Лучшие враги

Он бесцеремонно дернул меня поближе к себе.

– Да заколдую же насмерть! – пошатнувшись, рявкнула я и пробудила амулет.

Мы, трое профессиональных магов, вывалились из портала, как мешки с бататом! Не оказаться физиономией в луже удалось только благодаря чуду. В моем случае в качестве автора этого самого чуда выступил Калеб, обхвативший меня поперек тела сильными руками и не позволивший сковырнуться с высоких каблуков, а паршивцу Холту банально повезло. Стараясь удержать равновесие, он сделал несколько поспешных меленьких шажков по луже, запятнал брюки и ботинки, но не ведьмачью гордость!

Следить за тем, как они разбредались по комнатам, я отказалась. Если потеряются в каком-нибудь коридоре, так им и надо! Пусть завтра проснутся на узкой козетке (одной на двоих), страдая от похмелья и боли в пояснице.

Для успокоения я приняла горячую ванну с травами, завернулась в халат. На ходу вытирая волосы, вернулась в спальню и окаменела… от изумления, а не от страха.

Оказалось, что Холт не потерялся, вернее, потерялся, но шиворот-навыворот: он добрался не до своей башни, а до моей и теперь преспокойно развязывал шейный платок, стоя возле кровати. Влажный пиджак, словно обхватывая плечи невидимого портняжного манекена, висел в воздухе и чуточку вращался, видимо, чтобы поскорее просохнуть.

– Стесняюсь спросить, дорогой друг, ты покои перепутал? – вежливо уточнила я, хота запас вежливости уже был исчерпан до конца года.

– Здесь мои вещи, – объявил гость и, избавившись от платка, схватился за пряжку ремня.

– Не смей стягивать при мне штаны! – рявкнула я и стремительным заклятием спаяла пояс намертво. – Если ты пришел переодеться в пижаму, то твой дорожный сундук стоит в гардеробной!

– Пижамы для слабаков, – презрительно скривил он губы, снимая заговор со сросшегося ремня. – Я сплю в костюме новорожденного.

– То есть в пеленках?

– То есть в чем мать родила, – прояснил он.

– С каких это пор? – вкрадчиво уточнила я.

– Да всю жизнь! Однако ради тебя, темная Истван, сегодня останусь в исподнем, – милостиво «уговорился» он.

– Но почему ты решил спать в исподнем в моей спальне, а не в своей? – разозлилась я. – Направление перепутал?

– А где лежат мои вещи, там и сплю! – нахально объявил он.

– В таком случае отправляйся в гардеробную! Правда, там коврика нет, но ты же вроде неприхотлив был.

– Притащишь сундук в спальню? – немедленно попросил Холт и, щелкнув пальцами, потушил последние, с трудом убереженные от летаргического сна живые светляки. Не удивлюсь, если теперь в покоях придется полностью менять магическое освещение.

Пока я от возмущения таращилась на потушенные лампы и подбирала цензурные выражения, чтобы выставить наглого захватчика из покоев, он содрал с плеч рубашку и «засиял» белесым торсом среди безлунной темноты.

– Не смей ложиться в мою кровать! – рявкнула я, но Холт уже повалился на матрац и как ни в чем не бывало натянул на себя одеяло. – Ну все!

Я ринулась в гардеробную, чтобы зачаровать дорожный сундук, принадлежащий нахальному гостю, и спустить вместе с этим самым гостем в холл, но вдруг услышала голос Калеба, пробормотавшего:

– Где лежат мои подушки, там и сплю.

Выглянув из гардеробной, я заметила, как тенью он нырнул в кровать, накрылся свободным краем одеяла и притворился трупом. Его сосед уже дрых и остановить вторжение оказался не в состоянии. В общем, «лучшие друзья» во сне охраняли собственные вещи: один одежду, второй постельные принадлежности.

– Кретины, – покачала я головой и, прихватив смену белья, отправилась ночевать в соседние покои.

Суматошный вечер меня доконал, и проснулась я в то время, когда в Истване давно закончился второй завтрак для тех, кто сильно любит поспать. Без спешки приведя себя в порядок, отправилась разыскивать «лучших друзей». Оказалось, что они трогательно дрыхнут на одной подушке, практически утыкаясь носами.

– Добрый день, господа чародеи! – Резким взмахом руки я сняла непроницаемый для строительного шума полог.

Рабочие не подвели: сегодня они особенно отчаянно долбили стены, словно прорубали в башне новые окна. Зубодробильный скрежет заставил собутыльников подскочить на постели. Некоторые речевые обороты, которые они выдали в торжественную секунду пробуждения, стоили того, чтобы оказаться в словаре самых цветистых ругательств Сартара. Особенно умилило, что подданный другого королевства тоже резко заговорил по-сартарски без какого-либо акцента.

– Заглуши эти адские звуки! – простонал Калеб и схватился за взлохмаченную голову.

Мучить я их не собиралась, а только будить, так что вновь опустила на окна полог.

– Демоны! – болезненно поморщился Холт, растирая виски. – Я решил, что вчера умер и сегодня попал в преисподнюю.

Одновременно они упали на подушку, стукнулись головами и замерли. Полагаю, секунда, когда идейные враги осознали, что самозабвенно дрыхли в одной кровати, возглавила список самых худших моментов в их жизни.

– Доброе утро, – улыбнулась я и из деликатности отвернулась к окну.

За спиной началась судорожная возня, доносились сдавленные ругательства. Удержаться от ехидной шуточки было просто невозможно:

– Просто смиритесь с тем, что спали вместе, и живите дальше.

– Только не это! – простонал Калеб.

– Обещаю унести тайну о вашем пижамном мальчишнике в могилу, – уверила я.

– Нет! – рявкнул Холт.


– Тебе, может, поклясться? – начала раздражаться я.

– Лучше бы я умер вчера! – заявил он.

– Тогда случился бы международный скандал, – справедливо заметила в ответ.

– Да наплевать! – рявкнули мужики в два голоса, и стало ясно, что общая ночевка уже не главная проблема.

– Что у вас еще произошло? – оглянулась я через плечо.

Оказалось, что они перепутали портки! Узкие брюки Холта до треска во швах обтянули крепкие ноги моего жениха, зато на темном Реграме штаны висели как на вешалке.

– Пожалуй, подожду вас в гостиной, – решила я их оставить наедине друг с другом и страшным пониманием, что придется снова раздеться и поменяться одеждой.

В этот трагичный момент на пути в соседнюю комнату взорвалось облако густого белого дыма. Я раскашлялась и помахала ладонью перед лицом, пытаясь развеять туман и вернуть видимость. В дверном проеме, ловко избежав столкновения плеча с косяком, возник пресветлый дед. С посохом королевского мага в руках. Было страшно представить, зачем он его прихватил с собой, разве что из внучкиных покоев гонять мужиков.

– Умеете вы, дедушка, выбрать удачный момент для утреннего визита, – прокомментировала я.

– Эннари, твой ведьмак… – Узрев двух «лучших друзей», Парнас подавился словами.

Если фразу назад в его пресветлой голове не возникало мысли размахивать священным артефактом, символом власти и высшей королевской милости, то при виде полураздетых мужчин, судорожно застегивающих портки, эта замечательная идея появилась. Кровожадным блеском она отразилась в ясных дедовских глазах. Крепко сжав посох обеими руками, дед сделал маленький шажок по направлению к кровати.

– Какая неожиданная встреча!

– Господин Истван, все не так, как кажется со стороны! – уверил его Калеб, оказавшийся единственным из нас порядочным человеком, попытавшимся внести ясность в абсурдную ситуацию.

– И что вы здесь делаете? – Цедя слова, Парнас медленно к ним приближался. Полы мантии волочились на полу, а круглое навершие посоха прояснилось, и в нем принялись танцевать раскаленные добела магические разряды.

– Не видите, дедушка? Это очевидно: они переодеваются, – фыркнула я.

– Я спрашиваю, на кой демон? – возвысил он голос и от злости потряс посохом. В разные стороны разлетелись искры, заставив нас всех со сдавленным оханьем пригнуть головы.

– Дедушка, поминать идейных врагов – дурная примета! – придумала я на ходу. – Они брюки перепутали, когда проснулись в одной кровати.

– В одной? – изогнул он кустистые брови и кивнул в сторону застывших магов. – Они?

– Представляете, как им не свезло, а тут вы своим посохом размахиваете!

Видимо, Парнас оказался не готов узнать, что именно довело двух взрослых мужчин до совместной ночевки, и, поумерив гнев, тихо проворчал:

– Тогда… одевайтесь, что ли. Встретимся во время обеда.

Он исчез, а вместе с ним в портал втянулся весь дым из комнаты. Воздух очистился, остался лишь слабый запах громовой магии.

– Думал, что он нас поколотит, – признался Калеб. – Никогда не видел его в таком гневе.

– Я тоже, – согласилась с женихом.

– Все-таки лучше бы я вчера издох, – пробормотал Холт, пытаясь справиться с перепутанными пуговицами на рубашке.

Еду попросили принести в покои. Вскоре горничная, больше с любопытством, нежели с опаской поглядывающая на темного колдуна по-настоящему ангельской внешности, вкатила тележку с традиционными сартарскими блюдами, обычно такими острыми, что из тела мигом выбивало похмелье, душу и любые мысли. Расставила похлебку на столе, в центр пристроила банку с перцем, кувшинчик с бальзамическим уксусом и миску с острыми солениями.

В похоронном молчании мы расселись вокруг стола. Калеб осторожно попробовал дымящуюся похлебку, с непроницаемым видом зачерпнул из банки жгучий перец и добавил в еду. Холт проследил за противником и подколол:

– Совсем не любишь острое, светлый?

Желая уесть противника, он насыпал себе в похлебку целых две ложки, хотя было очевидно, что и без приправки начнет дышать огнем.

– Ты сначала попробуй, – заволновалась я за жизнь лучшего друга. – Сартарские пряности не каждый переварит.

– Острая пища помогает при похмелье, – отозвался он с шальной улыбкой. – Помнишь, темная Истван, ты сама меня этому учила.

Мигом помрачневший Калеб в странной решимости подсыпал себе еще перчика. Варево окрасилось в рыжеватый цвет. Я не представляла, кто в здравом уме решится попробовать еду такой остроты, но желание переупрямить идейного врага побеждало здравый смыл.

Парад мужского идиотизма продолжился! Встретившись взглядами, противники бросили себе в тарелки кусочки нарезанного зеленого перчика. Он был такой остроты, что нормальные люди, если они не чародеи в похмелье, оставившие в таверне мозги, на целую кастрюлю кидали не больше кончика от стручка. Я перестала верить в адекватность обоих магов, только головой покачала.

– Теперь и пробу можно снять, – ухмыльнулся Калеб. – Скажи, темный?

– Пожалуй, еще ложечку подсыплю, – неожиданно решил Холт.

– Она уже третья! – рявкнула я.

– А ты что, дорогая подруга, гостям ложки с перцем считаешь? – немедленно огрызнулся он и бухнул перец в тарелку. В воздухе неожиданно закружил ядреный порошок, я звонко чихнула и с улыбкой пожелала:

– Приятного аппетита, кандидаты в умертвия. В посмертной жизни на перец все равно смотреть не захочется, поэтому наедайтесь от души.