Магия вне закона

– Приехала с капитаном?

– Д-да, с мистером Леннером.

– Значит, поедешь с остальными в изолятор, – нелогично решил массивный страж из ночного патруля. Мистер Коннор – судя по значку на его груди. Главный следователь. – Капитаны долго не освободятся, да и ваша помощь им сейчас ни к чему.

Я невольно обернулась. И прежде чем Коннор болезненно дернул за путы, заставляя меня развернуться и идти прямо, я в последний раз посмотрела на Леннера. Некромант склонился над трупами и, откинув простыню, внимательно осматривал изувеченные тела.

Меня замутило. Могу только догадываться, что он там увидел…

Пока мы шли по размытой от дождя дороге, я насчитала по меньшей мере тридцать патрульных машин, один военный автобус, несколько элитных автомобилей – видимо, представители конгресса решили лично убедиться в «жертвоприношении», два габаритных минивэна, припаркованных на обочине, и микроавтобус.

– Кто это? – высокий страж, худой, с мокрыми от дождя пепельно-русыми волосами, едва достающими до плеч, выпустил облако дыма мне в лицо и взглянул на Коннора. – У нас все пересчитаны. – Он похлопал ладонью по двери автобуса. – Эта лишняя.

Я закашлялась, а страж равнодушно изучил меня с ног до головы и демонстративно бросил под ноги выкуренную до фильтра сигарету с отвратным запахом. Я молча встретилась взглядом с его бесцветным, пылающим серебром, вторым резервом и так же молча наступила на дымящуюся сигару, превращая ее в пыль.

– Это Обитель, – пояснил Коннор, одним рывком открывая дверь микроавтобуса. – Добавь ее в список и отвези в изолятор – приказ капитана Леннера. И чтоб через пятнадцать минут здесь не было ни одного заключенного. Приедут журналисты, начнут все разнюхивать, а нам не нужна лишняя огласка. Эти маги – заключенные, и для гражданских они до сих пор сидят в тюрьме. Увези их отсюда, сегодня нам больше не потребуется помощь тринадцатого резерва.

– Изолятор не резиновый, Коннор. – Страж вытащил из внутреннего кармана военного камзола кожаный портсигар, достал новую сигарету, закурил и мрачно посмотрел на следователя, затем на меня и на автобус за его спиной, судя по всему принимая непростое решение, что же со мной, с несчастной такой, делать. – Ну ладно, – наконец разрешил страж, пропуская Коннора. – Проводи ее внутрь. Я что-нибудь придумаю.

Я дернулась и, отшатнувшись от цепких пальцев, которые намеревались схватить меня за кофту, нагнулась и сама забралась в салон, выискала свободное место во втором ряду и плюхнулась на жесткое сиденье, игнорируя обращенные на меня взгляды заключенных с тринадцатым резервом магии.

Коннор тут же захлопнул дверь и, перекинувшись парой слов с лишенным каких-либо эмоций стражем в очень непонятном камзоле с яркой росписью узоров на лацканах, который вроде как положен по статусу только капитанам, направился обратно к огороженному черными лентами участку дороги. Я проследила за ним в приоткрытое окно и со вздохом отвернулась. Как ни печально это признавать, но после нескольких дней свободы рядом с Леннером я начала забывать: каково это – вернуться обратно к жизни заключенной. Впасть в уныние не давала лишь мысль о пересмотре моего дела. Глупо надеяться на досрочное освобождение, я и не надеюсь, но если верховный маг на службе конгресса выступит на суде в мою защиту, то пожизненный срок вполне вероятно снизится до определенных лет. Возможно, до двух или трех лет строгого режима. Три года… А выдержу ли я еще три года? Ответ настолько очевиден, что хочется закрыть глаза и закричать.

– Не знала, что из Обители начали выпускать заключенных, – фыркнула сидящая впереди меня девушка. – Мошенников и налогонеплательщиков им не хватило, и они решили подсадить к нам убийцу?

– Майя! – одернул ее парень с дредами. Худой, в поношенной одежде. – Не нагнетай, мы все здесь в одной лодке. Может, она такая же карманница, как и ты.

– Ну да, ну да. В Обители же каждый второй карманник сидит.

Я прислонилась лбом к холодному стеклу. Отличное начало.

– Если ты не заметил, Зак, то наша лодка тонет! – вмешалась в разговор женщина. Лет пятидесяти. Тоже с тринадцатым резервом и путах на руках, как у всех здесь присутствующих. – Мне одной кажется, что все мы скоро сдохнем, а?

– Хлоя уже не вернулась, – всхлипнул кто-то позади меня, – и Дин пропал, и Эйдан.

– Невелика потеря, – не особо разделяя всеобщее горе, девушка с переднего сиденья флегматично махнула рукой. – Им уже все равно никто не поможет. Только могильные черви и толстые белые опарыши.

Обстановка вокруг царила не располагающая к беседе. Я с удивлением огляделась. Заключенные нервничали, спорили друг с другом, нарывались на скандал и с жаром обсуждали стражей. Про меня забыли ровно через секунду, как автобус тронулся с места.

На трех передних сиденьях теснились молодые девушки, черноволосые, худенькие, с бледным оттенком кожи и ярко выраженным северным акцентом, скорее всего сестры, и уж точно не местные. Такие обычно приезжают в столицу на заработки и очень часто попадают в исправительный центр. Что поделать? Многие иногородние не справляются со столичным налогом в тысячу штергов.

Я перевела взгляд на прильнувшую друг к другу парочку передо мной. Парень с дредами и его подружка Майя – скандальная особа, подливающая масла в огонь своими едкими комментариями.

Слева от меня, накинув на голову капюшон, сидел молчаливый мужчина в обтягивающих джинсах и потрепанной серой толстовке. Он не прекращая стучал покрасневшими костяшками пальцев по стеклу и нервно дергал одной ногой. Заметив на себе мое пристальное внимание, он сплюнул под ноги, прямо в салон, и одарил меня неприязненным красным взглядом с потрескавшимися капиллярами.

Я поежилась. Больной какой-то. Про таких обычно перешептываются бабушки у подъезда и, тыча в них пальцами, кричат в спину «наркоман!».

Я непроизвольно отодвинулась к двухметровому толстяку на соседнем сиденье. Он хрюкнул и, высморкавшись в рукав, картаво пробормотал:

– Привет, я Хьюн.

– Тэс, – через силу улыбнувшись, представилась я. – Привет…

Он снова хрюкнул.

– Давно сидишь? – поинтересовался толстяк, шумно вытирая сопли и размазывая их по своим грязным бриджам.

Я подавила тошнотворный комок.

– Год примерно.

– Год? А говорят, в Обители долго не живут.

Я промолчала.

– Если только не умеют хорошенько отсасывать, – толстяк заржал, брызгая на меня слюной. – А ты, видать, мастерица от бога!

Я с тихим стоном протерла лицо и снова пододвинулась к наркоману.

– Заткни свою пасть, Хьюн! – чернокожая южанка, сидящая позади нас, треснула толстяка по затылку. – Ты у нас спец по мужским причиндалам. Все знают, кому ты отсасывал в центре!

Наркоман усмехнулся, а Хьюн что-то сбивчиво забормотал, оправдываясь. Ну и компанию подобрал конгресс! Все слои криминального общества в одном автобусе.


– Боже! – прошептала я, устало закрывая глаза. – Это какой-то кошмар.

– Кошмар начнется в изоляторе, – парень с дредами повернулся к нашему ряду сидений, где все еще повизгивал толстяк. – А тебя раньше с нами не было, я бы запомнил. – Он улыбнулся и протянул мне до локтей забитые татуировками руки. – Я Зак Эвери, это Майя Скотт.

– Салют! – скандальная леди, не оборачиваясь, махнула рукой.

– Тэс. Тэсия Рейтли.

Мы обменялись рукопожатиями, насколько это позволяли сделать путы.

– И что же ты, Тэсия Рейтли, совершила такого ужасного в своей жизни, что угодила в Обитель?

Я не хотела отвечать, поэтому улыбнулась и сказала формальное:

– Это давняя история.

– Понятно, – Зак догадливо кивнул. – В любом случае тебе не привыкать к жизни в клетке, что уже радует. А то здесь все такие нежные. Каждую ночь изолятор слушает их всхлипы и стоны. Да, Майя? Третий день не высыпаемся.

Словно в подтверждение его слов на переднем сиденье заревела иногородняя магичка. Это не Обитель, но нервозная обстановка и следственный эксперимент, придуманный конгрессом, нагнетали не хуже тюрьмы. Плюс еще массовые убийства… С ума сойти.

– Их тоже можно понять, – я с сочувствием посмотрела на захлебывающуюся рыданиями девушку. – Не похожи они на преступников.

– Эти-то? – Зак проследил за моим взглядом. – Та, что рыдает – Ксения. Два месяца просрочила налоговые выплаты за проживание, потом еще два месяца скрывалась от конгресса.

– Она каждый день рыдает! – устало отозвалась Майя. – Поскорее бы уже отправилась вслед за Хлоей. Та тоже…

– Майя! Нельзя так говорить.

– Ой, Зак! – чернокожая южанка громко присвистнула. – А ты давно стал чертовым праведником? Или выделываешься перед рыжухой, чтобы ей как следует присунуть?

Я медленно закрыла глаза. У-у-у-у. Ничего страшного. Я это переживу.

– Мне Майя член оторвет, – наигранно печально посетовал Зак. – Но если бы не она…

– Э, полегче, парень! – толстяк положил руку с сопливым рукавом на мое плечо. – Становись в очередь. Обитель сначала мне должна отсосать. Мы уже с ней договорились. Да, детка?

У меня брови поползли на лоб. И тошнотворный комок усилился, так что я не выдержала и закашлялась.

– Да ладно тебе! – толстяк сжал свободной рукой мою грудь и довольно шмыгнул. – Не парься ты так. Здесь все свои. Хочешь, я тебя первым приласкаю? М-м? А ну-ка, иди сюда.

От неожиданности я подпрыгнула и, не прицеливаясь, врезала локтем по лицу Хьюна, сбрасывая с себя его похотливые руки, все измызганные в соплях и… в чем-то еще… в чем-то липком.

– Сука! – толстяк завопил и соскочил со своего сиденья, поливая светлую обивку салона хлещущей из носа кровью. – Эта сука сломала мне нос! Сломала нос!

Я испуганно отшатнулась, не ожидая, что он так пронзительно заорет.

– Ха! – чернокожая магичка победно вскинула руки. – Наконец-то это хоть кто-то сделал! Молодец, рыжуха!

– Я… – растерянно опустив руки, осталась стоять на месте, не понимая, что мне делать. – Прости… – поморщилась я, когда парень, не переставая кричать, начал сыпать на меня проклятьями. Хорошо хоть путы блокируют магию. – Ну прости-и-и, я не хотела!

– Ах ты, сучка! – он кинулся на меня с кулаками. – Сломала мне нос!

– Не стой, садись на мое место. – Наркоман неожиданно потянул меня за рукав, отгораживая от толстяка своим высоким худощавым телом. – Здесь и без ваших препирательств блевать тянет.

Обрадовавшись внезапной помощи, пришедшей со стороны, я поблагодарила молчаливого парня и перебралась на сиденье поближе к окну и подальше от чертыхающегося грязными ругательствами Хьюна. Толстяк вопил всю дорогу до изолятора, а когда открылась дверь и дневные стражи приказали всем выходить, он с криками бросился на них, требуя доставить его в больницу и как можно скорее, пока он не истек кровью и не умер. Стражи повеселились от души, и пока Хьюн бегал вокруг них, держались за автобус, чуть ли не сползая по нему от непрерывного смеха.





Глава 13




Год назад перед верховным судом, на котором конгресс принял решение о моем пожизненном заключении под стражу Обители, я целую неделю провела в изоляторе временного содержания в темной камере, где вместо сортира – яма в полу. После смерти Ричарда власти подняли такой скандал, что первые дни никто не хотел вести меня на суд, конгресс всерьез рассматривал вариант прилюдной казни, дабы преподать урок остальным. Семь дней я не дышала. Отрешенно сидела в общей камере и ожидала вердикта конгресса, особо не надеясь на помилование. Ужас тех дней навсегда укоренился в моей памяти, и я никак не могла подумать, что спустя год мне снова придется сюда вернуться.

Изолятор. Небольшое одноэтажное здание, примыкающее к центру управления отдельным крылом. Внутри холодно и невыносимо воняет потом, отходами и трупным запахом. Откуда здесь только взялся этот запах? Морг давно перенесли.

– Не тормози! – страж пихнул меня в плечо электрической дубинкой. – Иди вперед.

Я вскрикнула от болезненного разряда и торопливо переступила через высокий порог.

– Чего боишься, рыжуха? – южанка тихо усмехнулась, так чтобы не услышали стражи. – Кроме подземных крыс, тебя здесь никто не тронет.