Малый повзрослел

И пусть он тогда говорил о том, что он не плакал, а это был дождь (хотя в тот день с неба не упало ни капли), я до сих пор помню тот его бесконечный восторг, когда его отец срезал крючок с лески, оставив его в брови на несколько минут. Мне кажется, он в тот момент даже о боли забыл, любуясь собой в старое бабушкино зеркало и мечтая о том, что когда-нибудь сделает себе такой же крутой пирсинг.

Не сделал.

Либо забыл, либо поумнел. Во втором варианте я очень сильно сомневаюсь.

То лето было всего семь лет назад, а кажется, что в прошлой жизни. Стас тогда был милым пухлым мальчишкой. Сейчас же он вполне может называться мужчиной. С такой, в некотором роде, аристократической внешностью. Эти тонкие черты лица, острые скулы и взгляд бездонных карих глаз, в которых наравне со спокойствием плещется озорство того мальчишки из нашего далёкого лета.

Взгляд, который, какого-то черта, сейчас устремлен на меня.

Испугавшись, словно меня только что поймали на месте преступления, откидываюсь на спину и натягиваю одеяло до носа.

— Шишкина? — словно не веря самому себе, спрашивает Стас. — Ты, что ли?

— Она-она, — отвечает вместо меня Юлька, довольно мне подмигивая. — Рад?

— Угу, — хрипит он и садится на своей импровизированной постели. Запускает пальцы обеих рук в свою шевелюру (началось, блин) и затем проводит по лицу, словно стирая с него остатки сна.

Широкая спина, на которой из-за его манипуляций натянута белая рубашка, так и манит остановить на ней свой взгляд и бесконечно долго смотреть на то, как завораживающе перекатываются мышцы под тонкой тканью.

— Который час? — спрашивает парень и снов откидывается на матрац, прикрыв глаза сгибом локтя.

— Почти одиннадцать, — оповещает Юлька и снова убирает телефон под подушку, продолжая бессовестно пялиться на Стаса.

— Капец, — выдыхает парень и сжимает переносицу почти музыкальными пальцами.

— И долго ты тут валяться будешь? — не выдерживаю я и, оперевшись на локти, смотрю на него с высоты своей постели. — У нас тут не гостишка для бомжей.

— Шишкина, ты так прекрасна, когда спишь, — внезапно сказал парень.

— Не могу сказать о тебе то же самое, — ядовито отвечаю я, натянув мило-мерзкую улыбочку.

— А ты сделай, как я — соври, — подмигивает Стас и получает от меня ладонью точно по центру лба. — Ай! А ну, иди сюда, мелочь!

В одно мгновение парень хватает меня за плечи и тянет на себя, скидывая с постели.

Мешком вареной картошки падаю парню на грудь. Утыкаясь носом куда-то в изгиб шеи, снова попадаю в магию мужского аромата с лёгкой ноткой пота.

— Соколовский! — верещу я, упираясь руками куда придется. А приходится упираться, то в пресс, то в ремень на брюках, то в грудь. — Ты воняешь! Отпусти меня!

— У тебя во рту тоже не клумба с утра цветет, — смеется парень, удерживая меня одной рукой. Свободная рука тянется к моей постели и стягивает с нее одеяло, накрывая нас обоих с головой. — Всё, спи. Так ты меньше вреда наносишь обществу.

— Ты офигел?! — брыкаюсь в его руках, но Стас лишь крепче прижимает меня к своему телу и даже кладет сверху ногу, чтобы я меньше тут елозила рядом с ним. — Я тебя сейчас покусаю! — ворчу озлобленной кошкой куда-то ему в шею.

— А я тебя поцелую, если ты меня укусишь, — игриво парирует Соколовский, упираясь подбородком мне в макушку. Делает глубокий вдох, словно засыпает, и я чувствую, как его тело постепенно расслабляется.

Снова дёргаюсь в его руках и изворачиваюсь таким образом, что оказываюсь сверху на парне, но все еще нахожусь в цепком капкане рук.

— Отпусти, — произношу холодно и едва сдерживаю себя от того, чтобы укусить его в щетинистый подбородок.

— Я тебя и не держу, — отвечает Стас и перехватывает меня за талию так, что наши лица оказываются на одном уровне: моё недовольное нависает над его довольным.

Опираюсь ладонями по сторонам от его головы и конвульсивно дергаюсь, чтобы скинуть с нас одеяло.

— Ого! — слышится свист в стороне и насмешливый голос Тимохи. — Я не вовремя? Это еще один этап посвящения?

Юлька взрывается лошадиным смехом и, судя по звукам, падает с кровати.

Соколовский тоже лыбится во все не чищенных тридцать два и желание покусать ему лицо возрастает до космических масштабов.

Снова дёргаюсь, и на этот раз одеяло скатывается по спине, открывая наши дурные головы.

Опускаю голову и встречаюсь взглядом с карими бессовестными глазами, в которых так и горит гордость за самого себя.

Почти с рычанием упираюсь ладонью в его ехидную морду и, наконец, поднимаюсь с этого злосчастного матраца. Пару раз напинываю Соколовского, на что он лишь громко смеется и почти не пытается спрятаться от новых ударов.

— Козёл! — подытоживаю нашу потасовку и разворачиваюсь на пятках, чтобы скрыться в кухонном уголке и приготовить завтрак, так как желудок жалобно сжимается, умоляя чем-нибудь его наполнить.

Включаю почти полный чайник. Достаю из холодильника колбасу и упаковку яиц. Не глядя на собравшихся, насмешливые взгляды которых чувствую спиной, готовлю яичницу. На всех. Я, конечно, та еще злюка, но не настолько, чтобы сидеть и хомячить в одну каску.

— Как посвящение прошло? — спрашивает Стас у Юльки с Тимохой.

Рыжий друг уже успел расположиться на кровати девушки, закинув на нее ногу. К моему удивлению, она даже не пытается его скинуть. Наоборот, ведет себя так, словно такое поведение для них — норма.


— Вообще, классно! — восхищенно выдыхает Юлька. — Я думала, что посвящение состоит из одного сплошного унижения первачей, а оказалось, что это веселый движ.

— Ага, круто! — поддакивает ей Тимоха. — Первый вечер в общаге, который я помню полностью.

— Ну, и здорово, — ухмыляется Соколовский и стаскивает с моей постели подушку, которую сминает под свою голову.

Глядя на обнаглевшего парня, разрубаю огурец пополам одним взмахом ножа. В ответ получаю лишь кривую усмешку.

Поверх кусочков обжаренной колбасы разбиваю яйца. Разливаю кипяток из чайника по кружкам, предварительно опустив в каждую из них по чайному пакетику.

Ага, сегодня немного пошикуем — каждому по чайному пакетику, а не один на всех, как обычно.

Фоном болтают ребята, в суть их диалога я не вникаю, так как моё внимание привлек телефон, который я еще вчера вечером оставила на холодильнике и совершенно о нем забыла.

Пару смс от Вадима с информацией о том, что смена в ледовом дворце сегодня начинается на час раньше, и одна смска от Кукунделя с приглашением:

К: Приходи на вторую часть посвящения))

Прикидывая возможный ответ, не заметила, как рядом со мной возник и Стас и снял с плиты сковородку с уже готовой яичницей. Поставила ее на поставку в центр стола, и расставил четыре кружки по сторонам от сковородки.

— Вилки, ложки? — спрашивает у меня, не глядя.

— Вилки, — отвечаю, немного растерявшись.

Коротко кивнув, достает столовые приборы и кладет их рядом с каждой кружкой и садится за стол, ожидая, когда к нему присоединятся остальные.

— А хлеб есть? — спрашивает Тимоха, изучая содержимое шкафчика, в котором обычно хранится хлеб. — О, есть! Надо сегодня еще докупить.

Немного шокировано переглядываемся с Юлькой, недоумевая над внезапной хозяйственностью парней.

Нарезав хлеб и докрошив скромный салат, состоящий из огурца, пары помидоров и пучка пекинской капусты, Тимоха тоже устраивается за столом рядом со Стасом.

Убираю телефон в карман пижамных шорт и сажусь напротив Соколовского, который тут же придвигает мне кружку с горячим чаем и немного виновато улыбается.

— С меня тортик за сегодняшнюю ночь, — произносит он и в этот момент Тимоха фонтанирует чаем прямо из носа.

— Ну, вы, блин, даёте! — качает друг головой. — Предупреждать же надо о темах разговора за столом!

— А что такого? — хмурю я брови. — Обычная сладкая плата за то, что к утру остался жив.

— Воу-воу, полегче! — хохочет Тимоха и почти с восхищением смотрит на Стаса.

— И килограмм конфет, — тычу вилкой в сторону Соколовского.

— С орехом или нугой, — тычет он в ответ мне вилкой, скрещивая их зубья.

— Смотри-ка, помнит, — ухмыляюсь я и приступаю к завтраку, стараясь не краснеть под его взглядом из-под взлохмаченной челки.

Желая отвлечься, вспоминаю о том, что так и не ответила Кукунделю. Достаю телефон из кармана шорт и быстро набираю ответ:

Я: Ты мне так и не показал своё личико, Гюльчатай((Или показал, а я не в курсе?

Отправляю смс и кладу телефон на край стола. Слышу короткую вибрацию, затем еще и еще. Настораживаюсь, когда Стас достает свой телефон из кармана брюк и отвечает на входящий звонок.

Настороженность проходит. Кукундель — не Соколовский.

— Здорово, предатель, — произносит Стас в трубку и тихо смеется, услышав ответ своего собеседника. — А кто меня бросил ночью в самое пекло? Меня утром Шишкина чуть не придушила из-з тебя, — подмигивает мне парень и получает в ответ мой изящный средний палец. — Пошёл ты, придурок! — смеется он в трубку и возвращает телефон в карман.

Почти сразу слышится неуверенный стук в дверь.

— Открыто, — кричит Юлька и в комнату заходит Жедимка с хитрой улыбочкой на мятой морде.

— Кто тебя тут душит? Сидишь — жрёшь, а я там остатки минералки со дна бутылки слизываю, — смеется парень и устраивается рядом со мной. Тянет свои лапы к моей вилке и получает по ним хлесткий удар. — Пардоньте.

— Не пардоню, — обрываю его строгим голосом. — Возьми себе вилку и налей сам чай.

Лёгкая растерянность на его лице сменяется благодарной улыбкой.

— С меня тортик, — щелкает он пальцами и поднимается со стула, чтобы налить себе чай.

— Ох, у Шишкиной слипнется… шишки, шишка, — выкручивается из неловкой ситуации Тимоха, краснея вместе с рыжими бровями под моим осуждающим взглядом. — Сорян.

— Разлепим, — уверенно кивает Стас, глядя на меня из-за ободка кружки. — Каждую шишечку.

— Рот себе сначала залепи яичницей, — бросаю ему, сморщившись. — И приятного аппетита. Всем.