Малыш от бизнесмена. Любимых в награду дают небеса
Часть 51 из 83 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Замечаю на себе любопытный взгляд и даже уже знаю, что за этим последует.
– А ты…Тоже плачешь?
Недоверчиво усмехаюсь и чувствую, как непроизвольно бровь вверх ползет. Серьезно, что ли?
– Мужики не плачут, они выходят на лестницу покурить.
Глаза скользят по гладкой коже шеи, но я заставляю вернуться взгляд в доверчиво распахнутые обращенные ко мне глаза.
– Но… ты же не куришь! – удивляется Алена, переводя взгляд на мои губы, от чего моментально начинаю заводиться.
Целовать ее хочется. Впиться в милый приоткрытый ротик языком, доказать в первую очередь самому себе, что она моя. Только моя. Наваждение какое-то! Кажется, тишина слишком затягивается, потому что Алена осторожно переспрашивает:
– Дима?
– Не курю, – подтверждаю, наконец, про себя добавляю: – «Все вредные привычки в прошлом». - А как же тогда…
Хочет знать, как справляюсь.
– Лучшее лекарство от всех недугов — солёная вода, – отвожу в сторону прилипшую прядь волос от щечки Алены, ласкаю пальцами нежный овал лица. - Слезы — это для девчонок, а таким, как я, в помощь труд, пот, море...
Пухлые губки приоткрываются, и я хрипло добавляю:
– К тому же, я русский, а мы, как известно, часто смеемся там, где надо плакать. Подхватываю без труда девушку на руки, в который раз удивляясь тому, что она весит легче перышка.
– Тебе отдохнуть надо.
Небрежно перешагиваю через злополучную шубу.
А ведь на нее, наверняка, ушло, должно быть, не мене десяти «Егорок». Странно, но даже у такого как я – с толстой кожей почти, как у слона, подозрительно неприятно становится на душе. Бросаю угрюмый взгляд на светящиеся глаза - как две полных луны под креслом. Все в этом мире имеют право на жизнь - даже такие вредоносные… как этот.
Алена Несмотря на сильную усталость, возмущенно соплю, давая понять Волкову, что не готова лечь в постель. На свежие простыни в одежде?! И пусть это самое прелестное платье в моей жизни…
Но нет!
После всех злобных взглядов рыжей, после походов в ресторан и не менее неприятных алчных Федькиных разглядываний?
Да ни за что! Нужно немедленно принять душ, чтобы смыть накопившуюся за день усталость и чужие взгляды. Тем более, если даже удастся задремать, не делая этого, обязательно приснится какая-нибудь гадость – уверена.
Упираюсь робко ладонью в широкое плечо, с трепетом ощущая, как перекатываются мускулы под горячей смуглой кожей. Щека касается мягкого материала футболки, пропитанного запахом полыни. Этот терпкий, но такой невероятно приятный аромат, теперь стойко ассоциируется у меня исключительно с весной, свежестью и Волковым.
— Да не трепыхайся, – бурчит Дима на мои слабые попытки вывернуться из стальных объятий. Одной рукой мужчина прижимает меня к себе сильнее, а другой сдёргивает прочь светло-коричневое покрывало, как самый настоящий фокусник-иллюзионист, – а то уроню, – нагло угрожает с усмешкой, не забывая продемонстрировать обаятельные глубокие ямочки на щеках.
Сдув со лба светлую прядь волос, негодую – запрещенный прием!
С насторожённостью вглядываюсь в мужественное притягательное лицо, пытаясь понять, шутит Дима или же правду говорит. Теряюсь на секунду, разглядывая четкие, словно высеченные из гранита черты лица. Как же все-таки он на меня магнетически действует!
А, когда замечаю, что он кривит уголок чувственного рта в своей фирменной улыбке на душе сразу теплее становится.
Шутит значит!
Но на всякий случай, сильнее обхватываю жилистую шею рукой, когда Дима склоняется над кроватью.
Ну, нет уж!
Целый день на ногах.
Примерки эти… Прохладный тонизирующий душ мне лучше любого лекарства будет.
Упрямо возобновляю попытки выбраться из медвежьего капкана, в который превратились руки Волкова.
– Ален! - негодует Дима, когда я, словно маленькая обезьянка, сильнее цепляюсь за него, не давая себя уложить. - Отдыхать надо больше. Ты же беременна! Откуда только столько сил?
Ревела же только что, – в бархатном хрипловатом тембре слышатся ноты удивления.
– А ты разве не устал? – прикрываю глаза, глядя на Диму сквозь ресницы, и с удивлением отмечаю ноты кокетства в своем голосе.
Словно зачарованная притрагиваюсь кончиками пальцев к покрытому легкой грубой щетиной подбородку.
Колется! Кожа на подушечках пальцев приятно горит.
Бровь Волкова ползет вверх, и он снисходительно бросает:
– Мама всегда учила меня, что настоящий мужик не имеет права произносить в одном предложении «я» и «устал», – задумавшись на секунду продолжает. - Ну, если только один раз в жизни сказать: я устал - и умереть.
Опять не понимаю, шутит он или нет.
Дима будто весь соткан из противоречий и мне это ужасно нравится!
Наконец, усадив меня на кровать, будущий муж настойчиво тянет бретельку моего платья вниз, обнажая плечо. По тому, как тут же заблестели зеленые глаза, при виде ровной кремовой кожи плеча, понимаю, что самое время сообщить о своих планах, иначе… будет поздно.
Перевожу дыхание и кладу сверху смуглых, слегка шершавых пальцев ладонь, останавливая мужчину.
- Дим, мне в душ надо, - делаю умоляющие щенячьи глазки.
Аж самой смешно становится.
Нашла кем манипулировать!
С чего я вообще взяла, что это возможно с таким, как Волков?
Внутренний голос охотно откликается: исторические факты, романтические комедии… В этом и заключается искусство быть женщиной.
Не топать ногой, не приказывать, а заставить мужчину думать, что все полностью зависит от них. Должно быть, в моих глазах так и пляшут чертенята.
Только вот, похоже, Диме не до смеха.
Глаза горят почти как у голодного волка, поймавшего Красную Шапочку.
И вовсе все это не похоже на детскую невинную сказку, а но то самое откровенное кино, о котором не принято говорить на людях. Он нехотя отстраняется и проводит рукой по затылку. Левый уголок рта слегка кривится, будто я застала его за чем-то неподобающим.
– А ты…Тоже плачешь?
Недоверчиво усмехаюсь и чувствую, как непроизвольно бровь вверх ползет. Серьезно, что ли?
– Мужики не плачут, они выходят на лестницу покурить.
Глаза скользят по гладкой коже шеи, но я заставляю вернуться взгляд в доверчиво распахнутые обращенные ко мне глаза.
– Но… ты же не куришь! – удивляется Алена, переводя взгляд на мои губы, от чего моментально начинаю заводиться.
Целовать ее хочется. Впиться в милый приоткрытый ротик языком, доказать в первую очередь самому себе, что она моя. Только моя. Наваждение какое-то! Кажется, тишина слишком затягивается, потому что Алена осторожно переспрашивает:
– Дима?
– Не курю, – подтверждаю, наконец, про себя добавляю: – «Все вредные привычки в прошлом». - А как же тогда…
Хочет знать, как справляюсь.
– Лучшее лекарство от всех недугов — солёная вода, – отвожу в сторону прилипшую прядь волос от щечки Алены, ласкаю пальцами нежный овал лица. - Слезы — это для девчонок, а таким, как я, в помощь труд, пот, море...
Пухлые губки приоткрываются, и я хрипло добавляю:
– К тому же, я русский, а мы, как известно, часто смеемся там, где надо плакать. Подхватываю без труда девушку на руки, в который раз удивляясь тому, что она весит легче перышка.
– Тебе отдохнуть надо.
Небрежно перешагиваю через злополучную шубу.
А ведь на нее, наверняка, ушло, должно быть, не мене десяти «Егорок». Странно, но даже у такого как я – с толстой кожей почти, как у слона, подозрительно неприятно становится на душе. Бросаю угрюмый взгляд на светящиеся глаза - как две полных луны под креслом. Все в этом мире имеют право на жизнь - даже такие вредоносные… как этот.
Алена Несмотря на сильную усталость, возмущенно соплю, давая понять Волкову, что не готова лечь в постель. На свежие простыни в одежде?! И пусть это самое прелестное платье в моей жизни…
Но нет!
После всех злобных взглядов рыжей, после походов в ресторан и не менее неприятных алчных Федькиных разглядываний?
Да ни за что! Нужно немедленно принять душ, чтобы смыть накопившуюся за день усталость и чужие взгляды. Тем более, если даже удастся задремать, не делая этого, обязательно приснится какая-нибудь гадость – уверена.
Упираюсь робко ладонью в широкое плечо, с трепетом ощущая, как перекатываются мускулы под горячей смуглой кожей. Щека касается мягкого материала футболки, пропитанного запахом полыни. Этот терпкий, но такой невероятно приятный аромат, теперь стойко ассоциируется у меня исключительно с весной, свежестью и Волковым.
— Да не трепыхайся, – бурчит Дима на мои слабые попытки вывернуться из стальных объятий. Одной рукой мужчина прижимает меня к себе сильнее, а другой сдёргивает прочь светло-коричневое покрывало, как самый настоящий фокусник-иллюзионист, – а то уроню, – нагло угрожает с усмешкой, не забывая продемонстрировать обаятельные глубокие ямочки на щеках.
Сдув со лба светлую прядь волос, негодую – запрещенный прием!
С насторожённостью вглядываюсь в мужественное притягательное лицо, пытаясь понять, шутит Дима или же правду говорит. Теряюсь на секунду, разглядывая четкие, словно высеченные из гранита черты лица. Как же все-таки он на меня магнетически действует!
А, когда замечаю, что он кривит уголок чувственного рта в своей фирменной улыбке на душе сразу теплее становится.
Шутит значит!
Но на всякий случай, сильнее обхватываю жилистую шею рукой, когда Дима склоняется над кроватью.
Ну, нет уж!
Целый день на ногах.
Примерки эти… Прохладный тонизирующий душ мне лучше любого лекарства будет.
Упрямо возобновляю попытки выбраться из медвежьего капкана, в который превратились руки Волкова.
– Ален! - негодует Дима, когда я, словно маленькая обезьянка, сильнее цепляюсь за него, не давая себя уложить. - Отдыхать надо больше. Ты же беременна! Откуда только столько сил?
Ревела же только что, – в бархатном хрипловатом тембре слышатся ноты удивления.
– А ты разве не устал? – прикрываю глаза, глядя на Диму сквозь ресницы, и с удивлением отмечаю ноты кокетства в своем голосе.
Словно зачарованная притрагиваюсь кончиками пальцев к покрытому легкой грубой щетиной подбородку.
Колется! Кожа на подушечках пальцев приятно горит.
Бровь Волкова ползет вверх, и он снисходительно бросает:
– Мама всегда учила меня, что настоящий мужик не имеет права произносить в одном предложении «я» и «устал», – задумавшись на секунду продолжает. - Ну, если только один раз в жизни сказать: я устал - и умереть.
Опять не понимаю, шутит он или нет.
Дима будто весь соткан из противоречий и мне это ужасно нравится!
Наконец, усадив меня на кровать, будущий муж настойчиво тянет бретельку моего платья вниз, обнажая плечо. По тому, как тут же заблестели зеленые глаза, при виде ровной кремовой кожи плеча, понимаю, что самое время сообщить о своих планах, иначе… будет поздно.
Перевожу дыхание и кладу сверху смуглых, слегка шершавых пальцев ладонь, останавливая мужчину.
- Дим, мне в душ надо, - делаю умоляющие щенячьи глазки.
Аж самой смешно становится.
Нашла кем манипулировать!
С чего я вообще взяла, что это возможно с таким, как Волков?
Внутренний голос охотно откликается: исторические факты, романтические комедии… В этом и заключается искусство быть женщиной.
Не топать ногой, не приказывать, а заставить мужчину думать, что все полностью зависит от них. Должно быть, в моих глазах так и пляшут чертенята.
Только вот, похоже, Диме не до смеха.
Глаза горят почти как у голодного волка, поймавшего Красную Шапочку.
И вовсе все это не похоже на детскую невинную сказку, а но то самое откровенное кино, о котором не принято говорить на людях. Он нехотя отстраняется и проводит рукой по затылку. Левый уголок рта слегка кривится, будто я застала его за чем-то неподобающим.