Лунная нить
Часть 21 из 61 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Он подходит к кровати и кладет ладонь мне на лоб.
– Ты раскраснелась, и у тебя небольшой жар. Как ты себя чувствуешь?
Я чувствую себя так, будто сейчас умру от смущения. Я отстраняюсь, и он убирает руку.
– Я в порядке. Не стоит беспокоиться.
Его губы трогает едва заметная улыбка.
– Почему ты не поужинала? Совсем непохоже на тебя.
Я пожимаю плечами.
– Не голодная. Так бывает.
Он недоверчиво приподнимает бровь.
– Почему все обращаются со мной как с какой-то коровой? – раздраженно буркаю я.
Он открывает рот, чтобы ответить, но я жестом останавливаю его.
– Это был риторический вопрос.
– Ты случайно не пробовала лист коки? – спрашивает он нахмурившись.
– Чего? – возмущаюсь я, разинув рот от удивления. – Нет, конечно. Я видела, во что он превращает людей.
Руми мрачнеет еще сильнее.
– Никогда не пробуй. Зависимость может появиться даже после одного раза. Слишком многие в замке уже пристрастились…
– И за всеми ухаживаешь ты один. Должно быть, это утомительно.
– Только не говори, что переживаешь за меня.
– Нет, конечно! – неожиданно громко отвечаю я.
– Я попрошу Суйяну заварить тебе мате, – говорит он. В его голосе проскальзывают веселые нотки: видимо, его позабавила моя возмущенная интонация. – Температура не очень высокая. Полежи и отдохни завтра. Я сообщу королю, что тебе нездоровится.
«Суйяну?» – собираюсь переспросить я, но потом понимаю, что он, скорее всего, имеет в виду мою горничную. Никогда не приходило в голову спросить ее имя.
– Если бы ты знал меня получше, то понял бы, что для меня это непосильная задача. Я скорее проглочу шершня, чем проваляюсь в кровати целый день.
– Если бы ты знала меня получше, то прислушалась бы к совету, – беспечно отвечает он. – Это не так уж и плохо. Можешь поткать…
– Только у меня нет пряжи.
– Можешь почитать.
– Только у меня нет книг.
Он многозначительно смотрит на меня, и я чувствую, что краснею. Совсем забыла. У меня была книга, но я оставила ее в темнице.
Я смотрю ему в глаза и спрашиваю:
– Как думаешь, мы могли бы стать друзьями, если бы наши народы не воевали?
Кажется, он всерьез задумывается над ответом.
– Честно говоря, не знаю. Но если смогли бы, думаю, было бы неплохо.
Пожалуй, я с ним согласна. Может быть, нам даже удастся подружиться. На самом деле все было бы гораздо проще, если бы Каталина могла рассчитывать на полную поддержку лаксанцев. Только как ее добиться? Интересно, Руми смог бы когда-нибудь встать на сторону настоящей кондесы?
Наступает тишина. Про себя я отмечаю, что мне на удивление приятна его компания, даже несмотря на отвратительный запах амброзии, исходящий от его одежды.
– Тебе бы переодеться, – не удерживаюсь я.
Он прячет руки в карманы и хмурится.
– Что опять не так?
– Одежда. Твои вещи пахнут так, будто ты держишь дома скунса. Я все понимаю, у вас проблемы с водой, но, думаю, ручеек-то можно найти. И кусок мыла.
Я ожидаю, что он снова спрячется от меня, насупившись и ссутулив плечи. Но он улыбается. Правда, поймав мой взгляд, тут же прячет эту маленькую теплую улыбку.
– Домашний скунс. Мне нравится.
– Не знаю, как твой кузен еще не выгнал тебя. Серьезно, это же невозможно терпеть.
Руми снова улыбается. Улыбка меняет его лицо, сглаживая острые углы. На щеке, чуть выше линии роста щетины, появляется ямочка.
– Буду рад, если ты постираешь.
Я улавливаю в его голосе веселые нотки. Кажется, он тоже. Спохватившись, Руми отшатывается от кровати, будто она загорелась. Я прячусь под одеялом и густо краснею. Что за чертовщина. На мгновение мне показалось, как будто мы и правда друзья. Но это не имеет ничего общего с реальностью.
– Думаю, я сделал все что мог, – наконец говорит Руми.
Я сжимаю в кулаке простыню. В его голосе появляется какой-то новый оттенок. Возможно, печаль. И, сдается мне, он говорит совсем не о моей болезни.
– Отдыхай, кондеса, – добавляет он и поворачивается, чтобы уйти.
Не успев даже подумать, я хватаю его за запястье.
– Подожди, лекарь.
Мы оба изумленно взираем на мою руку. Я никогда еще не прикасалась к нему намеренно. Сгорая от стыда, я разжимаю пальцы. Руми смотрит на меня сверху, растерянно моргая. Пламя свечей отбрасывает тени на его угловатое лицо. Я замечаю россыпь темных веснушек у него на носу.
– Спасибо, что зашел, – бормочу я и, повернувшись набок, опускаю голову на подушку.
Делаю вид, что заснула, чтобы больше не смотреть на него. А потом засыпаю на самом деле. Через несколько часов я резко вскакиваю. Сонно озираюсь. Почему здесь темно? Мне снилось, что я развожу огонь. И я точно помню, что не задувала свечи перед сном. Это сделал кто-то другой. Я нащупываю спички рядом с кроватью и зажигаю свечу на тумбочке.
За окном по-прежнему темно: самое время для вылазки. Откидываю одеяло, и тут мой взгляд падает на книгу, лежащую около свечи. Рядом стоит остывший чай. Наклонившись поближе, я читаю название книги. «История лаксанцев». Руми спустился в подземелья и принес ее, пока я спала. Инстинктивно оглядываюсь по сторонам в поисках корзины из-под пряжи. Она снова полна. На этот раз оттенки синего и зеленого. Расплываюсь в довольной улыбке. Я смогу написать еще несколько посланий и проверить свои магические способности. Наконец я смогу точно узнать, оживают ли мои гобелены.
Неожиданно где-то глубоко внутри я ощущаю странный трепет. Что заставляет Руми быть чутким? Это может поставить под угрозу всю мою миссию. Я готова стерпеть угрюмые взгляды и негостеприимство. Готова стерпеть ненависть лаксанцев и откровенное недоверие в их глазах. Но случайные проявления доброты от Руми? Улыбка стражника Педру, когда я спросила его имя? Он посмотрел на меня не как на иллюстрийку, а как… на обычную девушку. Даже моя горничная, Суйяна, переживает за меня. Постепенно я проникаюсь к ним симпатией. Но я не устаю повторять себе непреложную истину: Аток все равно плохой король. Каталина могла бы стать гораздо лучшей правительницей.
Я хватаюсь за эту мысль. Надеваю темную тунику, которую я стащила днем. Она свободно висит на мне, скрывая фигуру. Теперь надо как-то спрятать лицо. Выбирать особо не из чего. Штаны гораздо длиннее, чем нужно, поэтому я начинаю подворачивать их, но тут придумываю кое-что получше. Отрываю по куску ткани от каждой штанины и связываю их вместе. Получается свободный головной убор, скрывающий мои волосы. Затем я проделываю две дырки для глаз, и из оставшейся ткани получается маска, которая закрывает нос, рот и подбородок.
Открываю балкон и выхожу наружу. Так мне скорее всего удастся выскользнуть из комнаты незамеченной. Я уже проверяла дверь: она не заперта, но в коридоре все равно дежурит стражник.
Моросит приятный дождик, и аромат эвкалиптовых деревьев раскрывается еще ярче. Ветер играет с моими кудрями, откидывая волосы назад. Небо затянуто плотными черными тучами. Не видно ни звезд, ни Луны. А вдруг это помешает моим планам? Сейчас я как никогда нуждаюсь в ее помощи и благословении. Может, стоит дождаться ясной ночи? Но у меня совсем нет времени. Нужно найти Эстрейю как можно скорее. Подхожу к перилам и смотрю вниз. Madre di Luna. Кажется, следующий балкон невероятно далеко. Конечно, я не умру от падения, но вполне могу сломать пару костей. Похоже, в комнате подо мной кто-то живет: двери балкона распахнуты, чтобы впустить внутрь ночную прохладу. Если я прыгну вниз – только от одной этой мысли желудок скукоживается, – тот, кто там живет, может проснуться и позвать на помощь. Но, наверное, все же стоит рискнуть.
Я тихонько ахаю, перекидывая ногу через перила. Оглядываюсь на свою комнату и медленно поднимаю вторую ногу. Согнувшись, я вцепляюсь руками в поручень балконных перил и опускаю ноги с другой стороны.
На спине выступает пот. Моя комната на третьем этаже; собравшись с духом, я бросаю быстрый взгляд на нижний балкон. Сердце пытается выскочить из груди. Голова немного кружится, и я сжимаю поручень что есть сил. Судорожно выдыхаю. Где-то рядом с подбородком жужжит комар, и я зажмуриваюсь. Руки скользят по перилам. Надо прыгать.
Не обращая внимания на бешеное сердцебиение, я поворачиваюсь и соскальзываю вниз. Раскачиваюсь. Пытаюсь поймать нужный момент для прыжка. Страшно боюсь отпустить поручень; голова гудит от самых разных мыслей. Я думаю обо всем, что потеряла, и о том, как далеко успела зайти. Представляю Каталину и Ану. Софию. Смутные образы родителей. Повелевай ночью, Химена.
Я отпускаю руки. Падение длится не больше секунды, но перед глазами проносится вся жизнь. Я приземляюсь на пол балкона и, вскрикнув, заваливаюсь на бок. Порыв ветра всколыхивает занавески, и они щекочут мне щеки. Я ожидаю шума и криков: мое падение явно должно было привлечь внимание. Но вокруг тишина.
Я медленно поднимаюсь на колени. Правый бок пронзает стреляющая боль; бедро саднит от падения. В темной комнате не видно движения. Видимо, человек, спящий внутри, не отличается чутким сном. Я тихонько отодвигаю занавеску и вхожу в комнату. Глаза постепенно привыкают к темноте. Смотрю в сторону кровати, пытаясь разглядеть фигуру спящего. Но там никого нет.
Я падаю на колени и с облегчением выдыхаю. Слава Луне, здесь пусто… Но тут дверная ручка со скрипом поворачивается. Я едва успеваю добежать до двери до того, как она откроется. В комнату входит женщина; от нее разит популярным среди лаксанцев кукурузным ликером. Она прикрывает дверь, оставляя лишь тонкую золотистую полоску света на полу.
– Спички, спички, – бормочет она.
Затаив дыхание я хватаю дверную ручку и распахиваю дверь. Полоска света расширяется. Женщина замирает и даже не успевает повернуться: я со всей силы бью ее сапогом по голове. Обмякнув, она оседает на пол. Человек без сознания кажется гораздо тяжелее, поэтому я даже не пытаюсь оттащить ее к кровати. Просто оставляю как есть. Надеюсь, она слишком пьяна или одурманена, чтобы вспомнить о чем-нибудь утром.
Я выхожу в коридор и спешу к лестнице. Путь освещают факелы; мои шаги быстры и легки. Библиотека на втором этаже восточного крыла, и готова поспорить, что личный кабинет Атока тоже где-то рядом. Главное, перебраться в противоположную часть замка. Придется запастись терпением и подождать, пока стражи, патрулирующие коридоры, скроются из виду.
Наконец я одним махом добираюсь до восточного крыла. Я прохожу мимо библиотеки, и мои шаги гулко отзываются в пустом коридоре. Продолжаю идти, затем поворачиваю направо и останавливаюсь перед высокими двойными дверями, по обе стороны от которых подвешены факелы. Кажется, мне сюда.
Я вынимаю факел из держателя и, потянув за железное кольцо, открываю тяжелую дверь. В комнате пахнет табаком, старой кожаной мебелью и ночной прохладой. Стены украшены картами и картинами; в некоторых местах подвешены цветочные горшки с папоротниками. За красивым письменным столом из хорошего дерева висит большая черно-белая карта Инкасисы с вкраплениями золота. Она занимает целую стену. Я вставляю факел в один из свободных держателей и с любопытством подхожу поближе: некоторые точки на карте отмечены булавками. Провожу пальцем по чернильным линиям, разделяющим регионы Инкасисы.
Ла Сьюдад. Плоскогорье Эль Альтиплано и Нижние Земли, Тьерра Баха. Долина Лако. Вершина Кольки Орко. Великое озеро Яку. Думаю, только Мануэлю удалось побывать во всех этих местах. Кроме джунглей Яну. Оттуда еще никто не выходил живым.
Каждый регион очень красиво и подробно прорисован; золотые линии изображают реки, дороги и пещеры. Похоже, это настоящее золото – судя по тому, как оно сверкает в свете факела. Я знаю, что одна из пещер находится у озера Яку, где, по преданию, родились дети лаксанского бога Инти. Считается, что среди них были и предки Атока. Сотни лет назад они вышли из этой пещеры в роскошных одеждах и населили Инкасису.
В окрестностях Ла Сьюдад к карте приколото много металлических булавок. Некоторые на горе, некоторые в тех местах, где располагаются известные пещеры. Булавкой отмечена даже высокая смотровая башня замка. Еще несколько точек в лесу. Хорошо хоть не в джунглях Яну. Может, Аток спрятал Эстрейю в одной из пещер неподалеку от города? Или где-то на горе?
Подхожу ближе. Если здесь отмечены возможные хранилища Эстрейи, то это успех. Это правда успех. Я поворачиваюсь и беру с письменного стола короля листок бумаги. Опустив кончик пера в черные чернила, я торопливо записываю все указанные места. Мой почерк не так красив, как у кондесы. Больше похоже на размашистые каракули человека, выпившего слишком много сингани[46]. В спешке я разбрызгиваю чернила повсюду. Не могу справиться с волнением.
Если одна из этих точек указывает настоящее расположение Эстрейи, Каталина может отправить разведчиков, чтобы проверить места, наиболее удаленные от замка. А я попытаюсь проверить точки в Ла Сьюдад. Главное, найти способ выбираться из замка.
Я складываю лист пополам. Я слышу лязг железа о дверь кабинета и замираю. Крепко сжимая карту в руке, я поворачиваюсь и вижу перед собой мужчину в черных одеждах. Сердце начинает биться быстрее. Эль Лобо.
– Ты раскраснелась, и у тебя небольшой жар. Как ты себя чувствуешь?
Я чувствую себя так, будто сейчас умру от смущения. Я отстраняюсь, и он убирает руку.
– Я в порядке. Не стоит беспокоиться.
Его губы трогает едва заметная улыбка.
– Почему ты не поужинала? Совсем непохоже на тебя.
Я пожимаю плечами.
– Не голодная. Так бывает.
Он недоверчиво приподнимает бровь.
– Почему все обращаются со мной как с какой-то коровой? – раздраженно буркаю я.
Он открывает рот, чтобы ответить, но я жестом останавливаю его.
– Это был риторический вопрос.
– Ты случайно не пробовала лист коки? – спрашивает он нахмурившись.
– Чего? – возмущаюсь я, разинув рот от удивления. – Нет, конечно. Я видела, во что он превращает людей.
Руми мрачнеет еще сильнее.
– Никогда не пробуй. Зависимость может появиться даже после одного раза. Слишком многие в замке уже пристрастились…
– И за всеми ухаживаешь ты один. Должно быть, это утомительно.
– Только не говори, что переживаешь за меня.
– Нет, конечно! – неожиданно громко отвечаю я.
– Я попрошу Суйяну заварить тебе мате, – говорит он. В его голосе проскальзывают веселые нотки: видимо, его позабавила моя возмущенная интонация. – Температура не очень высокая. Полежи и отдохни завтра. Я сообщу королю, что тебе нездоровится.
«Суйяну?» – собираюсь переспросить я, но потом понимаю, что он, скорее всего, имеет в виду мою горничную. Никогда не приходило в голову спросить ее имя.
– Если бы ты знал меня получше, то понял бы, что для меня это непосильная задача. Я скорее проглочу шершня, чем проваляюсь в кровати целый день.
– Если бы ты знала меня получше, то прислушалась бы к совету, – беспечно отвечает он. – Это не так уж и плохо. Можешь поткать…
– Только у меня нет пряжи.
– Можешь почитать.
– Только у меня нет книг.
Он многозначительно смотрит на меня, и я чувствую, что краснею. Совсем забыла. У меня была книга, но я оставила ее в темнице.
Я смотрю ему в глаза и спрашиваю:
– Как думаешь, мы могли бы стать друзьями, если бы наши народы не воевали?
Кажется, он всерьез задумывается над ответом.
– Честно говоря, не знаю. Но если смогли бы, думаю, было бы неплохо.
Пожалуй, я с ним согласна. Может быть, нам даже удастся подружиться. На самом деле все было бы гораздо проще, если бы Каталина могла рассчитывать на полную поддержку лаксанцев. Только как ее добиться? Интересно, Руми смог бы когда-нибудь встать на сторону настоящей кондесы?
Наступает тишина. Про себя я отмечаю, что мне на удивление приятна его компания, даже несмотря на отвратительный запах амброзии, исходящий от его одежды.
– Тебе бы переодеться, – не удерживаюсь я.
Он прячет руки в карманы и хмурится.
– Что опять не так?
– Одежда. Твои вещи пахнут так, будто ты держишь дома скунса. Я все понимаю, у вас проблемы с водой, но, думаю, ручеек-то можно найти. И кусок мыла.
Я ожидаю, что он снова спрячется от меня, насупившись и ссутулив плечи. Но он улыбается. Правда, поймав мой взгляд, тут же прячет эту маленькую теплую улыбку.
– Домашний скунс. Мне нравится.
– Не знаю, как твой кузен еще не выгнал тебя. Серьезно, это же невозможно терпеть.
Руми снова улыбается. Улыбка меняет его лицо, сглаживая острые углы. На щеке, чуть выше линии роста щетины, появляется ямочка.
– Буду рад, если ты постираешь.
Я улавливаю в его голосе веселые нотки. Кажется, он тоже. Спохватившись, Руми отшатывается от кровати, будто она загорелась. Я прячусь под одеялом и густо краснею. Что за чертовщина. На мгновение мне показалось, как будто мы и правда друзья. Но это не имеет ничего общего с реальностью.
– Думаю, я сделал все что мог, – наконец говорит Руми.
Я сжимаю в кулаке простыню. В его голосе появляется какой-то новый оттенок. Возможно, печаль. И, сдается мне, он говорит совсем не о моей болезни.
– Отдыхай, кондеса, – добавляет он и поворачивается, чтобы уйти.
Не успев даже подумать, я хватаю его за запястье.
– Подожди, лекарь.
Мы оба изумленно взираем на мою руку. Я никогда еще не прикасалась к нему намеренно. Сгорая от стыда, я разжимаю пальцы. Руми смотрит на меня сверху, растерянно моргая. Пламя свечей отбрасывает тени на его угловатое лицо. Я замечаю россыпь темных веснушек у него на носу.
– Спасибо, что зашел, – бормочу я и, повернувшись набок, опускаю голову на подушку.
Делаю вид, что заснула, чтобы больше не смотреть на него. А потом засыпаю на самом деле. Через несколько часов я резко вскакиваю. Сонно озираюсь. Почему здесь темно? Мне снилось, что я развожу огонь. И я точно помню, что не задувала свечи перед сном. Это сделал кто-то другой. Я нащупываю спички рядом с кроватью и зажигаю свечу на тумбочке.
За окном по-прежнему темно: самое время для вылазки. Откидываю одеяло, и тут мой взгляд падает на книгу, лежащую около свечи. Рядом стоит остывший чай. Наклонившись поближе, я читаю название книги. «История лаксанцев». Руми спустился в подземелья и принес ее, пока я спала. Инстинктивно оглядываюсь по сторонам в поисках корзины из-под пряжи. Она снова полна. На этот раз оттенки синего и зеленого. Расплываюсь в довольной улыбке. Я смогу написать еще несколько посланий и проверить свои магические способности. Наконец я смогу точно узнать, оживают ли мои гобелены.
Неожиданно где-то глубоко внутри я ощущаю странный трепет. Что заставляет Руми быть чутким? Это может поставить под угрозу всю мою миссию. Я готова стерпеть угрюмые взгляды и негостеприимство. Готова стерпеть ненависть лаксанцев и откровенное недоверие в их глазах. Но случайные проявления доброты от Руми? Улыбка стражника Педру, когда я спросила его имя? Он посмотрел на меня не как на иллюстрийку, а как… на обычную девушку. Даже моя горничная, Суйяна, переживает за меня. Постепенно я проникаюсь к ним симпатией. Но я не устаю повторять себе непреложную истину: Аток все равно плохой король. Каталина могла бы стать гораздо лучшей правительницей.
Я хватаюсь за эту мысль. Надеваю темную тунику, которую я стащила днем. Она свободно висит на мне, скрывая фигуру. Теперь надо как-то спрятать лицо. Выбирать особо не из чего. Штаны гораздо длиннее, чем нужно, поэтому я начинаю подворачивать их, но тут придумываю кое-что получше. Отрываю по куску ткани от каждой штанины и связываю их вместе. Получается свободный головной убор, скрывающий мои волосы. Затем я проделываю две дырки для глаз, и из оставшейся ткани получается маска, которая закрывает нос, рот и подбородок.
Открываю балкон и выхожу наружу. Так мне скорее всего удастся выскользнуть из комнаты незамеченной. Я уже проверяла дверь: она не заперта, но в коридоре все равно дежурит стражник.
Моросит приятный дождик, и аромат эвкалиптовых деревьев раскрывается еще ярче. Ветер играет с моими кудрями, откидывая волосы назад. Небо затянуто плотными черными тучами. Не видно ни звезд, ни Луны. А вдруг это помешает моим планам? Сейчас я как никогда нуждаюсь в ее помощи и благословении. Может, стоит дождаться ясной ночи? Но у меня совсем нет времени. Нужно найти Эстрейю как можно скорее. Подхожу к перилам и смотрю вниз. Madre di Luna. Кажется, следующий балкон невероятно далеко. Конечно, я не умру от падения, но вполне могу сломать пару костей. Похоже, в комнате подо мной кто-то живет: двери балкона распахнуты, чтобы впустить внутрь ночную прохладу. Если я прыгну вниз – только от одной этой мысли желудок скукоживается, – тот, кто там живет, может проснуться и позвать на помощь. Но, наверное, все же стоит рискнуть.
Я тихонько ахаю, перекидывая ногу через перила. Оглядываюсь на свою комнату и медленно поднимаю вторую ногу. Согнувшись, я вцепляюсь руками в поручень балконных перил и опускаю ноги с другой стороны.
На спине выступает пот. Моя комната на третьем этаже; собравшись с духом, я бросаю быстрый взгляд на нижний балкон. Сердце пытается выскочить из груди. Голова немного кружится, и я сжимаю поручень что есть сил. Судорожно выдыхаю. Где-то рядом с подбородком жужжит комар, и я зажмуриваюсь. Руки скользят по перилам. Надо прыгать.
Не обращая внимания на бешеное сердцебиение, я поворачиваюсь и соскальзываю вниз. Раскачиваюсь. Пытаюсь поймать нужный момент для прыжка. Страшно боюсь отпустить поручень; голова гудит от самых разных мыслей. Я думаю обо всем, что потеряла, и о том, как далеко успела зайти. Представляю Каталину и Ану. Софию. Смутные образы родителей. Повелевай ночью, Химена.
Я отпускаю руки. Падение длится не больше секунды, но перед глазами проносится вся жизнь. Я приземляюсь на пол балкона и, вскрикнув, заваливаюсь на бок. Порыв ветра всколыхивает занавески, и они щекочут мне щеки. Я ожидаю шума и криков: мое падение явно должно было привлечь внимание. Но вокруг тишина.
Я медленно поднимаюсь на колени. Правый бок пронзает стреляющая боль; бедро саднит от падения. В темной комнате не видно движения. Видимо, человек, спящий внутри, не отличается чутким сном. Я тихонько отодвигаю занавеску и вхожу в комнату. Глаза постепенно привыкают к темноте. Смотрю в сторону кровати, пытаясь разглядеть фигуру спящего. Но там никого нет.
Я падаю на колени и с облегчением выдыхаю. Слава Луне, здесь пусто… Но тут дверная ручка со скрипом поворачивается. Я едва успеваю добежать до двери до того, как она откроется. В комнату входит женщина; от нее разит популярным среди лаксанцев кукурузным ликером. Она прикрывает дверь, оставляя лишь тонкую золотистую полоску света на полу.
– Спички, спички, – бормочет она.
Затаив дыхание я хватаю дверную ручку и распахиваю дверь. Полоска света расширяется. Женщина замирает и даже не успевает повернуться: я со всей силы бью ее сапогом по голове. Обмякнув, она оседает на пол. Человек без сознания кажется гораздо тяжелее, поэтому я даже не пытаюсь оттащить ее к кровати. Просто оставляю как есть. Надеюсь, она слишком пьяна или одурманена, чтобы вспомнить о чем-нибудь утром.
Я выхожу в коридор и спешу к лестнице. Путь освещают факелы; мои шаги быстры и легки. Библиотека на втором этаже восточного крыла, и готова поспорить, что личный кабинет Атока тоже где-то рядом. Главное, перебраться в противоположную часть замка. Придется запастись терпением и подождать, пока стражи, патрулирующие коридоры, скроются из виду.
Наконец я одним махом добираюсь до восточного крыла. Я прохожу мимо библиотеки, и мои шаги гулко отзываются в пустом коридоре. Продолжаю идти, затем поворачиваю направо и останавливаюсь перед высокими двойными дверями, по обе стороны от которых подвешены факелы. Кажется, мне сюда.
Я вынимаю факел из держателя и, потянув за железное кольцо, открываю тяжелую дверь. В комнате пахнет табаком, старой кожаной мебелью и ночной прохладой. Стены украшены картами и картинами; в некоторых местах подвешены цветочные горшки с папоротниками. За красивым письменным столом из хорошего дерева висит большая черно-белая карта Инкасисы с вкраплениями золота. Она занимает целую стену. Я вставляю факел в один из свободных держателей и с любопытством подхожу поближе: некоторые точки на карте отмечены булавками. Провожу пальцем по чернильным линиям, разделяющим регионы Инкасисы.
Ла Сьюдад. Плоскогорье Эль Альтиплано и Нижние Земли, Тьерра Баха. Долина Лако. Вершина Кольки Орко. Великое озеро Яку. Думаю, только Мануэлю удалось побывать во всех этих местах. Кроме джунглей Яну. Оттуда еще никто не выходил живым.
Каждый регион очень красиво и подробно прорисован; золотые линии изображают реки, дороги и пещеры. Похоже, это настоящее золото – судя по тому, как оно сверкает в свете факела. Я знаю, что одна из пещер находится у озера Яку, где, по преданию, родились дети лаксанского бога Инти. Считается, что среди них были и предки Атока. Сотни лет назад они вышли из этой пещеры в роскошных одеждах и населили Инкасису.
В окрестностях Ла Сьюдад к карте приколото много металлических булавок. Некоторые на горе, некоторые в тех местах, где располагаются известные пещеры. Булавкой отмечена даже высокая смотровая башня замка. Еще несколько точек в лесу. Хорошо хоть не в джунглях Яну. Может, Аток спрятал Эстрейю в одной из пещер неподалеку от города? Или где-то на горе?
Подхожу ближе. Если здесь отмечены возможные хранилища Эстрейи, то это успех. Это правда успех. Я поворачиваюсь и беру с письменного стола короля листок бумаги. Опустив кончик пера в черные чернила, я торопливо записываю все указанные места. Мой почерк не так красив, как у кондесы. Больше похоже на размашистые каракули человека, выпившего слишком много сингани[46]. В спешке я разбрызгиваю чернила повсюду. Не могу справиться с волнением.
Если одна из этих точек указывает настоящее расположение Эстрейи, Каталина может отправить разведчиков, чтобы проверить места, наиболее удаленные от замка. А я попытаюсь проверить точки в Ла Сьюдад. Главное, найти способ выбираться из замка.
Я складываю лист пополам. Я слышу лязг железа о дверь кабинета и замираю. Крепко сжимая карту в руке, я поворачиваюсь и вижу перед собой мужчину в черных одеждах. Сердце начинает биться быстрее. Эль Лобо.