Мастер осенних листьев

– Конечно, дядя Сарви!

Мальчишка побежал за ведром.

– Только слишком холодную не неси, – предупредил Сарвиссиан.

– Я нагретую, из бочки! – крикнул мальчишка.

Голоса вились над Эльгой, как мошкара. Она мотнула головой, отгоняя их назойливое жужжание в ушах.

Тап-тап. Лист к листу. Вот Сарвиссиан, вот его любовь. Простые надежды, простые желания. Страх, что ничего не получится, разлетится упрямством, неверностью, несходством характеров.

Может, прибавить смелости?

Эльга пошевелила пальцами, призывая к себе тимьян и дуб. Тише, тише, сказала она торопливым листьям. Вас надо совсем чуть-чуть, у сердца.

Извозчик тем временем спустился на землю, обошел лошадок, поправляя нехитрую сбрую, поглаживая шеи.

– Мастер, вам помочь?

Эльга очнулась, посмотрела на букет, посмотрела на Сарвиссиана, сутулого, оглаживающего мозолистой ладонью круп лошади.

Каштан, тополь, карагач.

– Нет. Это вам.

Она протянула доску.

– Мне? – удивился Сарвиссиан.

Он взял букет осторожно, словно опасный, готовый обжечь руки предмет.

– Это вы, – сказала Эльга, спускаясь мимо него с подножки.

– Я?

Сарвиссиан наклонил доску вбок, сомневаясь, правильно ли ее держит, легко коснулся пальцем выпуклой, рельефной части.

– Где ж тут я?

Прибежал мальчишка с ведром, плеснув водой себе на босые ступни. Шумно фыркнула то ли Глица, то ли Анника.

Эльга закинула шуршащий, непривычно громоздкий сак на плечо. Сделанный навырост, он доставал ей чуть ли не до пяток.

– Ох, – сказал вдруг Сарвиссиан, – так это же… Это…

Он густо покраснел и спрятал букет за спину от любопытного, зыркающего глазом мальчишки.

– Как углядела-то?

Эльга смущенно улыбнулась.

– Это вот. – Она показала печать у запястья, на тыльной стороне ладони.

– Мастерство, – кивнул Сарвиссиан. – А я ведь, кажется, ни словечком…

– Я просто увидела. Куда идти?

– Куда?

Сарвиссиан с удивлением обнаружил, что вновь, будто завороженный, смотрит на букет, и отвел взгляд.

– Хаюм, проведешь гостью?

– Да, дядя Сарви.

– Пусть Устья приготовит чего-нибудь.

– Ага.

– И маму потом с поля позови.

– Она клубни пропалывает.

– Потерпят клубни.


– Хорошо, позову. Сюда, госпожа.

Хаюм повел Эльгу по тропке к боковому дому.

– Инька, куда пошла? – крикнул он девочке лет четырех, медленно пробирающейся через лопухи к ограде. – Туда нельзя.

– Ытя! – сказала девочка, показав за ограду пальчиком.

– Нельзя!

Ах, марбетту бы!

Эльга остановилась. Подушечки пальцев закололо. Им было мало только что набитого букета, они хотели еще. Еще! Запечатлеть вот эту девочку, озорную, смешливую, из нежных фиалковых листьев, сливы и рябины. Хаюма, из ивы и крапивы, в мелких брызгах руты. Ухватить, оставить в памяти качание березовых ветвей, жаркие, слепящие прогалины солнца, небо над соломенными крышами, полное лазурной глубины.

– Госпожа.

– Постой!

Эльга бегом вернулась к фургону, проскочила мимо застывшего с букетом Сарвиссиана, перегнулась через задний борт. Одна доска, другая, третья. Наверное, трех будет достаточно. Ох, а в запасе-то едва десяток. Надо где-то новые заказывать.

– Все!

Эльга вернулась к Хаюму, который ждал у крыльца. Инька нашла под ногами кусок жирной глины и побежала показывать ее незнакомой тете.

– Ысь!

Эльга присела.

– Что это?

– Ысь! – улыбнулась Инька, подавая глину.

Вся она была фиалковый свет.

– Госпожа, вы идете? Мне еще Глицу напоить надо и сено переворошить, – обидчиво сказал мальчишка. – И много чего еще.

– Какая я тебе госпожа? – фыркнула Эльга, очищая подол платья от Инькиного подарка.

Хаюм надулся.

– А как еще? Вы ж вон, с города. И вообще надо это, уважительно.

Эльга весело посмотрела на него снизу вверх.

– Эльга я. А можно я здесь посижу?

– Ну, это… Пожалуйста, – пожал плечами Хаюм.

Эльга села на лавку у крыльца, прислонила рядом доски и подхватила, усадила на колени Иньку. Девочка грязной ладонью тут же поймала лямку сака.

– И за Инькой присмотрю.

– Ну, тогда я пошел? – спросил мальчишка.

– Иди.

– Я, если что, рядом.

Хаюм с ведром ускакал к бочке.

Эльга прищурилась, глядя, как волнуется за оградой травяное море, как ветер щекочет кроны деревьев, играя оттенками, как косится на жирного, выползшего из земли червяка курица. Бревенчатая стена дышала теплом в бок, над лужей висела, шелестя поблескивающими крыльями, задумчивая стрекоза. Бери букет, переноси целиком.

– Ысь?

Инька протянула ручку, чтобы схватить выбившуюся из-под платка прядь, но Эльга вовремя отклонила голову.

– Ну-ка, давай-ка мы с тобой делом займемся, – сказала она. – Ты не против?

Инька показала два пальца.

– Это я не знаю, что такое. – Эльга мимоходом обтерла маленькую ладошку. – Что-то непонятное. Это два? Или да?

Девочка кивнула.