Ловец душ и навья невеста
Часть 54 из 55 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Да, – сказал Рихард, привлекая к себе внимание. – Я закажу столик на вечер. Я буду с дамой.
Официант сделал пометку в журнале и благостно улыбнулся.
– Будем рады видеть вас снова, – заверил он. – Хорошего дня.
Рихард кивнул и пошел прочь, разминувшись с Вилмосом Грохом у входа. Тот был взволнован и так погружен в свои мысли и переживания, что даже не заметил ловца.
– Вас уже ожидают, – сообщил официант за спиной Рихарда. – Я провожу вас.
Потом раздались встревоженные крики, кто-то звал врача – Рихард криво усмехнулся и сплюнул, шагая по тротуару. Элберту Мескаросу, человеку, планирующему убить Карну, никто уже не поможет.
Карна отрезала кусочек утиного филе, макнула в грушевый соус и, положив в рот, прожевала. Еда была вкусной, вино – превосходным, а вот мужчина напротив – мрачным и молчаливым. Утром ловца не было дома, он явился к обеду и сразу повел ее по магазинам. На вопросы отвечал односложно и явно думал о чем-то своем, и, к сожалению, Карна не могла проникнуть в его мысли.
Он оживился лишь раз, когда она примеряла шляпки, и едва ли не силой заставил выбрать синюю вместо черной. Карна уступила. Год траура прошел, и ей на самом деле пора жить дальше. На соседнем стуле стояла новая сумочка: лаковая черная кожа, изящная застежка и объем достаточный, чтобы вместить Гектора.
Шум привлек внимание Карны, и она повернулась к входу в ресторан, где мужчина с большой фотокамерой ругался с официантом, заслоняющим ему путь.
– Вы не смеете ограничивать свободу прессы! – возмущался репортер, потрясая камерой. – Здесь произошел инцидент, который требует освещения!
– Здесь люди отдыхают, – возразил официант, оттесняя репортера. – Ну стало плохо человеку. Что тут такого особенного? Возраст, лишний вес, напряженная работа…
– Это не человек, а главный советник князя! Подумайте, ведь это бесплатная реклама ресторану!
– Такая реклама нам не нужна, – отказался вышедший на шум повар, и вскоре репортер, сдавшись под их напором, вышел, щелкнув, однако, камерой издалека.
Карна поморщилась от вспышки и повернулась к Рихарду:
– Советник князя… А я ведь знаю его! Он дружил с моим отцом и часто бывал у нас дома. И на нашей свадьбе был, но, к счастью, ушел раньше, чем все началось… Что с ним, интересно, случилось? Ему стало плохо? Может, навестить его? В Рывне есть хорошие доктора?
– Доктор ему не поможет, – ответил Рихард, разрезая пирог с крольчатиной.
– Ты знаешь, чем он заболел? – заинтересовалась Карна.
– Обширное кровоизлияние в мозг.
– Ох, – вздохнула она.
– Это я сделал, – произнес Рихард.
Карна потрясенно смотрела на ловца, а он прожевал кусок пирога и тихо пояснил:
– Элберт Мескарос устроил навью свадьбу, чтобы занять место твоего отца. Он одним махом ослабил несколько влиятельных семей. А теперь готовил покушение на самого князя, желая стать следующим правителем.
Вилка в руках Карны звякнула о тарелку. Девушка быстро спрятала руки под стол, вдохнула глубже, пытаясь успокоиться.
– Что было в моих воспоминаниях?
– В детстве ты видела, как Грегор передает ему кристалл ловца.
– Я не видела, – возразила она.
– Раз видел я, то видела и ты, – криво усмехнулся Рихард. – Ошибки нет. У него нутро темное, как у навки. Убийства, нанесение увечий, запугивание, взятки. В основном он совершал преступления чужими руками, что не меняет сути. Он хотел убить тебя, Карна.
Она закрыла ладонями лицо, пытаясь совладать с эмоциями.
– Спасибо, – сказала она. – Рихард, спасибо! Я не знаю, как тебя благодарить…
– Ты ничего мне не должна, – возразил он.
– Ты убил… – Она понизила голос. – Ты фактически убил человека ради меня.
– Не только ради тебя, – усмехнулся он. – На меня у него тоже были планы. Он хотел и дальше воровать кристаллы с навками, чтобы использовать их в своих целях.
Карна протянула руку через столик и накрыла его запястье. Погладила его, легонько сжала пальцы, царапнула ноготком внутреннюю часть ладони.
– Карна… – нерешительно произнес он. – Наверное, тебе лучше уехать.
– Что? – переспросила она, и рука ее замерла.
– Тебе больше ничего не угрожает, – пояснил Рихард, утыкаясь взглядом в тарелку с пирогом. – Ты можешь вернуться к привычной жизни. Прошло больше года, и тебе необязательно носить траур.
– А твоя проверка? – напомнила она, еще не веря в то, что слышит.
– Будет завтра, – сказал он, подняв на нее глаза. – И после тебя здесь ничего не будет держать. Прошу тебя об одном – не иди в монастырь.
– Сама уже не хочу, – буркнула она, убрав руку. – Так, выходит, завтра у тебя проверка? Но Рихард! Как ты сможешь ее пройти, если только недавно убил высшую навь, а сегодня – человека?
Он промолчал, жуя пирог и отводя взгляд.
– Ты ведь говорил, что не только чужие воспоминания могут помочь, – напомнила она, краснея. – Ты говорил, что если бы я… провела с тобой ночь, то это дало бы тебе уверенность, повысило самооценку…
– Карна, я не хочу, чтобы ты спала со мной в качестве благотворительности или из жалости, – возразил он. – Ты не должна расплачиваться своим телом за то, что я убил того негодяя. Это, в конце концов, моя работа – делать мир чище.
– Из жалости? – повторила она, и голос ее задрожал от обиды. – В качестве благотворительности? Да как ты смеешь такое думать?!
В зале стихли разговоры, и люди начали поворачиваться к их столику. Официант, будто заинтересовавшись золотым гусем, которого видел каждый день, задержался у фонтана.
– Как ты мог даже предположить, что я, Каролина Кеза, могу расплачиваться своим телом? – продолжала возмущаться Карна.
– Я не то хотел сказать…
– Я все прекрасно поняла, что ты хотел сказать! – Она вскочила, придержав салфетку, что прикрывала колени, схватила бокал, и Рихард зажмурился и отвернулся. Но Карна выпила вино, а салфетку швырнула на стул. – Вот что я тебе скажу, Рихард Мор! – Голос ее прозвенел в полной тишине. – Сейчас мы вернемся домой и займемся любовью! Не в качестве награды и не из жалости, и не по какой-то особенной причине, а просто потому, что я этого хочу! Ты нравишься мне, я люблю тебя, ты ведь ловец душ, как можешь не видеть того, что у тебя под носом?
– Я вижу, – уточнил он. – Но…
– Никаких «но»! – отрезала она.
Рихард усмехнулся, оглядев лица, повернутые к ним и замершие в ожидании его ответа.
– Хорошо, – согласился он. – Десерт будешь?
– Нет, – буркнула Карна.
Поднявшись, Рихард бросил на стол горсть монет, взял Карну за руку и быстро повел к выходу. Он помог ей одеться и вернулся за забытой сумочкой, а на улице поймал экипаж и, уверившись, что на козлах человек, а не навь, открыл перед Карной дверку.
Они начали целоваться еще в экипаже и продолжили в прихожей, уронив вешалку и едва не придавив Фифи. Прижав Карну к стене, Рихард целовал ее шею, бормоча слова, от которых становилось еще жарче. А в спальне расстегнул каждую из крохотных пуговичек ее платья и, вытянув все шпильки из ее волос, расчесал пряди пальцами. Он старался не спешить и раздевал ее так медленно, что Карна не выдержала и потянула его на себя, срывая черную рубашку, расстегивая ремень на брюках. Она гладила его сильное тело, и колкие волоски на груди щекотали ее ладони, она проследила пальцами его шрамы – свежие и старые, и целовала его в ответ.
А потом они оказались на кровати, и тяжесть его тела была такой необходимой и естественной. Он вбирал ее соски в рот, покусывал и облизывал, гладил ее живот и исцеловал всю грудь, и Карна сама развела бедра, выгнулась, чтобы поскорей ощутить его в себе, утолить то желание, что горело в ее теле.
– Посмотри на меня, – попросил Рихард, приподнявшись на локтях и оторвавшись от ее груди.
И Карна тихо застонала, когда он проник и в ее тело, и в душу. Всхипнув, вцепилась в его плечи, едва не задыхаясь от ощущений, затопивших ее полноводной рекой. Обвив ногами его бедра, она подхватила ритм, глядя в черные глаза, открываясь перед ним полностью, забыв о всяком смущении.
– Я люблю тебя, – бормотал Рихард, целуя ее губы и ямочку на подбородке и снова глядя ей в глаза. – Люблю…
А она стонала и вскрикивала, ловила его губы своими и царапала крепкие плечи, а потом ощущения стали такими невыносимо острыми, что она едва не заплакала.
– Все хорошо, – пробормотал он. – Ох, Карна…
Его движения стали резче, а потом ее тело будто взорвалось звездами, а после растеклось рекой и туманом…
Рихард вошел в помещение для проверки и сел на стул. Серые стены, серый пол, ни окон, ни картин. Рыжие волосы Зейна на фоне сплошной серости казались еще ярче, чем обычно, но больше не раздражали.
– Ты готов? – спросил Зейн, и Рихард, сладко потянувшись, кивнул. – Выглядишь омерзительно счастливым.
– Так и есть, – благодушно согласился Рихард.
– Я бы спросил, что тому причиной, но это ясно и так, – неодобрительно заметил Зейн. – У тебя засос на шее.
Рихард потер шею и улыбнулся.
– Повторю: покрывать тебя, как Грегор, я не стану, – добавил следователь.
– Давай уже свой тест, – проворчал Рихард. – И выйди. Иначе мое к тебе отношение исказит результат. А я думаю, что ты амбициозный засранец, который не умеет быть благодарным.
Зейн фыркнул и, выйдя на минуту, вернулся и поставил на стол перед Рихардом небольшое овальное зеркало в серебряной раме.
– Вперед, – сказал Зейн. – Я вернусь через полчаса.
Он вынул из кармана часы и посмотрел на циферблат. Потом дверь за ним защелкнулась, а Рихард положил ладони на стол и, выдохнув, посмотрел в зеркало.
Он никогда себе особо не нравился: слишком резкие черты, нос кривоват. Никто не назвал бы его милым или приятным, но Карна за что-то его полюбила…
А она действительно любила его. Он смотрел ей в глаза и понимал, что она тоже его видит – такого, какой он есть, и это ее не пугало и не отвращало. Она хотела его, она восхищалась им и даже гордилась – и это было так необыкновенно…
Официант сделал пометку в журнале и благостно улыбнулся.
– Будем рады видеть вас снова, – заверил он. – Хорошего дня.
Рихард кивнул и пошел прочь, разминувшись с Вилмосом Грохом у входа. Тот был взволнован и так погружен в свои мысли и переживания, что даже не заметил ловца.
– Вас уже ожидают, – сообщил официант за спиной Рихарда. – Я провожу вас.
Потом раздались встревоженные крики, кто-то звал врача – Рихард криво усмехнулся и сплюнул, шагая по тротуару. Элберту Мескаросу, человеку, планирующему убить Карну, никто уже не поможет.
Карна отрезала кусочек утиного филе, макнула в грушевый соус и, положив в рот, прожевала. Еда была вкусной, вино – превосходным, а вот мужчина напротив – мрачным и молчаливым. Утром ловца не было дома, он явился к обеду и сразу повел ее по магазинам. На вопросы отвечал односложно и явно думал о чем-то своем, и, к сожалению, Карна не могла проникнуть в его мысли.
Он оживился лишь раз, когда она примеряла шляпки, и едва ли не силой заставил выбрать синюю вместо черной. Карна уступила. Год траура прошел, и ей на самом деле пора жить дальше. На соседнем стуле стояла новая сумочка: лаковая черная кожа, изящная застежка и объем достаточный, чтобы вместить Гектора.
Шум привлек внимание Карны, и она повернулась к входу в ресторан, где мужчина с большой фотокамерой ругался с официантом, заслоняющим ему путь.
– Вы не смеете ограничивать свободу прессы! – возмущался репортер, потрясая камерой. – Здесь произошел инцидент, который требует освещения!
– Здесь люди отдыхают, – возразил официант, оттесняя репортера. – Ну стало плохо человеку. Что тут такого особенного? Возраст, лишний вес, напряженная работа…
– Это не человек, а главный советник князя! Подумайте, ведь это бесплатная реклама ресторану!
– Такая реклама нам не нужна, – отказался вышедший на шум повар, и вскоре репортер, сдавшись под их напором, вышел, щелкнув, однако, камерой издалека.
Карна поморщилась от вспышки и повернулась к Рихарду:
– Советник князя… А я ведь знаю его! Он дружил с моим отцом и часто бывал у нас дома. И на нашей свадьбе был, но, к счастью, ушел раньше, чем все началось… Что с ним, интересно, случилось? Ему стало плохо? Может, навестить его? В Рывне есть хорошие доктора?
– Доктор ему не поможет, – ответил Рихард, разрезая пирог с крольчатиной.
– Ты знаешь, чем он заболел? – заинтересовалась Карна.
– Обширное кровоизлияние в мозг.
– Ох, – вздохнула она.
– Это я сделал, – произнес Рихард.
Карна потрясенно смотрела на ловца, а он прожевал кусок пирога и тихо пояснил:
– Элберт Мескарос устроил навью свадьбу, чтобы занять место твоего отца. Он одним махом ослабил несколько влиятельных семей. А теперь готовил покушение на самого князя, желая стать следующим правителем.
Вилка в руках Карны звякнула о тарелку. Девушка быстро спрятала руки под стол, вдохнула глубже, пытаясь успокоиться.
– Что было в моих воспоминаниях?
– В детстве ты видела, как Грегор передает ему кристалл ловца.
– Я не видела, – возразила она.
– Раз видел я, то видела и ты, – криво усмехнулся Рихард. – Ошибки нет. У него нутро темное, как у навки. Убийства, нанесение увечий, запугивание, взятки. В основном он совершал преступления чужими руками, что не меняет сути. Он хотел убить тебя, Карна.
Она закрыла ладонями лицо, пытаясь совладать с эмоциями.
– Спасибо, – сказала она. – Рихард, спасибо! Я не знаю, как тебя благодарить…
– Ты ничего мне не должна, – возразил он.
– Ты убил… – Она понизила голос. – Ты фактически убил человека ради меня.
– Не только ради тебя, – усмехнулся он. – На меня у него тоже были планы. Он хотел и дальше воровать кристаллы с навками, чтобы использовать их в своих целях.
Карна протянула руку через столик и накрыла его запястье. Погладила его, легонько сжала пальцы, царапнула ноготком внутреннюю часть ладони.
– Карна… – нерешительно произнес он. – Наверное, тебе лучше уехать.
– Что? – переспросила она, и рука ее замерла.
– Тебе больше ничего не угрожает, – пояснил Рихард, утыкаясь взглядом в тарелку с пирогом. – Ты можешь вернуться к привычной жизни. Прошло больше года, и тебе необязательно носить траур.
– А твоя проверка? – напомнила она, еще не веря в то, что слышит.
– Будет завтра, – сказал он, подняв на нее глаза. – И после тебя здесь ничего не будет держать. Прошу тебя об одном – не иди в монастырь.
– Сама уже не хочу, – буркнула она, убрав руку. – Так, выходит, завтра у тебя проверка? Но Рихард! Как ты сможешь ее пройти, если только недавно убил высшую навь, а сегодня – человека?
Он промолчал, жуя пирог и отводя взгляд.
– Ты ведь говорил, что не только чужие воспоминания могут помочь, – напомнила она, краснея. – Ты говорил, что если бы я… провела с тобой ночь, то это дало бы тебе уверенность, повысило самооценку…
– Карна, я не хочу, чтобы ты спала со мной в качестве благотворительности или из жалости, – возразил он. – Ты не должна расплачиваться своим телом за то, что я убил того негодяя. Это, в конце концов, моя работа – делать мир чище.
– Из жалости? – повторила она, и голос ее задрожал от обиды. – В качестве благотворительности? Да как ты смеешь такое думать?!
В зале стихли разговоры, и люди начали поворачиваться к их столику. Официант, будто заинтересовавшись золотым гусем, которого видел каждый день, задержался у фонтана.
– Как ты мог даже предположить, что я, Каролина Кеза, могу расплачиваться своим телом? – продолжала возмущаться Карна.
– Я не то хотел сказать…
– Я все прекрасно поняла, что ты хотел сказать! – Она вскочила, придержав салфетку, что прикрывала колени, схватила бокал, и Рихард зажмурился и отвернулся. Но Карна выпила вино, а салфетку швырнула на стул. – Вот что я тебе скажу, Рихард Мор! – Голос ее прозвенел в полной тишине. – Сейчас мы вернемся домой и займемся любовью! Не в качестве награды и не из жалости, и не по какой-то особенной причине, а просто потому, что я этого хочу! Ты нравишься мне, я люблю тебя, ты ведь ловец душ, как можешь не видеть того, что у тебя под носом?
– Я вижу, – уточнил он. – Но…
– Никаких «но»! – отрезала она.
Рихард усмехнулся, оглядев лица, повернутые к ним и замершие в ожидании его ответа.
– Хорошо, – согласился он. – Десерт будешь?
– Нет, – буркнула Карна.
Поднявшись, Рихард бросил на стол горсть монет, взял Карну за руку и быстро повел к выходу. Он помог ей одеться и вернулся за забытой сумочкой, а на улице поймал экипаж и, уверившись, что на козлах человек, а не навь, открыл перед Карной дверку.
Они начали целоваться еще в экипаже и продолжили в прихожей, уронив вешалку и едва не придавив Фифи. Прижав Карну к стене, Рихард целовал ее шею, бормоча слова, от которых становилось еще жарче. А в спальне расстегнул каждую из крохотных пуговичек ее платья и, вытянув все шпильки из ее волос, расчесал пряди пальцами. Он старался не спешить и раздевал ее так медленно, что Карна не выдержала и потянула его на себя, срывая черную рубашку, расстегивая ремень на брюках. Она гладила его сильное тело, и колкие волоски на груди щекотали ее ладони, она проследила пальцами его шрамы – свежие и старые, и целовала его в ответ.
А потом они оказались на кровати, и тяжесть его тела была такой необходимой и естественной. Он вбирал ее соски в рот, покусывал и облизывал, гладил ее живот и исцеловал всю грудь, и Карна сама развела бедра, выгнулась, чтобы поскорей ощутить его в себе, утолить то желание, что горело в ее теле.
– Посмотри на меня, – попросил Рихард, приподнявшись на локтях и оторвавшись от ее груди.
И Карна тихо застонала, когда он проник и в ее тело, и в душу. Всхипнув, вцепилась в его плечи, едва не задыхаясь от ощущений, затопивших ее полноводной рекой. Обвив ногами его бедра, она подхватила ритм, глядя в черные глаза, открываясь перед ним полностью, забыв о всяком смущении.
– Я люблю тебя, – бормотал Рихард, целуя ее губы и ямочку на подбородке и снова глядя ей в глаза. – Люблю…
А она стонала и вскрикивала, ловила его губы своими и царапала крепкие плечи, а потом ощущения стали такими невыносимо острыми, что она едва не заплакала.
– Все хорошо, – пробормотал он. – Ох, Карна…
Его движения стали резче, а потом ее тело будто взорвалось звездами, а после растеклось рекой и туманом…
Рихард вошел в помещение для проверки и сел на стул. Серые стены, серый пол, ни окон, ни картин. Рыжие волосы Зейна на фоне сплошной серости казались еще ярче, чем обычно, но больше не раздражали.
– Ты готов? – спросил Зейн, и Рихард, сладко потянувшись, кивнул. – Выглядишь омерзительно счастливым.
– Так и есть, – благодушно согласился Рихард.
– Я бы спросил, что тому причиной, но это ясно и так, – неодобрительно заметил Зейн. – У тебя засос на шее.
Рихард потер шею и улыбнулся.
– Повторю: покрывать тебя, как Грегор, я не стану, – добавил следователь.
– Давай уже свой тест, – проворчал Рихард. – И выйди. Иначе мое к тебе отношение исказит результат. А я думаю, что ты амбициозный засранец, который не умеет быть благодарным.
Зейн фыркнул и, выйдя на минуту, вернулся и поставил на стол перед Рихардом небольшое овальное зеркало в серебряной раме.
– Вперед, – сказал Зейн. – Я вернусь через полчаса.
Он вынул из кармана часы и посмотрел на циферблат. Потом дверь за ним защелкнулась, а Рихард положил ладони на стол и, выдохнув, посмотрел в зеркало.
Он никогда себе особо не нравился: слишком резкие черты, нос кривоват. Никто не назвал бы его милым или приятным, но Карна за что-то его полюбила…
А она действительно любила его. Он смотрел ей в глаза и понимал, что она тоже его видит – такого, какой он есть, и это ее не пугало и не отвращало. Она хотела его, она восхищалась им и даже гордилась – и это было так необыкновенно…