Лучшие враги
Часть 35 из 48 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Это явно спасет тебя от кучи проблем, господин светлый чародей.
Пока он искал в библиотеке табурет, ругаясь сквозь зубы, я избавилась от ведьмовских кудрей и сузила платье. Длину и глубину выреза изменить второй раз не удалось.
Вместо библиотечного устойчивого табурета Калеб принес пуф на изогнутых ножках с такой помпезной расцветкой, что вставать на него казалось неудобным, вроде как топчешь королевскую мебель. Когда я поднялась, опершись на предложенную руку, то те самые изогнутые ножки предательски закачались, словно намекая, что если подставка когда-то стояла во дворце, то ее не стащили, а списали по выслуге лет. Хотелось верить, что она подо мной не развалится.
– Господи, откуда у тебя это отвратительное платье? – не выдержал Калеб.
– Твоя экономка дала.
– Она, должно быть, смерти моей хочет, – пробормотал он. – Ты его можешь удлинить?
– Нет, предлагаю просто не таращиться на голые ноги.
– Если бы я мог…
– Я знаю дивные чары косоглазия. Когда смотришь прямо, а видишь то, что справа… или слева… что-то вспомнить не выходит. – Я говорила, а сама аккуратно проверяла перегоревшую печать, но магии в ней не осталось ни капельки. – Хочешь? Будет не больно и пройдет через пару часов.
– Нет. Я сам способен посмотреть направо и налево без твоих заковыристых проклятий, – уверил он.
– Как скажешь, но обращайся, если что. Обещаю быть ласковой… Поддержи меня, а то табурет шатается.
На талию вновь легли горячие ладони. Их тепло просочилось через ткань, прямо током через позвоночник протекло в голову, и в воображении появились такие картины, что колдовать стало решительно невозможно.
– Лучше подержи табуретку, – попросила я.
– Лучше тебя, – нахально отказался он.
В общем, я решила, что пусть будет вызовом моему умению сосредотачиваться, перевела дыхание и кончиком указательного пальца, исходящего темным дымком, осторожно начала водить по линиям. Печать начала напитываться свежей магией. Где-то на заднем плане с шелестом вернулось на прежнее место отодравшееся полотнище стенной ткани.
– Прекрасно! – удовлетворенно отряхнула я руки от остатков магии. – Готово!
– Господи, Энни, – неожиданно Калеб уперся лбом мне в лопатки, заставив остолбенеть, – о каком ты проклятии говорила?
– Косоглазия.
– Знаешь, почему-то эта идея мне больше не кажется плохой.
Осторожно я повернулась вполоборота, вынуждая его поднять голову. Помпезный табурет сравнял наш рост, глаза оказались на одном уровне, а между губами был совсем узкий зазор. Пауза показалась бесконечной, тягучей и гипнотической. Достаточно слегка податься вперед, чтобы проверить, хорошо ли Калеб целовался или умелым его делало любовное зелье. Я честно попыталась задушить острое желание срочно внести ясность в этот жизненно важный вопрос и даже перестала дышать.
– К демонам печати, – пробормотал он, сильнее сжимая мою талию. – Давай на сегодня закончим и отправимся на природу.
Умеют же мужчины разрушить волшебство момента, когда хотят!
– Хозяйку этого платья ты тоже привозил из города на пикник? – последнее слово почему-то прозвучало распевно, словно мне его было сложно выговаривать. Да кому я вру? Оно действительно вызывало у меня желание сжечь полянку, где это непотребное мероприятие проходило!
– Понятия не имею, кому принадлежало это платье. Я решил, что экономка дала одежду своей племянницы. Она приходит помогать, когда сюда приезжают гости. Если ты против пикников, пообедаем в садовой беседке.
– Ладно… – процедила я сквозь зубы, даже ощутив внутри разочарование, что не нашлось повода чего-нибудь разрушить. – Выкрутился.
Он помог мне спуститься на пол и все-таки не удержался:
– Эннари, ты вдруг заревновала или мне показалось?
– Не понимаю, о чем ты говоришь, – сухо отозвалась я, направляясь к выходу из библиотеки. – Если у тебя остались дела, то советую ими заняться, я закончу с чарами сама. Увидимся за обедом. И, Калеб…
Я обернулась. Оказалось, он следил за мной взглядом из-под полуопущенных ресниц, на губах блуждала странная улыбка. Понятия не имею, откуда в голове появилась дурацкая мысль, что таким он мне нравится особенно сильно. Видимо, из крови выветрился не весь любовный дурман.
– Что, Эннари?
– Не забудь об оплате, – с королевским достоинством напомнила ему.
Последнюю печать я восстановила уже в глубоких сумерках, пряталась она во дворе. Когда солнце ушло за горизонт, на улице резко похолодало, и в легкой одежде стало по-настоящему зябко. Перспектива обедать в беседке уже не казалась привлекательной, но я привела себя в порядок, вернула теплому платью рукава и по тяжелой каменной лестнице, спускавшейся в холл резкими прямоугольными уступами, сошла на первый этаж.
Стеклянные двери музыкальной комнаты, ведущие во внутренний двор, были гостеприимно распахнуты. Я вышла в озаренный мерцающими фонарями сад и направилась в беседку, которую приметила еще днем, когда восстанавливала печати. С улицей всегда было проще, тонкие чары не требовались, достаточно поставить парочку знаков в разных частях двора и спать спокойно, зная, что ни один комар не просочится через невидимый контур.
Сад, когда-то давно разбитый хозяйкой, выглядел небрежным и странным, словно безымянный садовник ухаживал лишь за некоторыми клочками земли, а остальные отдал на откуп цветочным феям, но они заснули с приходом осени и думать забыли о своих обязанностях. В буйной растительности, покрывающей землю, встречались островки ровной, словно только-только подстриженной травы. Посаженные возле дорожки розовые кусты превратились в непролазные заросли, высовывали колючие ветки-щупальца и пытались ухватить за подол, словно желали остановить нежданную гостью. Каменную круглую беседку тоже увивали розы, но с аккуратными плотными бутонами, даже в вечерней прохладе испускающими густой аромат. Добиться такого эффекта без магии было бы невозможно.
Накрытый белой скатертью стол был сервирован на две персоны. В хрустальных бокалах отражался свет фонариков, расставленных на перилах. Привлеченная теплом огня, возле стеклянных колпаков кружилась мошкара. Калеба еще не было, и, недолго размышляя, порывом сквозняка я сдула весь гнус с ламп. Парочка ламп сковырнулась за пределы беседки и неугомонно светилась из зарослей.
– Святые демоны! – пробормотала недовольно, подумывая, стоит ли их достать или просто сделать вид, что их туда специально пристроили, так сказать, для антуража.
По гравию зашелестели шаги. Из-за одичалых роз появился Калеб, и я немедленно оставила мысль залезть в кусты. Он был одет в свежую рубашку и в руках держал тонкий металлический тубус, в каких обычно хранят под замком особо важные документы.
– Ты опоздал, – спокойно заявила я, хотя мы не назначали время.
– Не будь мелочной, я пришел позже всего на минуту.
Он по-свойски взял меня за локоть, помог подняться в беседку и отодвинул стул, предлагая сесть. Устроившись напротив, он протянул тубус:
– Твоя оплата.
Не верилось, что забрать соглашение окажется настолько просто. Я перевела взгляд с магического артефакта на Калеба. Он внимательно следил за моим лицом, словно ожидал, что у меня алчно вспыхнут глаза. Нет, зрачки у меня действительно, бывало, вспыхивали, но только от предвкушения добротной магической сделки.
– Благодарю.
Я взялась за тубус, потянула на себя и, ощутив сопротивление, дернула посильнее. Калеб будто передумал отдавать мне соглашение, пришлось выразительно изогнуть брови. Он разжал пальцы, и вожделенная вещь наконец оказалось у меня. Без спешки отвинтив крышку, я вытряхнула свернутый трубочкой хрусткий лист с родовыми печатями – мерцающими круглыми оттисками семейных гербов на красном сургуче.
– Я снял защиту, – прокомментировал Калеб. – Ты можешь в любое время расторгнуть договор.
В воображении было легко представить, как под пальцами крошится хрупкая красная смола и чернильные буквы, написанные крупным почерком секретаря, плавно исчезают с бумаги, превращаясь в полупрозрачный черный дымок. Я могла бы уничтожить это соглашение прямо сейчас, но что-то внутри не позволило переломить сургуч. Кажется, мне нравилось, что мужчина напротив был моим.
– Почему ты согласился его отдать? Очевидно, что я уничтожу это соглашение. – Я бросила взгляд из-под ресниц, аккуратно убирая соглашение обратно. Мне показалось, или он выдохнул, когда печать осталась нетронутой?
– Эннари, ты пыталась приворожить меня к своей кузине. – Калеб расслабленно откинулся на спинку стула. – Конечно, я должен разорвать это соглашение, пока ты не придумала еще какой-нибудь способ и не довела меня до могилы. Я, знаешь ли, еще не написал завещание.
– Брунгильда предлагала незамысловато проклясть тебя на смерть, – со смешком припомнила я советы кровожадной книги.
– Кто такая Брунгильда?
– Живой гримуар, – пояснила я.
– То есть всегда есть откуда почерпнуть идеи, – иронично резюмировал он и, дотянувшись до бутылки, разлил нам по бокалам южное темно-красное вино.
– Почему ты сам не разорвешь соглашение?
– Не хочу, – бросил он на меня ленивый взгляд.
– Понимаю: переложил ответственность на мои плечи, потому что дед будет в ярости, – фыркнула я.
– Я дал тебе свободу выбора. Надеялся, что ты оценишь, – развел он руками.
– И тебя не смущает, что Мириам за твой счет сейчас организовывает в поместье огромный праздник?
– Парнас все равно потребовал бы отступных, – усмехнулся Калеб. – Твой дед настолько же скуп, насколько богат.
– Верно, поэтому не понимаю, как ты вообще додумался заключить добрачный договор? Не предполагал, что я могу оказаться против?
– О нет! Я точно знал, что ты будешь против, – усмехнулся он, покачивая бокал в руке. Густое вино стекало по стенкам. – Парнас предложил подписать соглашение этой весной. Я наведался в Деймран, чтобы поговорить с маленькой внучкой пресветлого и выяснить, как она отнесется к такому повороту в личной жизни. Какие у нее планы на будущее, что она думает о возвращении домой. И нашел тебя.
Почему-то прозвучало так, будто он рассчитывал обнаружить нежную фиалку, при слове «некромант» отбрасывающую лепестки, а от вида черного гримуара со смертельными проклятиями впадающую в летаргический сон. С другой стороны, он помнил меня девочкой, спящей в шкафу. Странно ждать иного.
– Понравилось, что увидел? – улыбнулась я одними губами.
– Да. – Он сдобрил короткий ответ острым, как игла, взглядом над краем бокала с вином, и мне вдруг стало жарко в платье, хотя еще секунду назад хотелось на плечи накинуть плед. – Ты превратилась в темную Истван.
– Это комплимент?
– Более чем, – согласился Калеб. – И только дурак не понял бы, что едва разговор пойдет о свадьбе, как ты наотрез откажешься возвращаться в Сартар. Сбежишь с этим твоим… лучшим другом, ни одним заклятием не отыщешь.
При упоминании Холта он неожиданно скривился, как от дурного запаха.
– Уверена, что так и поступила бы.
– Почему ты выбрала Люсиль? – Он бросил на меня быстрый взгляд и прихлебнул вино.
План все равно провалился, скрывать подробности не имело смысла, и я охотно поделилась, коль мы затеяли неожиданно откровенный разговор вместо глупой светской болтовни:
– Естественно, назло Эбигейл. Она научилась бы кусать локти, женись ты на ее лучшей подруге и самой хорошенькой кузине Истван. А Мириам была гарантом, что ты точно никуда не денешься, когда вернешься к нам в реальный мир, обнаружишь себя крепко женатым не на той кузине, которую тебе пообещали, и чуточку разозлишься.
– Неплохой план.
– Был бы, – фыркнула я. – Если бы вы, господин Грэм, изволили поддаться привороту.
– Одно не понимаю, Эннари, с чего ты решила, что Люсиль самая красивая из кузин Истван?
Он остановил взгляд на моих губах, накрашенных алой помадой. Сама от себя не ожидая, я быстро провела языком по нижней губе, и Калеб подавился вином. Отвернувшись, кашлянул в кулак и предложил:
– Посмотрим, чем сегодня угощают?
Пока он искал в библиотеке табурет, ругаясь сквозь зубы, я избавилась от ведьмовских кудрей и сузила платье. Длину и глубину выреза изменить второй раз не удалось.
Вместо библиотечного устойчивого табурета Калеб принес пуф на изогнутых ножках с такой помпезной расцветкой, что вставать на него казалось неудобным, вроде как топчешь королевскую мебель. Когда я поднялась, опершись на предложенную руку, то те самые изогнутые ножки предательски закачались, словно намекая, что если подставка когда-то стояла во дворце, то ее не стащили, а списали по выслуге лет. Хотелось верить, что она подо мной не развалится.
– Господи, откуда у тебя это отвратительное платье? – не выдержал Калеб.
– Твоя экономка дала.
– Она, должно быть, смерти моей хочет, – пробормотал он. – Ты его можешь удлинить?
– Нет, предлагаю просто не таращиться на голые ноги.
– Если бы я мог…
– Я знаю дивные чары косоглазия. Когда смотришь прямо, а видишь то, что справа… или слева… что-то вспомнить не выходит. – Я говорила, а сама аккуратно проверяла перегоревшую печать, но магии в ней не осталось ни капельки. – Хочешь? Будет не больно и пройдет через пару часов.
– Нет. Я сам способен посмотреть направо и налево без твоих заковыристых проклятий, – уверил он.
– Как скажешь, но обращайся, если что. Обещаю быть ласковой… Поддержи меня, а то табурет шатается.
На талию вновь легли горячие ладони. Их тепло просочилось через ткань, прямо током через позвоночник протекло в голову, и в воображении появились такие картины, что колдовать стало решительно невозможно.
– Лучше подержи табуретку, – попросила я.
– Лучше тебя, – нахально отказался он.
В общем, я решила, что пусть будет вызовом моему умению сосредотачиваться, перевела дыхание и кончиком указательного пальца, исходящего темным дымком, осторожно начала водить по линиям. Печать начала напитываться свежей магией. Где-то на заднем плане с шелестом вернулось на прежнее место отодравшееся полотнище стенной ткани.
– Прекрасно! – удовлетворенно отряхнула я руки от остатков магии. – Готово!
– Господи, Энни, – неожиданно Калеб уперся лбом мне в лопатки, заставив остолбенеть, – о каком ты проклятии говорила?
– Косоглазия.
– Знаешь, почему-то эта идея мне больше не кажется плохой.
Осторожно я повернулась вполоборота, вынуждая его поднять голову. Помпезный табурет сравнял наш рост, глаза оказались на одном уровне, а между губами был совсем узкий зазор. Пауза показалась бесконечной, тягучей и гипнотической. Достаточно слегка податься вперед, чтобы проверить, хорошо ли Калеб целовался или умелым его делало любовное зелье. Я честно попыталась задушить острое желание срочно внести ясность в этот жизненно важный вопрос и даже перестала дышать.
– К демонам печати, – пробормотал он, сильнее сжимая мою талию. – Давай на сегодня закончим и отправимся на природу.
Умеют же мужчины разрушить волшебство момента, когда хотят!
– Хозяйку этого платья ты тоже привозил из города на пикник? – последнее слово почему-то прозвучало распевно, словно мне его было сложно выговаривать. Да кому я вру? Оно действительно вызывало у меня желание сжечь полянку, где это непотребное мероприятие проходило!
– Понятия не имею, кому принадлежало это платье. Я решил, что экономка дала одежду своей племянницы. Она приходит помогать, когда сюда приезжают гости. Если ты против пикников, пообедаем в садовой беседке.
– Ладно… – процедила я сквозь зубы, даже ощутив внутри разочарование, что не нашлось повода чего-нибудь разрушить. – Выкрутился.
Он помог мне спуститься на пол и все-таки не удержался:
– Эннари, ты вдруг заревновала или мне показалось?
– Не понимаю, о чем ты говоришь, – сухо отозвалась я, направляясь к выходу из библиотеки. – Если у тебя остались дела, то советую ими заняться, я закончу с чарами сама. Увидимся за обедом. И, Калеб…
Я обернулась. Оказалось, он следил за мной взглядом из-под полуопущенных ресниц, на губах блуждала странная улыбка. Понятия не имею, откуда в голове появилась дурацкая мысль, что таким он мне нравится особенно сильно. Видимо, из крови выветрился не весь любовный дурман.
– Что, Эннари?
– Не забудь об оплате, – с королевским достоинством напомнила ему.
Последнюю печать я восстановила уже в глубоких сумерках, пряталась она во дворе. Когда солнце ушло за горизонт, на улице резко похолодало, и в легкой одежде стало по-настоящему зябко. Перспектива обедать в беседке уже не казалась привлекательной, но я привела себя в порядок, вернула теплому платью рукава и по тяжелой каменной лестнице, спускавшейся в холл резкими прямоугольными уступами, сошла на первый этаж.
Стеклянные двери музыкальной комнаты, ведущие во внутренний двор, были гостеприимно распахнуты. Я вышла в озаренный мерцающими фонарями сад и направилась в беседку, которую приметила еще днем, когда восстанавливала печати. С улицей всегда было проще, тонкие чары не требовались, достаточно поставить парочку знаков в разных частях двора и спать спокойно, зная, что ни один комар не просочится через невидимый контур.
Сад, когда-то давно разбитый хозяйкой, выглядел небрежным и странным, словно безымянный садовник ухаживал лишь за некоторыми клочками земли, а остальные отдал на откуп цветочным феям, но они заснули с приходом осени и думать забыли о своих обязанностях. В буйной растительности, покрывающей землю, встречались островки ровной, словно только-только подстриженной травы. Посаженные возле дорожки розовые кусты превратились в непролазные заросли, высовывали колючие ветки-щупальца и пытались ухватить за подол, словно желали остановить нежданную гостью. Каменную круглую беседку тоже увивали розы, но с аккуратными плотными бутонами, даже в вечерней прохладе испускающими густой аромат. Добиться такого эффекта без магии было бы невозможно.
Накрытый белой скатертью стол был сервирован на две персоны. В хрустальных бокалах отражался свет фонариков, расставленных на перилах. Привлеченная теплом огня, возле стеклянных колпаков кружилась мошкара. Калеба еще не было, и, недолго размышляя, порывом сквозняка я сдула весь гнус с ламп. Парочка ламп сковырнулась за пределы беседки и неугомонно светилась из зарослей.
– Святые демоны! – пробормотала недовольно, подумывая, стоит ли их достать или просто сделать вид, что их туда специально пристроили, так сказать, для антуража.
По гравию зашелестели шаги. Из-за одичалых роз появился Калеб, и я немедленно оставила мысль залезть в кусты. Он был одет в свежую рубашку и в руках держал тонкий металлический тубус, в каких обычно хранят под замком особо важные документы.
– Ты опоздал, – спокойно заявила я, хотя мы не назначали время.
– Не будь мелочной, я пришел позже всего на минуту.
Он по-свойски взял меня за локоть, помог подняться в беседку и отодвинул стул, предлагая сесть. Устроившись напротив, он протянул тубус:
– Твоя оплата.
Не верилось, что забрать соглашение окажется настолько просто. Я перевела взгляд с магического артефакта на Калеба. Он внимательно следил за моим лицом, словно ожидал, что у меня алчно вспыхнут глаза. Нет, зрачки у меня действительно, бывало, вспыхивали, но только от предвкушения добротной магической сделки.
– Благодарю.
Я взялась за тубус, потянула на себя и, ощутив сопротивление, дернула посильнее. Калеб будто передумал отдавать мне соглашение, пришлось выразительно изогнуть брови. Он разжал пальцы, и вожделенная вещь наконец оказалось у меня. Без спешки отвинтив крышку, я вытряхнула свернутый трубочкой хрусткий лист с родовыми печатями – мерцающими круглыми оттисками семейных гербов на красном сургуче.
– Я снял защиту, – прокомментировал Калеб. – Ты можешь в любое время расторгнуть договор.
В воображении было легко представить, как под пальцами крошится хрупкая красная смола и чернильные буквы, написанные крупным почерком секретаря, плавно исчезают с бумаги, превращаясь в полупрозрачный черный дымок. Я могла бы уничтожить это соглашение прямо сейчас, но что-то внутри не позволило переломить сургуч. Кажется, мне нравилось, что мужчина напротив был моим.
– Почему ты согласился его отдать? Очевидно, что я уничтожу это соглашение. – Я бросила взгляд из-под ресниц, аккуратно убирая соглашение обратно. Мне показалось, или он выдохнул, когда печать осталась нетронутой?
– Эннари, ты пыталась приворожить меня к своей кузине. – Калеб расслабленно откинулся на спинку стула. – Конечно, я должен разорвать это соглашение, пока ты не придумала еще какой-нибудь способ и не довела меня до могилы. Я, знаешь ли, еще не написал завещание.
– Брунгильда предлагала незамысловато проклясть тебя на смерть, – со смешком припомнила я советы кровожадной книги.
– Кто такая Брунгильда?
– Живой гримуар, – пояснила я.
– То есть всегда есть откуда почерпнуть идеи, – иронично резюмировал он и, дотянувшись до бутылки, разлил нам по бокалам южное темно-красное вино.
– Почему ты сам не разорвешь соглашение?
– Не хочу, – бросил он на меня ленивый взгляд.
– Понимаю: переложил ответственность на мои плечи, потому что дед будет в ярости, – фыркнула я.
– Я дал тебе свободу выбора. Надеялся, что ты оценишь, – развел он руками.
– И тебя не смущает, что Мириам за твой счет сейчас организовывает в поместье огромный праздник?
– Парнас все равно потребовал бы отступных, – усмехнулся Калеб. – Твой дед настолько же скуп, насколько богат.
– Верно, поэтому не понимаю, как ты вообще додумался заключить добрачный договор? Не предполагал, что я могу оказаться против?
– О нет! Я точно знал, что ты будешь против, – усмехнулся он, покачивая бокал в руке. Густое вино стекало по стенкам. – Парнас предложил подписать соглашение этой весной. Я наведался в Деймран, чтобы поговорить с маленькой внучкой пресветлого и выяснить, как она отнесется к такому повороту в личной жизни. Какие у нее планы на будущее, что она думает о возвращении домой. И нашел тебя.
Почему-то прозвучало так, будто он рассчитывал обнаружить нежную фиалку, при слове «некромант» отбрасывающую лепестки, а от вида черного гримуара со смертельными проклятиями впадающую в летаргический сон. С другой стороны, он помнил меня девочкой, спящей в шкафу. Странно ждать иного.
– Понравилось, что увидел? – улыбнулась я одними губами.
– Да. – Он сдобрил короткий ответ острым, как игла, взглядом над краем бокала с вином, и мне вдруг стало жарко в платье, хотя еще секунду назад хотелось на плечи накинуть плед. – Ты превратилась в темную Истван.
– Это комплимент?
– Более чем, – согласился Калеб. – И только дурак не понял бы, что едва разговор пойдет о свадьбе, как ты наотрез откажешься возвращаться в Сартар. Сбежишь с этим твоим… лучшим другом, ни одним заклятием не отыщешь.
При упоминании Холта он неожиданно скривился, как от дурного запаха.
– Уверена, что так и поступила бы.
– Почему ты выбрала Люсиль? – Он бросил на меня быстрый взгляд и прихлебнул вино.
План все равно провалился, скрывать подробности не имело смысла, и я охотно поделилась, коль мы затеяли неожиданно откровенный разговор вместо глупой светской болтовни:
– Естественно, назло Эбигейл. Она научилась бы кусать локти, женись ты на ее лучшей подруге и самой хорошенькой кузине Истван. А Мириам была гарантом, что ты точно никуда не денешься, когда вернешься к нам в реальный мир, обнаружишь себя крепко женатым не на той кузине, которую тебе пообещали, и чуточку разозлишься.
– Неплохой план.
– Был бы, – фыркнула я. – Если бы вы, господин Грэм, изволили поддаться привороту.
– Одно не понимаю, Эннари, с чего ты решила, что Люсиль самая красивая из кузин Истван?
Он остановил взгляд на моих губах, накрашенных алой помадой. Сама от себя не ожидая, я быстро провела языком по нижней губе, и Калеб подавился вином. Отвернувшись, кашлянул в кулак и предложил:
– Посмотрим, чем сегодня угощают?