Марионетка

— Не знаю, — оттопырил нижнюю губу Чижевский, — я по ночам сплю крепко, независимо от времени года.

— Ну, как мне кажется, это свойственно всем адвокатам, — усмехнулся Реваев, — они все крепко спят по ночам.

— Вот вы это сейчас к чему? — возмутился Чижевский. — Вы на что намекаете? Я понимаю, вы не любите адвокатов, потому что мы мешаем вам творить беззаконие. Но вы обязаны держать свои антипатии при себе, а не выставлять их напоказ. Это, знаете ли, неэтично!

— Я опять соглашусь с вами, Александр Львович. — Реваев невозмутимо смотрел на Чижевского.

— Согласитесь с чем? — уточнил адвокат, опасаясь подвоха.

— А со всем, — улыбнулся ему полковник, — кстати, этому мальчику, Денису, потребуется хороший защитник. Вы, наверное, могли бы кого-то порекомендовать.

— Наверно, мог бы, — засуетился Чижевский, нашаривая в кармане смартфон, — сам я, конечно, не смогу, понимаете, конфликт интересов, но у нас есть просто замечательный молодой человек, очень толковый. Он мог бы представлять интересы этого мальчика. Здесь же, очевидно, нельзя квалифицировать как умышленное убийство. Первый раз Локтионов сам наткнулся на нож, а затем… — Чижевский на мгновение задумался, — затем мальчик защищался. Ох, — он сокрушенно покачал головой, — как у нас суды такое не любят. Превышение самообороны будет в любом случае, но с учетом того, что он несовершеннолетний, я думаю, можно даже рассчитывать на условный срок. Да уж, — он почесал щеку и взглянул на полковника уже иначе, — конечно, очень много будет зависеть от объективного расследования. Я ведь могу рассчитывать…

— Да, — перебил его Реваев, — вы можете рассчитывать. Расследование будет и внимательным и объективным, можете не сомневаться.

— Ну и замечательно, — обрадовался Чижевский, — я, с вашего позволения, тоже вас ненадолго покину, сделаю один звонок. Надо же обеспечить мальчика достойным адвокатом, — объяснил он, выходя из комнаты.

— А другого мальчика приличным гонораром, — пробормотала Крылова. — Интересно, сколько он у них потом забирает — половину?

— Вы уже думаете об адвокатуре? — с улыбкой поинтересовался Реваев.

— Ну что вы, Юрий Дмитриевич, куда я от вас денусь, — рассмеялась в ответ Крылова.

— Это хорошо, — кивнул полковник, — позвоните Георгию, пусть возьмет служебную машину и едет сюда. Я так понимаю, нам надо навестить Дениса.

— Один пусть едет? — уточнила Крылова.

— Ну конечно, отец мальчика мужчина шумный, но группа захвата нам вряд ли понадобится.





* * *


Два часа спустя Станислав Михайлович стоял у распахнутых ворот, провожая взглядом серый минивэн, увозящий его сына. Мощные толстые пальцы Егупова сжимались в кулаки все сильнее, однако пользы от этой силы не было никакой. Что мог сделать один человек, даже если это отец, любящий своего сына.

— Твари, какие же твари! — нарастающий комок в горле мешал говорить членораздельно, и, даже если бы кто-нибудь в эти минуты оказался рядом, он вряд ли бы смог разобрать вырывающийся изо рта мужчины гневный рык, — твари, твари, твари! — Он с силой ударил кулаком по створке ворот, и она обиженно загудела в ответ.





* * *


Денис выглядел растерянным. Он испуганно озирался по сторонам, а когда увидел сопровождаемую Полиной и адвокатом Надю, смущенно улыбнулся и сделал шаг ей навстречу. Однако наручник, соединяющий его левую руку с правой рукой конвоира, тут же напомнил о себе.

— Стоим тихо, не дергаемся. — Голос сержанта прозвучал достаточно спокойно, однако Денис сжался, словно от удара, и отступил на свое прежнее место.

— Итак, — выступил вперед Реваев, — наш сотрудник, — он кивнул на Бочкарева, — выступит в роли Локтионова. В каком месте вы встретились? — Следователь повернулся к Наде: — Покажите точно.

Девочка взглянула на растущие вдоль тропинки кусты и уверенно махнула рукой, указывая место.

— Здесь, возле этой калины.

— Хорошо, — кивнул Реваев, и распорядился: — Встаньте так, как вы стояли в тот момент, когда Денис появился в первый раз.

Надя встала на указанное ею же место, Бочкарев расположился напротив нее.

— Теперь вы, — Реваев наконец взглянул на Дениса, — какие были ваши действия?

Денис, запинаясь, показал, с какой стороны он приблизился к Локтионову и куда впоследствии упал, после удара, нанесенного разъяренным мужчиной.

— Ваши дальнейшие действия?

Денис оглянулся на своего адвоката, словно ожидая подсказки, но тот сделал вид, что не заметил умоляющего взгляда.

— Я побежал, — наконец пробормотал подросток.

— Говорите громче, — жестко потребовал Реваев, — куда и зачем вы побежали?

— На террасу, я побежал на террасу, — быстро ответил Денис, — там, на столе, был большой кухонный нож. Я его схватил и вернулся обратно.


— Откуда вы знали, что там будет нож?

— Я не знал, — неуверенно ответил Денис, — так как-то само собой получилось. Наверное, подумал, что раз люди до этого за столом сидели, то там должно что-то быть.

— Само собой, значит, — хмыкнул Реваев и уже громче обратился к Бочкареву, но так, что могли слышать все присутствующие: — Видите, Дмитрий Евгеньевич, молодежь нынче какая пошла, все у них само собой выходит. Сам собой нож подвернулся, потом под него сам собой подвернулся человек. Не жизнь, а самсобойчик какой-то.

— Да у них у всех так, — согласился Бочкарев, — никто никогда ни в чем не виноват. Все случайно.

— Ну хорошо, — вздохнул Реваев, — рассказывайте, что у вас дальше вышло.

— Дальше я вернулся. — Денис надолго замолчал, не в силах перейти к страшной развязке. Конвоир несильно дернул его за руку, выводя из оцепенения. — Я бежал, бежал быстро. Я боялся, что он пьяный, что он с Надей может что-то сделать.

— Как вы держали нож? — задал уточняющий вопрос полковник.

Денис сжал руки перед собой на уровне солнечного сплетения.

— В последний момент он обернулся…

— Он, это кто? — резко спросил Реваев.

— Локтионов! — неожиданно громко выкрикнул Денис. — Локтионов обернулся ко мне, и я с разбега в него врезался.

— Дальше, — поторопил подростка полковник.

— Дальше я плохо помню, — признался Денис, — Локтионов схватил меня за горло, и я не мог вырваться. Тогда я ударил его ножом еще два или три раза. Если бы я этого не сделал, он бы точно задушил меня.

— Здесь явная вынужденная самооборона, — наконец высказался адвокат Егупова.

Реваев смерил его тяжелым взглядом и промолчал.

— Вы подтверждаете сказанное? — Реваев взглянул на застывшую Надю, которая не могла отвести от Дениса глаз полных слез.

— Да, — Надя вздрогнула, словно выходя из забытья, — все так и было. Он защищался, он не мог ничего больше сделать.

— Защищался, значит, — кивнул Реваев, — защищался, это хорошо. А вы сами что делали в это время? Стояли и смотрели?

— А что должна была делать тринадцатилетняя девочка? — воскликнул Чижевский, делая шаг в сторону своей подопечной. — Что она вообще могла сделать в этой ситуации? Конечно, ничего.

— Ну так пусть она об этом сама и скажет, — настаивал полковник. — Кстати, тебя, кажется, можно поздравить с четырнадцатилетием?

Чижевский недовольно фыркнул. По его мнению, обстановка к поздравлениям не располагала.

— Я испугалась, — по щеке девочки скатилась слезинка, — было страшно, вы понимаете? Я даже пошевелиться не могла, пока Алексей не прибежал.

— Кстати, Алексей, — Реваев повернулся к стоящему рядом Тузу, — в какое время вы появились и что увидели? И с чего вы вдруг здесь появились?

— Я был во дворе, не спалось — за время, проведенное под стражей, у Алексея было время обдумать ответы на возможные вопросы, — услышал крик. Кто кричал, по голосу было не разобрать, но явно что-то не так, а я знал, что здесь Анатолий. Я бегом сюда, когда пробегал калитку, услышал еще крик. Когда подбежал, Толя уже упал, а этот парень стоял с ножом в руке, потом он нож бросил, но никуда не убегал, так и остался стоять неподвижно.

— То есть сам момент убийства вы не видели? — уточнил Реваев.

— Нет, — покачал головой Туз, — но то, что нож был у парня, это факт.

— Ясно, — кивнул полковник. — Дмитрий Евгеньевич, у вас какие-то вопросы есть?

— Нет, — покачал головой Бочкарев, — все ясно.

— Все ясно, — задумчиво повторил Реваев, затем взглянул на хлюпающую носом Надю: — Что, жалко парня?

Надя, стиснув губы, чтобы не разрыдаться, закивала, а затем, не удержавшись, закрыла лицо руками и заревела.

— Ну ничего, — философски заметил полковник, — посидит, выйдет. Ты как раз к тому времени повзрослеешь, будешь невеста на выданье.

— Мне кажется, Юрий Дмитриевич, ваши комментарии сейчас не очень уместны, — нахмурился Чижевский, — если по существу дела вопросов больше нет, то, я так понимаю, следственный эксперимент можно считать завершенным?

— В принципе, да, можно закругляться, — согласился Реваев, — единственное, что хотел бы уточнить, — вот этот нож, которым совершено убийство, он вообще откуда взялся?

— В смысле, — выпучил глаза адвокат, — вообще-то это вы его сами нам предоставили.

— Ну да, я понимаю, — полковник рассуждал так, словно беседовал сам с собою, — это нож, найденный на месте преступления, и убийство совершено именно им. Здесь все понятно. Непонятно, чей это был нож, откуда он взялся на месте преступления.

— Юрий Дмитриевич, — вмешался удивленный Бочкарев, — это же нож из набора, который стоял на кухне у Подгорного, все это зафиксировано в материалах дела.

— Что — это? — резко спросил Реваев, его задумчивость неожиданно испарилась. — Что именно отражено в материалах дела?