Малый повзрослел

— Ты такая добрая, когда злая, — едва сдерживает Соколовский смех и игриво водит бровями.

— Отвали, — не в силах сдержать улыбку и легкое смущение, опускаю взгляд в свою кружку.

Дурак дурацкий.





Глава 20





— Давай, Даня! — похлопала в ладоши в знак поддержки и похвалы пятилетнего малыша, который исправно ходит ко мне на лед уже десять дней и достиг хорошего результата. — Молодец! Покажи маме, как ты умеешь.

Неуклюже переступая ногами, Даня направился в ту сторону, где стояла его мама, с замиранием сердца глядя на успехи собственного сына. Увидев, что мальчик едет к ней самостоятельно без моей поддержки и даже без ассистента в виде пластикового пингвина, женщина разве что не плакала от счастья и гордости за своего ребенка, который радовался не меньше, чем она сама.

Не спеша заскользила следом за мальчишкой и сравнялась с его мамой, чтобы узнать, нужна ли им еще моя помощь.

— Машенька, спасибо вам! — активно жестикулировала женщина, не в силах сдержать эмоций. — Я так боялась, что Даня себе что-нибудь сломает. А он, вон, какой шустрый.

— Не надо бояться, — пожала я ей протянутую руку. — Страх, как раз-таки, и ломает сильнее всего. Что ж, если я вам больше не нужна, то приступлю к другим своим подопечным?

— Да, конечно, Машенька! — всполошилась женщина. — Мы как раз тоже собирались уходить. Заказанный час к концу подходит.

— Ну, тогда до встречи, — улыбнулась я ей и на прощание потрепала маленького сорванца по голове скрытой шапкой. — Пока, Даня. Приходи еще.

— Хорошо, — крикнул мальчик, не оборачиваясь, пытаясь увеличить скорость, с которой покидал лёд.

Стоя в центре катка, прошлась взглядом по присутствующим, вычисляя тех, кому нужна моя помощь. Таких почти и не было, а те, что и были, пришли сюда с теми, кто хоть немного умеет стоять на коньках.

Неторопливо прокатываясь вдоль борта, остановилась недалеко от входа на лёд, чтобы иметь отличный обзор на тех, кто только пришел и, возможно, будет нуждаться в моей помощи.

Вечер выходного дня всегда манит людей выбраться из душных бетонных коробок и отвлечься от серой будничной рутины. Выходной — отличный день, чтобы напитать выцветшие дни яркими красками.

Я привыкла к тому, что многие люди не любят зиму и связанный с ней холод. Потому что уют у всех ассоциируется с теплом и одно всегда тесно сплетено с другим. Мало кто может расслабиться, если мир теряет четкость оттого, что становится невозможным сфокусироваться на нём из-за дрожи, что сотрясает всё тело подобно стиральной машинке на отжиме.

Еще в школе меня считали ненормальной только потому, что я даже летом предпочитала лед и практически никогда не выбиралась из тёплых вещей. Многим это не понять, но мне комфортно.

В холоде есть своя особая романтика. Да, хотя бы, то же желание согреться. Где теплее всего? В объятиях человека, который дорог. Когда даже само его присутствие рядом согревает.

Ведь так приятно уткнуться замерзшим носом в шею и вдохнуть запах близкого человека. Вдвойне приятнее, когда в ответ тебя обнимают за плечи и тихо в макушку шепчут «Грейся».

При мысли о теплых, вкусно пахнущих шеях память учтиво подбросила мне картину с ночным приходом и утренней наглостью Соколовского. А именно те моменты, когда он обнимал меня так, словно делал это постоянно, заставляя носом впечатываться ему прямо в шею. Тёплую, приятно пахнущую…

Так! Стоп, Шишкина! Что за мысли? Это же Соколовский — кудрявый индюк, который каким-то чудом стал выше тебя почти на две головы с того далекого лета у бабушки. Тот же идиот, только выше, стройнее, харизматичнее…

Вот теперь точно — стоп! Вернусь в общагу, помою извилины с хлоркой и дихлофосом, чтобы Стасика-таракасика из них вытравить.

— Привет, — от внезапно раздавшегося рядом голоса, чуть не подпрыгнула на месте.

— Напугала, блин! — сложа руки на груди, пыталась унять сходящее с ума сердце, что от страха, видимо, решило покинуть моё тело.

— А чего ты такая пугливая? — усмехнулась Юлька и прокатилась рядом со мной по дуге. — Мечтала о ком-то, а я помешала?

— Ни о ком я не мечтала, — нахмурилась и отвернулась от подруги, делая вид, что сосредоточена на катании посетителей катка. — А ты чего приперлась? Ты же спишь, обычно весь выходной день.

— Скучно стало. Соколовский почти сразу после тебя уехал, а за ним и другие пацаны разбежались, — прогнусавила Юлька и почти обижено спрятала руки в карманы фиолетовой толстовки.

— И ты одна пилила ко мне почти через весь город и даже не испугалась? — съехидничала я, зная, как она каждое моё приглашение на лёд зарубала тем, что далеко ехать.

— Чего это сразу одна? Со мной неугомонный рыжий спутник.

— Тимоха? — вскинула я брови. — А где он, кстати?

— Да вон он, фигурист, со льдом лижется.

Перевела взгляд туда, куда подбородком указала Юлька.

Там, недалеко от выхода на лёд, на четвереньках стоял Тимоха. Увидев, что мы смотрим на него, парень поднял большой палец вверх, без слов уверяя нас в том, что он так и планировал.


— Может, помочь ему? — спросила аккуратно у Юльки, не сводя при этом взгляда с ползущего в нашем направлении Тимохи.

— Не надо. Он сказал, что с детства занимается конькобежным спортом. Так что, видимо, это какой-то особый стиль бега на коньках.

— Ага, черепаший, — не удержалась от колкости и одномоментно рассмеялась вместе с подругой.

— Кстати, — застучала мне по плечу девушка. — Ты знала, что его нормальное полное имя Тамир?

— Конечно. Списки группы-то читала.

— Да? — вскинула она брови. — А я почему не в курсе?

— А потому что ты была занята в это время тем, что пускала слюни на своего Жедимку, — сыронизировала в ответ и снова взглянула на друга, который пытался самостоятельно встать.

Безуспешно.

— Ну, что я могу сделать с тем, что мне нравятся шкафоподоные голубоглазые блондины?

— Попробуй присмотреться к вон тому рыжему комоду, — указала я на Тимоху. — Глаза у него, кстати, тоже голубые, чтобы тебе было привычнее.

— Ну, он же… — казалось, я слышу топот маленьких тараканих лапок в ее голове в момент, когда таракашки бегают по черепной коробке в поисках нужного слова. — …Тимоха.

— Тимоха и в Африке — Тимоха. Это и жирафу понятно. А что в этом плохого, мне, например, непонятно?

— Это потому, что ты не жираф.

— Ох, какая деловая колбаса — любительница голубоглазых шкафов, — передразнила я её и снова посмотрела на Тимоху, которого со льда собирала девочка лет десяти. — Я бы, на твоем месте, к нему присмотрелась. Хороший парень, всегда рядом с тобой. До комнаты тебя после вечеринок общажных провожает. Хлебушек нам покупает. А твой Жедимка, то одну тискает, то другую, а ты только ждёшь, когда у этого шкафа освободится полочка специально для тебя. Бери уже рыжий комод и не выпендривайся.

— Да? — её хитрый тон мне сразу не понравился. — А ты, тогда, бери своего кучерявого Соколовского и нечего мечтать о всяких там греческих богах.

— Зачем мне Соколовский? Это же… — теперь и в моей черепной коробке можно было услышать топот маленьких тараканьих лапок. — Это же Соколовский, — максимально брезгливо произнесла я.

— Вот видишь?! — ткнула в меня пальцем Юлька. — Всё не так просто, как кажется со стороны.

— Всё просто. Это мы соображаем не так как надо.

— Как умеем, — пожала плечами подруга. — В восемнадцать-то лет…

— Ну, да.

— Кстати! — внезапно всполошилась девушка.

— Что-то мне подсказывает, что следующие твои слова будут весьма некстати.

— В пятницу твой Соколовский и, не мой, Дима зовут нас с ночевкой на какую-то дачу. Поедешь? Там будет вечеринка, все дела… Лес, костер, гитара…

— Мне вот интересно, — выдохнула я обреченно. — Студенты, вообще, помнят о том, что они поступали в универ, чтобы учиться, а не тусоваться на нескончаемых вечеринках?

— За нас, за всех, учатся те, кто живет с родителями. Нам же выпала нелегкая доля — веселиться.

— Еще немного и я заплачу от жалости ко всем веселящимся студентикам.

— Я так понимаю, ты опять никуда не пойдешь?

— Верно мыслишь.

— Что ж, нам поможет супер-герой Соколовский с одеялом вместо плаща, — ухмыляясь, предупредила Юлька.

— Даже не думай! — пригрозила ей пальцем. — Сказала нет — значит, нет.

— А я-то что? — пожала она безразлично плечами. — За нас всё сделает Стасик, а я пойду рыжий комод у малолетки уведу, пока она в его ящиках не порылась.





Глава 21





Я: То есть я тебя точно знаю?

К: Точно знаешь!