Ловец душ и навья невеста

– Какая безвкусица, – пробормотала Карна, внимательно рассматривая ленту и стараясь не пропустить ни стеклышка.

Фифи цокала коготками по полу, обнюхивая и изучая свое новое жилище. Карна иногда на нее поглядывала, но ни страха, ни других негативных эмоций не испытывала.

– Ага! – воскликнула она, когда обнаружила два камешка, отличающиеся от остальных.

Это были именно камни: более плотная структура, цвет. Они были непрозрачными и неограненными: просто мелкие белые камешки, намертво приклеенные к розовой ленте. Карна пристально вгляделась в них, повернула и так и сяк под солнечным лучом и вдруг поняла, что ищет, – дымку, которая вилась в кристалле, вправленном в кинжал ловца. Вот на что похожи эти камешки!

Она быстро обернулась. Ловец ушел без оружия, значит, кинжал где-то здесь. Когда он собирался на дело, то не возвращался к себе в комнату – он хранит кинжал в гостиной.

– Фифи, искать, – дала Карна команду собаке и подсунула той под нос ленточку.

Фифи посмотрела на Карну с укоризной и что-то просвистела.

– Ничему-то тебя в борделе толковому не научили, – усмехнулась Карна и положила ленточку на журнальный столик.

Она спешно обошла всю гостиную – благо это не заняло много времени. Заглянула за картину с пышногрудой красоткой, но нашла лишь дыру на обоях, открыла дверку под лестницей, но там все было заставлено инструментами и обрезками досок.

– Это где-то здесь. Под рукой, – задумчиво пробормотала она, разглядывая дубовые панели, обшивающие стену гостиной напротив лестницы. Подойдя к одной из них, постучала, прислушалась к звуку. Потом стукнула в следующую. – Вроде одинаково звучит, как считаешь?

Фифи громко сопела, наблюдая за действиями Карны.

– Или, может, эта?

Карна нажала на одну из панелей, и та открылась.

– Не этого я ждала, – произнесла Карна, разглядывая три коротких копья с блестящими наконечниками. – А дальше что?

Она нажала на следующую панель, и та тоже поддалась. Охваченная азартом, Карна прошлась вдоль всей стены, открывая тайники, и вскоре стояла перед целым оружейным складом: копья, стрелы, арбалеты, несколько мечей разной длины и серебряная кольчуга, щит, в центре которого была чеканка глаза с черным камнем внутри, пистолеты и ружья, большой короб серебряных патронов, блестящая цепь, какие-то крюки, совсем уж непонятные предметы и, конечно, кинжал.

Карна осторожно взяла его с полки, взвесила в руке. Довольно тяжелый, хоть и небольшой. Лезвие так и сияет, а в рукояти – кристалл: белый камень, в глубине которого плавает тьма. Карна положила кинжал на столик рядом с лентой и опустилась на колени на пол.

– Я разбираюсь в драгоценностях, – пояснила она Фифи. – У меня глаз наметан. Однажды определила поддельный сапфир на кузине Беате с другого конца бального зала. И знаешь, что?

Собачка подняла уши, вопросительно посмотрела на Карну и причмокнула.

– Я почти уверена, что эти камешки – из того же материала, что кристалл ловца.

От очередного стука в дверь, прозвучавшего громко и требовательно, Карна едва не подпрыгнула. Она быстро прошлась вдоль стенки, закрывая дубовые дверки, спохватившись, спрятала назад и кинжал, а ленточку с камешками сунула в карман платья. Подойдя к двери, глянула в окошко и чуть не застонала.

– Чего тебе? – хмуро спросила Карна, слегка приоткрыв дверь. – Рихарда нет.

Однако Уго уверенно прошел в дом, вынудив ее посторониться. Обернувшись, вручил три красные хризантемы, и Карна машинально их взяла.

– Поженимся в апреле, – сказал он.

– Что? – переспросила Карна, надеясь, что ослышалась.

– Я понял, ты не такая, – кивнул Уго. Он стащил с головы вязаный берет и повесил его на крючок, снял пальто – алое, как и хризантемы. – Поэтому сразу обозначу – мы поженимся. В апреле уже тепло, птички чирикают и вьют гнезда – символично. Можно будет устроить церемонию на открытом воздухе. Пригласим старого Рымшу, он отлично играет на гуслях. Угощение приготовишь ты. Тетка подсобит. Будем экономить. У меня есть сбережения, конечно, и я уже приглядел участок земли с хорошим дубом, но строительство дома потянет много, да и дети, говорят, обходятся дорого: одни ботинки каждый год новый размер. Но младшие смогут донашивать за старшими. Так что выгодно рожать каждый год. Плюс и община помогает многодетным.

Фифи пискнула и спряталась за ножку журнального столика.

– Это что, крыса?! – взревел Уго и бросился к ней.

– Стой! – спохватилась Карна и кинулась на защиту Фифи. – Это собака! – воскликнула она, загородив ему путь.

– Уверена? – засомневался он, но все же остановился.

Маленькие глазки маслянисто пробежались по фигуре Карны, потом он перевел взгляд на ее губы, небритая физиономия стала медленно приближаться, узкие губы вытянулись в трубочку, и Карна ударила его хризантемами по морде. Красные лепестки рассыпались фейерверком и, кружась, опали на пол.

– Ты в себе вообще?! – выкрикнула она. – Какой апрель?! Какая свадьба?!

– Можно и быстрее, – согласился Уго. – Зачем тянуть? Но придется оплачивать аренду зала. Сейчас холодно на улице праздновать.

Карна закатила глаза, вытащила Фифи из-под стола и прижала к груди.

– А какие у тебя перспективы? – спросил он. – Монастырь или замужество с сильным, красивым и успешным мужчиной. Выбор очевиден!

Карна скептически посмотрела на него. Это было так абсурдно, что она даже не могла толком рассердиться.

– Болтать все горазды, – наконец сказала она. – Пришел тут такой, в красном пальто, цветочки сунул, и думаешь – все, растаяла? А что ты на самом деле можешь предложить женщине? Дом построишь? А вдруг не выйдет у тебя? И что, так и буду сидеть на твоем участке под дубом, босая и беременная?

Уго насупился, раздувая ноздри, перевел взгляд на Фифи, и лицо его прояснилось.


– Я тебе докажу, – кивнул он. – У меня золотые руки!

Он целенаправленно прошел к каморке под лестницей и, открыв дверку, стал вытаскивать оттуда инструменты, следом на пол грохнулась банка с гвоздями.

– Что ты…

– Увидишь, – заявил он. – Знаешь, как в булочной дают кренделек перед покупкой целого пирога? Твоему песику нужна будка, так?

Фифи испуганно посмотрела на Карну, засвистела, и та ее почесала за ушком. А Уго развил бурную деятельность: открыл заднюю дверь, выходящую из гостиной в маленький дворик, вытащил туда доски, инструменты, стал разбирать хлам, скинутый в кучу у стены.

Карна вышла во двор, спустила Фифи на землю, и собачка осторожно подошла к Уго. Тот обернулся, погладил ее широкой короткопалой пятерней, едва не распластав по земле, но Фифи, пискнув, не убежала, а напротив – заинтересовалась и стала обнюхивать банку с гвоздями. А Карна оперлась на покосившийся забор. За ним простиралась пустошь: пожухший луг, в котором еще алели мелкие цветочки, и ветер гнал волны по сухой траве. Черва изгибалась вдалеке и уползала в туман, собирающийся под ветвями Красного леса.

– Никогда бы не подумала, что окажусь здесь, – задумчиво произнесла Карна. – Знаешь, в институте мы читали легенды об этой реке…

– Ты училась в институте? – неодобрительно глянул на нее Уго.

– А что, образование у жены не приветствуется?

– Зачем женщине лишние мысли в голове? – рассудил он, примеряясь топором к доске. – Кыш, крысеныш! – Фифи понятливо отскочила. – И что там в институтах врали про Черву?

– Будто она разделяет миры и по ту сторону действуют совсем другие законы.

– Я родился на той стороне, – сообщил Уго и ударил топором. – Потом, когда в Рывне стали принимать оборотней, наша семья перебралась. Я мало что помню из детства: шум леса, сладкие желуди. Мы с Харди тренируемся на том берегу, но в чащу не ходим. А шахтеры каждый день шастают через реку. Серебро само себя не добудет.

– Здесь богатые шахты?

– Весь город на них живет, – ответил Уго. – Если б не серебро, так и не было б Рывни. А про Черву бабуля сказывала. Что где-то в Красном лесу, в самом сердце тумана, лежит раненый поросенок, сын богини-матери. Бог-охотник пронзил его бок копьем. Священного поросенка нельзя убить, но копье было отравлено, потому и поправиться он не может. И вот лежит он, истекая кровью, и кровь эта, пропитанная ядом, и есть Черва. А богиня, мать сущего, плачет, не в силах вытащить копье, – ведь она есть добро и рождение, и оружие ей неподвластно. Слезы ее падают на рану, вскипают от яда и превращаются в туман над рекой…

– Священный поросенок, – повторила Карна. – А бог-отец в твоей вере есть?

Уго посмотрел на нее снисходительно:

– Я отведу тебя в общину. Познакомлю с теткой и старейшинами. Они тебя всему научат и все расскажут, если ты им, конечно, понравишься. Скажи, а ты с Харди, ну… У вас ничего не было?

Карна вспыхнула и повернулась к Уго:

– Ничего у меня с ним не было, и с тобой тоже не будет.

– Это ты еще не видела будку, – хвастливо возразил Уго, возле которого росла стопка подровненных дощечек. – Твой крысопес не захочет оттуда выходить.

Карна лишь покачала головой. Она нашла калитку – без всякого затвора и визжащую громко, как священный поросенок, – и вышла со двора. Соседние дома стояли ближе к дороге, прижимаясь друг к другу, а дом ловца словно сделал шаг назад: чуть ближе к реке, чуть дальше от города. Правильнее было бы назвать Крыжовенный переулок тупиком, потому что тут Рывня заканчивалась.

Обернувшись и удостоверившись, что Фифи осталась с оборотнем и все так же увлечена строительством будки, Карна пошла вниз, к Черве. Прозрачная вуаль тумана висела над рекой, Красный лес высился на том берегу, что-то нашептывал, звал. Солнце спряталось за серую хмарь, и Карна словно попала в безвременье: то ли утро, то ли вечер, то ли слезы на щеках, то ли дождь. Река тихо шипела, катясь прочь и откусывая комья рыжей глины от крутого берега.

Туман стелился над водой – словно еще одна река, только белая, и, послушная ветру, она текла в другом направлении. Сейчас очень легко было поверить, что Черва, огибающая провинциальный городок, и есть та река, по которой души усопших отправляются в другой мир. Красный лес шептал, и в его мерном шуме Карне чудились слова молитвы, которые она и сама, вспоминая любимых, повторяла так часто…

– Не подходи близко.

Карна ахнула и рефлекторно шагнула вперед, но ловец поймал ее за предплечье.

– Река подъедает берег, и иногда он сползает вниз целыми пластами, – пояснил Рихард. Выглядел он лучше, чем утром, и рука его была сильной.

– Как твое дело?

– Оно не мое, – ответил ловец. – А полиции. Что там делает Уго? Я получил какое-то путаное объяснение про пробный дом.

– Мы с ним женимся в апреле, – сообщила Карна. – Он так сказал. Сейчас строит будку для Фифи – как образец нашего с ним будущего дома.

– Мирабелла прислала собаку?

– Просила передать, что интервью прошло хорошо, но собака вызывает у нее негативные эмоции.

– Вот как…

– А наша с Уго свадьба тебя не удивляет?

– Ну, ты не захотела с ним спать за пять шендеров, так что вряд ли согласишься выйти замуж из-за собачьей конуры.

Карна посмотрела на него укоризненно, и Рихард улыбнулся:

– Я голодный – жуть. Пошли в ресторан?

– В ресторан? – Она отвернулась к реке, и прохладный ветер освежил лицо. – Рихард, надеюсь, это не свидание. Если ты думаешь, что после вчерашнего…

– Мы договорились забыть и не вспоминать.