Ловец душ и навья невеста

– Постреляй пока, – предложил он. – Странно все же, что хозяину Шульца понадобились эти развалины. Никто не купит тут землю: здесь теперь Красный лес. Серебряная жила пролегает куда дальше, а все, что было ценного в доме, давно украдено или испорчено.

Перепрыгнув ступеньки, Рихард толкнул дверь, и та заскрипела протяжно и тоскливо. Нехорошее предчувствие царапнуло сердце Карны, но ловец уже исчез в обветшалом особняке.

Переместив ручку сумочки на сгиб локтя, Карна медленно пошла по едва угадывающейся дорожке. Тут когда-то был сад: розы давно выродились в шиповник, который ухватил Карну колючей веткой за юбку. Отцепив шипы, Карна обернулась. Было так тихо, словно Рихард исчез навсегда. Но вот в глубине дома что-то громыхнуло, хрустнуло, и из окна появился ловец.

– Тут паук размером с котенка, – радостно сообщил он. – И такой же пушистый. Хочешь посмотреть?

Карна передернула плечами и быстро пошла прочь по тропинке.

В зарослях шиповника показался белый мраморный лик, слепо глядящий в небо и напомнивший Грету. Карна обошла статую и наткнулась на другую дорожку, в конце которой виднелись колонны. Вдруг рядом с ней что-то хрустнуло, зашумело, и Карна, вскрикнув, отшатнулась. Нога ее неловко подвернулась, и Карна упала в красные листья, торопливо выставив перед собой пистолет. Мелькнул пятнистый бок, короткие рожки, и олень умчался куда-то вглубь леса.

Карна, тяжело дыша, прижала руку к груди, опомнившись, отодвинула пистолет подальше. Хорошо, что она забыла про предохранитель. Олень точно ни в чем не виноват.

Поднявшись, она отряхнула листья, приставшие к юбке, наступила на ногу – не болит. Сердито глянула на гладкий камень, на котором поскользнулась, а потом посмотрела на него пристальнее. Раньше она бы прошла мимо. Но когда рядом с изголовьем кровати стоит череп, то волей-неволей запоминаешь, как выглядят его изгибы и впадинки. Присев, Карна сдвинула в сторону плотный слой красных листьев и заглянула в пустые глазницы. Череп был крупнее, чем Гектор, и зубы у него были куда хуже.

Быстро выпрямившись, Карна пошла к дому, пугливо озираясь по сторонам. Зацепившись за очередную колючую ветку, рванула юбку, не заботясь о том, что ткань безнадежно испортится.

– Рихард! – крикнула она, но дом ответил ей тишиной.

Осторожно поднявшись по изломанным ступенькам, Карна обогнула осиное гнездо и вошла в темный холл. Откинув вуаль, постояла немного, осматривая былое великолепие: на второй этаж вела мраморная лестница, распадающаяся на два пролета, у стен валялись черепки, на которых вился синий орнамент, паркет встал дыбом, выпуская тонкие стволы деревьев. К стене справа был прислонен треугольный осколок зеркала, в котором Карна увидела свое отражение, будто бы светящееся во мраке. Она покусала губы, чтобы придать им яркости, поправила выбившуюся прядь.

– Рихард! – выкрикнула Карна снова и открыла сумочку, чтобы спрятать туда пистолет.

Свет, рванувшийся из нутра, затопил весь холл, и огромный мотылек, сорвавшись с остатков гардины, подлетел к сумочке и закружился над Гектором, который сиял, как упавшая звезда.

Пол под ногами вдруг содрогнулся, по и без того изломанному паркету побежали трещины, и Карна услышала голос ловца:

– Беги!



Он слишком поздно понял, что это ловушка. Уже задним числом осознал, что на засове, запирающем дверь в подвал, не было пыли. Металлическая дверь, утопленная в полу, выглядела старой, но царапины по ней распределялись подозрительно равномерно. С дверями так не происходит: остаются вмятины у ручки, следы от постоянного прикосновения потных ладоней, середина же обычно выглядит куда новее, и у петель тоже.

Но в тот момент он думал о Карне, ее сладких губах и нежной коже, об упругой груди и тонкой талии, и о том, как она тихо стонет и как твердеют ее соски, когда он ласкает ее. А еще о том, что она надела кружевное белье и блузку, о которой он сказал, что она полупрозрачная. И, выходит, сделала это специально. О том, что он увидел в ее глазах, старался не думать, потому что кровь сразу вскипала и хотелось повалить Карну прямо на красные листья. Она желала его и больше этого не скрывала. Страсть горела в ее глазах ярко и отчетливо, хотя Карна, конечно, стеснялась и по-прежнему колебалась.

Он сотрет все страхи из ее глаз, дождется момента, когда она расплавится в его объятиях, забыв о всех сомнениях. Он будет смотреть ей в глаза, погружаясь и в ее тело, и в ощущения, и это будет восхитительно.

Представляя, какой прекрасной будет эта ночь, Рихард сдвинул засов – слишком чистый, потянул на себя дверь, открывшуюся легко и без скрипа, и шагнул на ступеньки, ведущие вниз. Спасли его инстинкты. Он вынул кинжал еще до того, как понял, зачем это сделал. Может, из-за холода, обжегшего руки, когда он двигал засов, или сработала интуиция ловца. Он умер еще до рождения, кому же еще чуять смерть?

Запах тухлого мяса шибанул в ноздри, смешиваясь с навьей вонью, и он рефлекторно сжал рукоятку кинжала крепче, направив его во мрак. Первая навка напоролась на острие сама. Щелкнула зубами, мелкими и тонкими, как иголки, у лица и обдала тьмой из глаз.

– Ловец, – услышал он уже знакомый голос, – ты пришел.

А потом что-то холодное обвилось вокруг его ноги и рвануло в подвал, так что он рухнул и проехал спиной по ступенькам.

Остались лишь рефлексы и приемы, отработанные годами тренировок. Не останавливаться ни на мгновение. Все время перемещаться. Быстро. Еще быстрее. Оружием может стать собственное тело. Ребро ладони, колени, голова.

А против него лапы, щупальца, клыки… Глаза, из которых сочится тьма.

Он бил, не щадя ни себя, ни навь, и твари на мгновение отступили, даря передышку.

Рихард боднул лбом навку, бросившуюся на него из тьмы, и, кажется, выбил той несколько клыков, но и у него самого поплыло перед глазами. Отсек кинжалом щупальце, от которого ногу жгло как огнем, и кинулся к белеющему остову скелета животного.

Схватив бедренную кость, принадлежащую раньше корове, отмахнулся от навки, кинувшейся на него из тьмы. Она отлетела, шмякнулась о стену и сползла вниз, но тут же вскочила на четыре лапы. Раньше она была котом. Скверно. Навка редко вселяется в кошек. В академии их учили, что у кошачьих слишком сильный дух, который сопротивляется тьме. Но если уж подселение происходит, то получаются самые ловкие твари.

Существо, бывшее когда-то котом, зашипело на ловца, показав загнутые клыки, присело на передние лапы, когти на которых не втягивались в подушечки, и забило хвостом, с которого клочьями облезла шерсть. Ногу снова обвило что-то мерзкое, и ловец, присев, отсек очередное щупальце и метнулся в сторону, уходя от летящей на него навки с растопыренными когтями.

Кот ловко оттолкнулся от стены и прыгнул на Рихарда сзади, вцепившись в пальто когтями, пронзая его насквозь.

– На этот раз ты проиграл, ловец, – услышал он голос в своей голове, а потом шершавый, словно наждак, язык прошелся по его шее и затылку, и кот поерзал, вжимаясь в него сильнее.

– Ах ты поганая тварь! – выругался ловец и ударился спиной о стену так, что с потолка посыпался песок.

Покатился по полу, пытаясь сбросить с себя навку, которая раздирала пальто и одежду когтями, полосуя заодно и кожу, и ерзала по спине. Рихард ударил кинжалом назад, и острие погрузилось в плоть. Из тьмы, разевая пасть, рванулась еще одна тварь, и он быстро повернулся спиной, подставляя под удар прицепившегося дрюча.

– Рихард! – послышалось сверху, а мелкая навка, которую он толком не успел рассмотреть, юркнула в светлый прямоугольник дверного проема.

– Беги! – закричал он что было сил и, снова приложившись спиной о стену, содрал с себя кота.

На то, чтобы всматриваться в его глаза, не было времени, так что он просто шмякнул его о стену и молниеносно вонзил кинжал в грудину. Это его не убьет, но какую-то передышку даст – позволит удрать от навки, которая выстрелила щупальцем ему по левому боку, обжигая присосками, и догнать ту тварь, что кинулась к Карне.

Яркий свет ослепил даже его, что уж говорить о нави, которая взревела и кинулась в дальний конец подвала, прячась за старыми ящиками, нагромождением хлама и начисто обглоданным скелетом коровы.

Карна появилась в проходе. В левой руке у нее был Гектор, а в правой – пистолет.


– Пригнись, – сказала она и, зажмурившись, выстрелила куда-то в подвал.

Рихард вскарабкался вверх по ступенькам на корточках, как обезьяна.

– Я говорил закрывать левый глаз, а не оба, – пожурил он ее и, захлопнув дверь в подвал, задвинул засов.

Изнутри что-то бухнуло, так что дверь выгнулась наружу.

– А когда я говорю – беги, это значит – беги отсюда, – добавил он, скидывая подранное пальто и закатывая рукава рубашки.

– Указывай направление точнее, – отрезала Карна. – Рихард, ты весь в крови. А твоя спина…

Она всхлипнула и прижала руку ко рту, но потом собралась, прикусила нижнюю губу и аккуратно вынула из лба ловца застрявший там изогнутый зуб.

– До свадьбы заживет, – подмигнул ей Рихард и опустился на колени.

Дверь снова вздрогнула от удара, и засов лязгнул в скобах.

Рихард вытер ладонью оцарапанный лоб и принялся рисовать кровью на двери. Карна с замиранием сердца следила за линиями, вырастающими из-под ладони ловца. Толстый ствол, расходящийся ветками, вырос на половину двери, и когда Рихард провел последнюю черточку, то кровавый знак вдруг вспыхнул, и навь в подвале взвыла.

– Что это? – изумленно спросила Карна.

– А ты думала, меня в академии ничему не учили? – ответил он вопросом на вопрос, поднимаясь с пола. Знак на двери мерцал, источая ровное красноватое сияние. – Карна, ты только сейчас не дергайся и не смотри вверх…

Она тут же задрала голову и, взвизгнув, прижалась к ловцу.

Удравшая из подвала навка висела на разбитой люстре, обвив ее лысым хвостом, и с наслаждением облизывала застежку в виде цветка на сумочке Карны. Густая капля слюны сорвалась с длинного языка, покрытого наростами, и шлепнулась на пол.

– Моя сумочка! – воскликнула Карна, вскинув руку вверх. Тварь, выросшая, как видно, из крысы, ощерилась и, обхватив сумку передними лапами, прижала ее к груди. – Впрочем, оставь себе…

Рихард забрал у Карны пистолет и, оттолкнув ее себе за спину, выстрелил. Навка, взвизгнув, упала и шустро поковыляла прочь, прихрамывая и унося с собой полюбившуюся сумку. Лысый хвост волочился следом, размазывая кляксы черной крови, сочащейся из раны.

Рихард в два прыжка догнал навку и наступил ей на спину, придавив к полу ногой. Он вонзил кинжал чуть левее тощего хребта, и тварь запищала, заерзала, а черная жижа растеклась из-под нее смердящей лужей.

Подковырнув навку носком ботинка, Рихард склонился и вонзил кинжал ей в грудину, пробив заодно и сумочку.

– Я вижу тебя, – сказал он, и тьма в глазах твари угасла.

Навка прижала к себе сумочку в последний раз, а потом лапы ее расслабились. Черная лужа расплылась шире, обрамляя тушку крупной крысы и безнадежно испорченную сумку.

Рихард вопросительно посмотрел на Карну, но та брезгливо скривилась и покачала головой. Оставив сумочку, ловец склонился и подцепил кончиком кинжала черную ленту на шее крысы. Разрезав, выудил ленту из лужи и поднес к глазам.

– Знакомый почерк, – задумчиво сказал он, разглядывая осколок кристалла, закрепленный на ткани.

– Это был хвач? – спросила Карна, и Рихард кивнул.

– Пошли, – позвал он, бросив ленту назад на крысу. – Знак удержит их на пару часов, не больше. Я вернусь сюда с сеткой, серебряные пули тоже не помешают, и возьму меч помощнее для дрюча. Паскуда такая, всю спину мне исцарапал. Лизнул еще…

Он поморщился, брезгливо вытер шею, а потом пошатнулся, и Карна быстро подставила ему плечо.

– Рихард, куда ты пойдешь в таком состоянии? – встревожилась она. – Ты истекаешь кровью!

Они зашагали прочь из дома, и Рихард обвел взглядом пустые комнаты с разбитыми окнами. Навью даже не пахло. Животных привели в подвал, нацепили на них ошейники с осколками кристалла и кинули тушу коровы, чтоб было что жрать. А потом вызвали ловца осмотреть дом. Это было покушение. Вот только неудавшийся убийца слишком поторопился – навь еще не вошла в полную силу, к тому же не рассчитал, что одна из навок окажется хвачом, которого больше заинтересует сумочка, да и дрюч захочет другого…

Передернув плечами, Рихард пошел быстрее, уводя из дома Карну. Позже он посмотрит, что это был за Шульц, и узнает, кто за всем этим стоит, и поймет, отчего навь снова заговорила с ним. Сейчас же ему прежде всего хотелось увести Карну в безопасное место.

Уже у Серебряного моста Карна, встрепенувшись, остановилась, придержав ловца за локоть.

– Рихард! – воскликнула она. – Я совсем забыла!

– Корзинка, – кивнул он. – Я тоже о ней подумал. Надо будет забрать, а то Грета мне плешь проест.

– Да нет же! – рассердилась Карна. – Я нашла череп, там, у дома.

– Посмотрю, когда вернусь, – нахмурился Рихард и обхватил ее запястье. – Покажи место.

Он нырнул в синие глаза и увидел заросшую тропинку между кустами шиповника, статую с обращенным к небу лицом и череп с плохими зубами.

– Понял, – кивнул Рихард. – Скажи, Карна, почему ты пошла за мной? Ты должна бояться нави как никто другой. Почему не сбежала?

– С тобой я ее не боюсь, – ответила она, и Рихарду захотелось поцеловать ямочку на ее гордо вздернутом подбородке. – И тебе понадобится помощь. Зарядишь мне пистолет серебром…

– Ты останешься дома, – заявил он. – Это не обсуждается. Дверь никому не открывать, от Гектора не отходить.