Мальчик из леса

— У меня начинается урок. Если Крах выйдет на связь, я тут же дам вам знать.

Саттон отключилась.

— Это подружка Краха? — спросила Хестер.

— Время от времени. Саттон, наверное, самая популярная девочка в школе.

— А Крах — один из самых популярных мальчиков, — сказала Хестер.

— Да.

— А что, если популярному мальчику вдруг понравилась девочка-пария?

— Похоже на сюжет дрянного ромкома для подростков. — Делия пожала плечами. — Разумеется, так бывает и в жизни.

— Может, все его издевательства…

— Мой сын над ней не издевался.

— Называйте как хотите. Может, все это сродни поведению малыша в песочнице, дергающего малышку за косички, чтобы показать, что он к ней неравнодушен.

Делии это не понравилось.

— Из таких малышей обычно получаются социопаты.

— Что на этих записях, Делия?

Сменив тему разговора, Хестер застала Делию Мейнард врасплох. Разумеется, так и было задумано. Хестер изучала ее лицо, искала на нем какую-нибудь подсказку. Ей показалось, что она что-то увидела, но стопроцентной уверенности не было. Хестер уже очень давно участвовала в допросах и прекрасно умела распознавать ложь. Но полной уверенности у нее не было. Полная уверенность — удел глупцов.

— Ничего особенного, — сказала Делия.

— В таком случае свяжитесь с ФБР.

— У нас нет такой возможности.

— Иными словами, вам есть что скрывать. Извините, но я человек прямолинейный, поэтому буду говорить начистоту. Я думаю, вы лжете. Что еще хуже, вы лжете не кому-то, а мне. Поэтому давайте все проясним. Мне плевать, что вы скрываете и что запечатлено на этих записях. Не забывайте, что я ваш адвокат. Мне можно все рассказать. Никто ничего не узнает.

— Никогда? — Делия безрадостно улыбнулась.

— Никогда.

— Ни при каких условиях?

— Ни при каких условиях.

Делия прошлась по комнате, выглянула в окно. Вид был потрясающий, но сейчас Делия Мейнард, похоже, не находила в нем ни радости, ни успокоения.

— Я говорила, что на днях смотрела вашу передачу. С Саулом Штраусом.

— И что?

— Штраус начал рассуждать на тему «что, если бы вы могли остановить Гитлера». И вы его осадили.

— Ну конечно, — сказала Хестер. — Это же бред восьмидесятого уровня.

— Итак, чисто гипотетически, если бы я владела информацией, способной остановить Гитлера…

— Ох, я вас умоляю…

— …и сообщила ее вам в рамках адвокатской тайны…

— Раскрою ли я эту тайну? — спросила Хестер. — Нет.

— Даже если из-за вашего молчания Гитлер придет к власти?

— Да, но это лишь предположение. К тому же глупое, — сказала Хестер. — Углубляться не буду, но вы, наверное, читали о парадоксе Гитлера? Перескажу вкратце: если вернуться в прошлое и убить Гитлера во младенчестве, эффект будет такой, что изменится все на свете. Родятся совершенно другие люди, а не мы с вами. Но глупость не в этом. Глупость в том, что я не умею путешествовать во времени — ни в прошлое, ни в будущее. Будущее — это лишь догадки. Никто не знает, каким оно будет. Но одно могу сказать наверняка: я никому не выдам ваш секрет, каким бы страшным он ни был. Ни при каких условиях. Потому что я не знаю, действительно ли он остановит следующего Гитлера. К тому же я не уверена, что следующего Гитлера нужно остановить. Допустим, я помешала Гитлеру прийти к власти и его место занял еще больший психопат — после того, как немецкие ученые придумали атомную бомбу. Все обернулось бы еще хуже. Понимаете, о чем я?

— Понимаю, — сказала Делия. — Слишком много переменных. Не допустив одного кровопролития, мы провоцируем другое, еще более страшное.

— Вот именно. По долгу службы мне довелось выслушать немало жутких признаний. Ужасных, чудовищных… — Хестер на мгновение закрыла глаза. — И если бы я нарушила клятву, не исключено, что мир сделался бы лучше. Но только на микроскопическом уровне. Например, для какой-нибудь семьи восторжествовала бы справедливость. Или я предотвратила бы очередную трагедию. Но в конце концов я вынуждена верить в систему правосудия, хоть в ней и полно изъянов.

Делия медленно кивнула:

— На этих записях ничего нет.


— Уверены?

— Да. Кое-какие эпизоды могут сыграть на руку врагам Расти. Но никаких явных улик на записях нет.

— Тогда ладно, — сказала Хестер. У нее зажужжал телефон. Пришло сообщение от Уайлда:

Мои люди будут через полчаса.

Делия собралась сделать еще один звонок. Какое-то время Хестер смотрела на нее. Почувствовав на себе ее взгляд, Делия подняла глаза и спросила:

— Что?

— Позвольте добавить к вышесказанному одно предостережение, — сказала Хестер. — Чисто по-матерински.

— Хорошо.

— Если бы речь шла о спасении моего сына, я бы все рассказала. — (Делия не пошевелилась.) — Соловьем бы разливалась. Выложила бы все как на духу. В такие моменты все теории парадоксов яйца выеденного не стоят. Если бы я могла вернуться в прошлое, что-то рассказать, а взамен вернуть себе сына, то не стала бы раздумывать. Ни секунды. Понимаете?

— Пожалуй.

Хестер кивнула и отвернулась. Глаза ее оставались сухими.





Глава двадцать седьмая




Команда из охранной фирмы, где когда-то работал Уайлд, прибыла на двух автомобилях.

Первым был оливковый минивэн «хонда-одиссей». За рулем сидела Рола Нейзер, основательница фирмы. Когда она открыла дверцу, Уайлд услышал, что на заднем сиденье пищат дети. Радио орало песенку из шоу «Вигглз» — о том, как вкусен фруктовый салат.

— Мама сейчас вернется, — объявила Рола. Музыка по-прежнему гремела на всю машину, дети не перестали пищать.

Рола вышла из минивэна и направилась к Уайлду. На Роле были кеды фирмы «Пума», джинсы-мом с высокой талией и форменный пиджак с пятном на лацкане, а на плече — что-то вроде сумки с подгузниками.

Задрав нос, Рола топала к Уайлду. Росту в ней было метр с кепкой, так что ей пришлось задрать голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Уайлд подобрался.

— Ты издеваешься надо мной, Уайлд?

— Что?

— Что? — Рола смерила его старым добрым саркастическим взглядом. — Только не начинай, ладно?

— Прости.

— Я не заслужила такого отношения с твоей стороны, правильно?

— Правильно.

— Итак, сколько времени прошло? — спросила Рола.

— Не знаю, — ответил Уайлд.

— Все ты знаешь. Два года. Два, черт возьми, года, Уайлд. Последний раз мы виделись, когда родилась Эмма.

Эмма была пятым ребенком Ролы — трое мальчиков, две девочки, всем меньше двенадцати лет. Давным-давно, когда Уайлд жил в семье Бруэров, Рола была его сводной сестрой. За многие годы через эту фостеровскую семью прошло почти сорок приемных детей, и пребывание у Бруэров пошло им всем на пользу. Некоторые прожили в семье лишь несколько месяцев. Некоторые — например, Уайлд и Рола — несколько лет.

— А это пятно, на которое ты глазеешь, — она дотронулась до лацкана пиджака, — и я знаю, что тебе смерть как хочется его отчистить, — это Эмму вырвало, огромное тебе спасибо. Ну, что ты на это скажешь?

— Отвратительно?

Она покачала головой. Прошлое Ролы, как и прошлое Уайлда, было загадочным. Мать ее, из арабов-суннитов, сбежала в США из Королевства Иордания — незамужняя и беременная. Порвала все связи с родней и друзьями. Никогда с ними не общалась. И никому — даже Роле — не рассказывала, кто ее отец.

— Какого черта, Уайлд? Два года.

— Прости, — повторил Уайлд. Он глянул на минивэн. — Как у них дела?

— Серьезно? — Рола широко раскрыла глаза.

— Что?