова смотрит на меня, потом бросает взгляд через плечо и вздыхает – кажется, обреченно.

– Ладно. – Она распахивает раму с сеткой и делает нам знак проходить. – Только постарайтесь побыстрей. Надо будет закончить, пока муж не вернулся.

Мы проходим внутрь, и царящая там грязь обрушивается на все мои органы чувств одновременно. Повсюду, в углу каждой комнаты, – кучи мусора. На полу – целые башни из бумажных тарелок с присохшей к ним едой; вокруг пакетов из фастфуда, заляпанных жиром и кетчупом, вьются мухи. На краю дивана расположилась облезлая кошка, шерсть у нее драная и влажная. Женщина сбрасывает кошку с дивана, и та с мявом удирает через комнату.

– Садитесь, – говорит женщина, указывая туда.

Мы с Аароном быстро переглядываемся, прежде чем снова уставиться на диван в попытке разглядеть под журналами и грязной одеждой достаточно обивки. Я в конце концов решаю садиться как есть; бумага под моим весом неестественно громко хрустит. Хозяйка же усаживается на кушетку рядом с журнальным столиком, берет с него пачку сигарет – такие пачки в комнате повсюду, разбросаны на каждой поверхности, как в иных домах очки, – и вытягивает оттуда одну тонкими влажными губами. Взяв зажигалку, подносит сигарету к огню, глубоко затягивается и выпускает в нашу сторону струю дыма.

– Так что вам рассказать-то нужно?

Аарон достает из сумки блокнот, листает его, пока не находит чистую страницу, несколько раз щелкает ручкой себе по ноге.

– Давайте, Диана, вы сперва назовете мне свое имя полностью, я его запишу. А потом перейдем к исчезновению вашей дочери.

– Ладно. – Вздохнув, женщина втягивает в себя очередное облако дыма. Когда она выдыхает, ее взгляд устремляется куда-то вдаль, в сторону окна. – Меня зовут Диана Бриггс. Моя дочь Софи пропала двадцать лет тому назад.





Глава 37





– Что вы можете рассказать нам про Софи?

Диана бросает в мою сторону такой взгляд, словно успела напрочь позабыть о моем существовании. Как-то неправильно, что с возможной будущей свекровью приходится знакомиться подобным образом. Она явно понятия не имеет, кто я такая, и если мне удастся избежать вопросов о своем имени, то и хорошо. «Фейсбука» у меня больше нет, так что свои фото я в интернете не размещаю – собственно, даже будь они там, Патрик все равно с родителями не общается. На свадьбу они не приглашены. Да и знает ли она про свадьбу?

Какое-то время она, кажется, размышляет над вопросом, словно успела позабыть ответ; тянется рукой к пергаментной коже на другой руке, чешет ее.

– Что я могу рассказать о Софи? – Наконец делает последнюю затяжку и тушит сигарету о деревянный столик. – Она была замечательной девочкой. Умница, красавица. Просто красавица. Да вот, посмотрите!

Диана показывает на единственное изображение на стене, вставленный в рамку портрет; на нем – улыбающаяся девочка в школьной форме с бледной кожей и волнистыми светлыми волосами. Задник ярко-голубой – вероятно, вода бассейна. Мне кажется странным, что на стене один лишь школьный портрет и ничего больше. Выглядит неестественно, словно декорация для некоего печального святилища. То ли в семье Бриггсов не любили фотографировать, то ли не нашли, что запечатлеть на память. Я оглядываюсь по сторонам в поисках изображений Патрика, но ничего не вижу.

– Я возлагала на нее большие надежды. Ну, пока она не пропала…

– Какие именно надежды?

– Да просто чтобы она отсюда выбралась, – отвечает Диана, обводя рукой комнату. – Она заслуживала лучшего, чем это. Лучшего, чем мы.

– Мы – это кто? – уточняет Аарон, уперев в щеку кончик ручки. – Вы с мужем?

– Я, муж, наш сын… Я, знаете ли, всегда думала, что она как раз отсюда и выберется. Чего-нибудь для себя добьется.

При упоминании Патрика у меня проваливается сердце. Я пытаюсь представить себе, как он тут рос, погребенный под слоями табачного дыма и кучами мусора. Я понимаю, как ошибалась насчет него. Его прекрасные зубы, гладкая кожа, дорогое образование и высокооплачиваемая работа. Я все время думала, что все это – благодаря его воспитанию, его привилегированному происхождению. Что внутренне он куда выше меня, ущербной Хлои. Но это не так, не выше он. Патрик тоже ущербный.

Он тебя не знает, Хлоя. А ты – его.

Неудивительно, что Патрик столько внимания уделяет гигиене, безупречному внешнему виду. Он ведь изо всех сил старается стать этому полной противоположностью.

Или же – скрыть, что представляет собой на самом деле.

– Расскажите про своих мужа и сына.

– Мужа зовут Эрл. И характер у него еще тот, как вы наверняка уже заметили. – Она смотрит на меня и чуть усмехается, словно в отношении к мужчинам между нами наличествует не нуждающаяся в словах общность. В отношении к их поступкам. Таким мужским. Я стараюсь отводить взгляд от синяка у нее под глазом, но эта женщина вовсе не глупа. И успела заметить, куда я смотрю. – Что до сына… ну, теперь-то я мало что про него слышу. Хотя всегда подозревала, что яблочко от яблони недалеко падает.

Мы с Аароном переглядываемся, и я киваю ему, чтобы он продолжал.

– Что вы имеете в виду?

– Да что у него тоже характерец.

Я вспоминаю руку Патрика у себя на запястье и как он его сжимал.

– Было время, он меня от папашки своего защищать пытался, чуть не в драку лез, когда тот ночью пьяным заявлялся, – продолжает она. – Потом подрос, и не знаю, что с ним сделалось. Даже и пытаться перестала, – дескать, будь что будет. Я так думаю, он совсем душой загрубел. Наверное, это я виновата.

– Хорошо. – Аарон кивает, что-то царапая в блокноте. – А как ваш сын… к слову сказать, как его зовут?

– Патрик, – отвечает она. – Патрик Бриггс.

Желудок мне сводит судорогой, я принимаюсь копаться в памяти, соображая, называла ли когда-либо Аарону полное имя Патрика. Вроде бы нет. Я скашиваю глаза в его сторону – наморщив от усердия лоб, он записывает имя себе в блокнот. Похоже, не сообразил.

– Так я хотел спросить, а как Патрик отреагировал на исчезновение Софи?

– Если честно, ему, похоже, было наплевать. – Диана снова лезет в пачку за сигаретой, закуривает. – Знаю, как мать я не должна бы такого говорить, но это правда. В глубине души я не перестаю думать…

Она умолкает, глядит вдаль, чуть качает головой.

– Думать что? – спрашиваю я.

Диана выходит из транса, смотрит на меня. Взгляд пристальный, и я на какую-то секунду уверяюсь, что она знает, кто я. Что обращается сейчас ко мне, Хлое Дэвис, невесте своего сына. Что пытается меня предупредить.

– Думать, не имел ли он к тому отношения.

– Отчего вы так решили? – Тон Аарона с каждым вопросом делается настойчивей. И пишет он все быстрее, стараясь зафиксировать каждую подробность. – Это довольно серьезное обвинение.

– Даже не знаю, просто чувство такое… Материнский инстинкт, что ли. Когда Софи только пропала, я спросила Патрика, может, он знает, куда она делась, а я ведь чувствую, когда он мне врет. Что-то он тогда скрывал. И еще мы телевизор иногда смотрим, в новостях про ее исчезновение говорят, а я вижу – он улыбается… нет, усмехается даже, будто секрет знает какой-то, а все остальные – нет.

Я чувствую, что Аарон на меня смотрит, однако игнорирую его, не отводя глаз от Дианы.

– А где сейчас Патрик?

– Хер его знает, – говорит Диана, откидываясь на спинку кушетки. – Съехал из дому в тот же день, как школу окончил, и с тех пор я о нем не слыхала.

– Не возражаете, если мы здесь немного осмотримся? – спрашиваю я, поскольку мне вдруг хочется прервать эту беседу, пока Аарон не успел раскопать лишнего. – Может, в комнату к Патрику заглянем? Вдруг увидим там что-нибудь, что направит нас в нужную сторону…

Она машет рукой в сторону лестницы.