Магия беды

Брови Мерси приподнялись.

– Я так понимаю, это да.

Вдох. Хантер направила свое внимание на следующую карту.

– Существо, что проскользнуло через врата, причинило кому-нибудь вред?

Хантер уже знала ответ. Что бы это ни было, оно убило Эрла Томпсона. В противном случае Тюр не привел бы ее к его крови.

Дым взвился над землей под картами, под кровью, под примятой травой. Земля зашипела, а примятая трава резко почернела, и обозначился четкий отпечаток того места, где старина Эрл Томпсон испустил свой дух.

Мерси вскрикнула, резко отшатнулась назад. Упала в высокую траву с глухим стуком. Подняв дрожащую руку, она указала на место, где всего несколько мгновений назад сидела на корточках, и ее нижняя челюсть то опускалась, то поднималась – девушка не могла вымолвить ни слова.

Носа Хантер коснулась свежая волна дыма, когда она проследила за протянутой рукой сестры. Хантер моргнула раз, второй, третий, пока ее мозг отказывался воспринимать увиденную картинку. На земле рядом с Хантер – рядом с выжженными в памяти очертаниями тела мистера Томпсона – виднелась пара следов от ботинок.

Грудь Хантер сдавила паника, и она закашлялась от магического дыма, который рассеивался с каждым дуновением весеннего ветра.

– Мэгс… – Хантер пристально вглядывалась в расклад Таро. Вторая карта изменилась. Рисунок искривленной ветви дерева пересекал ее. Над веткой, под гладкой дугой серпа, располагался череп. Под ней – лужица крови, лицо и вялые безжизненные руки, будто их оторвали от туловища и бросили в траву.

«Кожа смертного становится живой маскировкой…»

– Это не только мистер Томпсон. Здесь был кто-то еще. – Хантер указала на следы, выжженные на земле. – Кто-то еще пострадал.

Бледно-серая и пожухлая трава щекотала щеки Мерси, пока она ползла к Хантер с той стороны, где трава не была запятнана картами Таро или тем существом, что пробралось сквозь разрушающиеся врата.

– А твои карты скажут, кто это сделал?

Для этого предназначалась последняя карта. Она должна была ответить на вопрос. Подсказать, кого им искать, и тогда близнецы смогут все исправить.

Вдох. Пальцы Хантер прикоснулись к третьей карте. Выдох.

– Создание, кто это?

Мерси вцепилась в руку Хантер, пока сестры ждали ответа.

Булькающий звук, похожий на урчание перевернутой банки с краской, раздавался в воздухе, пока на поверхности карты мелькали изображения, будто кто-то пролистывал цифровой список контактов – женщина, восходящая из океанских волн и зажавшая рот руками; истекающее слюнями чудовище с одним выпученным глазом и редкими волосами, торчащими из бугристой макушки, словно вопросительные знаки. Последняя картинка наконец-то застыла на карте.

– О, Фрейя! – Мерси притянула Хантер к себе. – У него нет глаз. Так Эм сказала о своем отце.

– А шериф говорил так о мистере Томпсоне. – Хантер провела пальцами по картинке. – Оно коллекционирует глаза.

Дыхание Мерси прерывистыми выдохами срывалось с ее губ.

– К-как мы его остановим?

Хантер подняла карту и, прищурившись, посмотрела в единственный глаз, что смотрел на нее с широкого лба неземного создания. Это был другой вопрос.

Как Хантер и Мерси смогут поймать циклопа?





Глава двадцать вторая




Хантер вручила карту Мерси, и та, перевернув ее, осмотрела серебристую оборотную сторону.

– Так вот кого нам искать? Твои карты показали нам циклопа, что просто здорово, но он же не в своем обличье разгуливает по городу. – Она указала на стекающие с подбородка нити слюней и на самый отличительный признак – одинокий глаз. – Ты можешь, ну знаешь… – Мерси помахала ладонями перед лицом Хантер, словно полируя стеклянную поверхность. – Снова поколдовать на картах Таро и в этот раз попросить их быть более конкретными?

Хантер поковыряла кусочек нежной кожи, свисающий с указательного пальца.

– Это совсем не так работает. – Она провела рукой над обугленной травой. – И я израсходовала всю магию этого места. – Хан выхватила карту из рук Мерси. – Иногда Таро дают завуалированные ответы. Было бы нечестно, если бы на картах появлялась большая стрела, указывающая прямо на то, что нам нужно. Половина магии заключается в отгадывании образов.

Мерси застонала и улеглась на траву.

– Это было бы честно. Мы бы получили четкий и ясный ответ на свой вопрос, – заметила она, поднимая свои нежные руки. Ее тонкие предплечья уже начали покрываться веснушками под настойчивыми лучами весеннего солнца. – Когда я колдую, то заранее знаю, будет ли итог успешным или нет. Если все пройдет удачно, я получу результат. Ну а если нет… ничего не и произойдет. Но это «ничего» всегда мне о чем-то говорит. Это не та ситуация из разряда все или ничего. Просто…

– Звезда!

– Думаю, да, это как езда на велосипеде, но могло бы быть и лучше.


– Не езда. Звезда.

Мерси села, когда Хантер развернула карту, посмотрев на нее.

– Я сначала не заметила, но рядом с его глазами есть звезда, и еще одна на его, эм-м…

Прищурившись, Мерси указала пальцем на левую половину груди циклопа.

– Волосатой груди?

– Мерзко, но да. – Хантер посмотрела на карту. – Вот и ответ. В облике этого человека живет циклоп.

– Звезды? – Мерси, нахмурившись, выпутывала из своих волос семена травы. – Ты думаешь, циклоп разгуливает по городу в теле звезды? Никто из знаменитостей никогда не приезжал в Гудвилль.

– Ага, но здесь проживают известные люди. – Хантер прикусила огрубевший кончик ногтя. Местные знаменитости были очень близки к понятию известности. Она откусила кусочек ногтя и перекатила его на кончике языка.

Звезда.

Звезда.

Звезда.

– О! – Мерси хлопнула ладонями, округлив свои зеленые глаза. – А как насчет отставного баскетболиста из «Чикаго Буллз»?

Хантер кивнула, предлагая собственные идеи.

– Или ведущая новостей, мисс Иллинойс в прошлом? Или диджей со дня рождения Эм, который выступает во всех этих новомодных клубах Чикаго? Или восьмиклассник, который зависает на «Твич»?

Мерси опустила подбородок на сцепленные пальцы.

– Есть идеи, как нам вычислить человека, который больше не человек?

Хантер зажала между зубов оторванный кусочек ногтя и провела по нему языком. Она что-то упускала. Но что?

– Давай вернемся домой и заглянем в гримуары.

– Значит, ты сдаешься на волю старому доброму исследованию? – Мерси встала и предложила руку Хантер. – Добро пожаловать в команду, Хан.

Хантер собрала карты и положила их обратно в мешочек, прежде чем, приняв руку сестры, поднялась на ноги.

– Я была в команде книголюбов задолго до тебя, Мэгс.

Мерси пожала плечами и побежала в сторону машины, пиная ногой грязь, в то время как ее переполняли эмоции от той информации, что могла содержаться в гримуарах.

Хантер задержалась у черных следов, оставленных на траве. Они с Мерси получили достаточно информации, чтобы сосредоточиться на охоте и отправиться на поиски в нужном направлении, но Хантер надеялась на большее. Ей так отчаянно хотелось произвести впечатление сестру и стать той, кто решит их проблемы.

– Ну что ж. – Вздохнув, она выплюнула ноготь на почерневшую землю и трусцой побежала к Мерси.

Когда ботинки Хантер понесли ее прочь, из земли, обугленной крови, мертвой травы и откусанного ногтя поднялась струйка дыма. Ноготь на мгновение вспыхнул белым пламенем полной луны, прежде чем ласковый весенний ветер погасил его и унес в черноту выжженной земли.





Глава двадцать третья




Полифем сидел в машине шерифа Дирборна на грунтовой дороге, которая обрывалась у озера Гуд. Тело, в которое он вторгся и высвободил дух Дирборна, привело его сюда, хотя он не был уверен зачем. Он лишь догадывался о том, что носимая им кожа не переставала искать своего истинного обладателя, как заблудившийся ягненок ищет своего пастуха.

Сняв солнцезащитные очки, он прищурился и посмотрел на водную гладь своим единственным здоровым глазом.

– И вновь возвращаемся к тому, с чего начали. – Он пошевелил мозолистыми пальцами перед другим глазом. Ничего. Даже тени не было. Он полностью помутнел, ослеп. – Всегда возвращаюсь к этому… циклопу. – Жалость к себе затвердела в его животе, как слиток золота. Бесполезная, бессмысленная эмоция, от оков которой он не мог избавиться.

Кристально-голубая поверхность озера Гуд покрывалась рябью от каждого дуновения ветра. Он опустил стекло и высунул руку. Ему было известно, что солнце греет, а вода – мокрая, но он не мог ощутить на своей коже его ласковых лучей. Лишь неприятный жар своей истинной сущности, зажатой человеческой кожей.

Он перевернул руку ладонью вверх и поймал солнечный луч. Он не мог оставаться в этом мире, не завладев человеческим телом, но как было бы приятно почувствовать солнечное тепло на своей собственной коже. В Тартаре – Греческом Подземном царстве, – откуда он сбежал, солнца не существовало. Как и аквамариновых озер, и песчаных пляжей. Тартар представлял собой темное, холодное и безжизненное место.

Полифем провел языком по нижней губе и впился зубами во влажную плоть.

Он обещал себе, что это будет его последний побег. Проклятие или нет, но он не мог продолжать жить, как монстр, в которого его превращали эти убийства. Как только тело шерифа Дирборна откажет и его время на земле подойдет к концу, закончится и существование Полифема. Если в этом маленьком городке не найдется противоядия, то это станет для него концом – его последним праздничным «ура» перед бессрочным погружением во тьму. Пока же он может немного пожить.

Он заглушил машину и открыл дверь, которая бесшумно распахнулась и которую он также тихо закрыл. Прищурившись, оглядел дорогу и деревья, опоясывавшие озеро, и направился к берегу. Ему не хотелось, чтобы его кто-то заметил, вернее, чтобы не заметили Фрэнка Дирборна. Горожане любили Дирборна, нуждались в нем. Но никто и никогда не нуждался в Полифеме. Он нахмурился от этой мысли. И вот опять. Жалость к себе, которая держала его в своих оковах наравне с Тартаром. Но он сбежал из ада Тартара и делал это не единожды.