Ловец душ и навья невеста
Часть 15 из 55 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Не «что», а «кто». Посмотрите на фото.
Мужчина нацепил на крупный нос очки, висящие на груди на толстой золотой цепочке, приподнял газету и подвигал ее туда-сюда, чтобы найти оптимальное расстояние.
– Мирабелла Свон. Сиськи у нее отличные. Постой-ка, Вилмос ее шпилит? Вот паскуда!
– Женщина за ее плечом, – сказал гость и, не дожидаясь приглашения, уселся в кожаное кресло.
– Не может быть, – протянул мужчина, всмотревшись в фото.
– Я тоже не сразу поверил, но это она. Каролина Кеза́. Невеста с навьей свадьбы.
– Что ж… Мы ведь решили оставить ее в живых. Бедняжка не виновата, что ее отец оказался таким упертым ослом.
– Она видела нас вместе.
– Ты слишком много мнишь о себе. Твою невыразительную рожу она давно забыла.
– Она-то да, а вот ловец…
Мужчина кинул взгляд поверх очков на своего посетителя и уткнулся в страницы. Иногда его губы слегка шевелились, а седые брови сдвигались к переносице. Дочитав, он отбросил газету на стол.
– Вот дерьмо! – выпалил он в сердцах. – Что ж ей ровно-то не сиделось? Я думал, она отправится на лечение, если не помрет от пережитого. Или уйдет в монастырь… Как ее вообще угораздило устроиться помощницей к ловцу, да еще такому?
– Это может быть опасно, – подтвердил полицейский.
– Он может увидеть ее воспоминания, – кивнул его собеседник.
– Сможет узнать нас, понять, сопоставить факты…
Мужчина пожевал нижнюю губу, задумчиво побарабанил толстыми пальцами по столу.
– Кто-то из них должен умереть, – веско произнес он.
– Кто?
Он снова посмотрел на фото. Каролина выглядела испуганной и жалась к суровому ловцу, чей взгляд прожигал насквозь даже с дешевых страниц провинциальной газетенки.
– Без разницы. Решай сам.
Глава 6
В таверне «Пьяный голубь» было немноголюдно и хватало свободных столов, но Рихард отвел спутницу в самый дальний угол, отгороженный чем-то вроде высокого плетня. На нем рядком сидели чучела голубей, и кто-то определенно был пьян: то ли птицы, то ли таксидермист.
– А почему в Рывне названия рестораций связаны с птицами? – спросила Карна.
– Ты так хорошо знаешь ресторации Рывни? – тут же поинтересовался Рихард, садясь напротив нее.
– Слышала… – ответила она и пересела левее, чтобы чучело голубя не косило на нее искусственным глазом.
– Здесь подают пироги, начиненные голубиным мясом и вымоченной в спирте клюквой, – задумчиво сказал Рихард. – Но я бы тебе не рекомендовал, учитывая, как тебя развозит со спиртного… Может, поэтому так назвали. А еще в птиц не вселяется навь, и с ними связано много добрых примет. Даже их дерьмо – к деньгам. Если хочешь, могу спросить у хозяина таверны, но он то еще трепло. С ходу придумает с десяток историй, в каждой будет фигурировать голубь и все будут ложью. А вот и он, кстати.
Карна обернулась и увидела массивного мужчину, чье брюхо, казалось, не падает до колен только благодаря толстенным подтяжкам. Он задержался у столика позади и обратился к посетителям:
– Пива? Вина? Сегодня есть повод выпить, друзья. Слышали новость? – Он картавил и шепелявил, и Карна невольно повернулась сильнее, чтобы разобрать его слова. – Наш ловец выкурил навь из жруна. Разодрал ему пасть собственными руками! – Хозяин таверны взмахнул пухлыми широкими ладонями, вытаращил глаза и оскалил зубы. Двух передних не хватало, что объясняло и его невнятное произношение, и обильные брызги, летящие изо рта.
– Я читал, что собака осталась цела, – возразил голос за ширмой. – Ловцу незачем применять физическую силу. Он смотрит прямо в душу, как Господь Бог, и видит все. Он увидел тьму в жруне и испепелил ее взглядом.
– Да что ты брешешь! – возразил другой голос. – Ни черта он не видит. Всех ловцов давно скинули в Черву, а перед этим выжгли глаза. Навье племя. Туда им дорога.
– Наш Рихард – настоящий ловец, старая школа! – горячо возразил первый. – Как думаешь, кто завалил Олафа Златоглазого, что сидел на тракте в Унежу?
В ответ послышался неразборчивый матерный бубнеж, из которого Карна поняла только, что не диво, если Олаф сдох сам.
– Наш ловец это сделал! – сказал первый голос с такой гордостью, будто Рихард ему сын родной. – А когда помер старый Крипша, то ловец посмотрел ему в глаза и рассказал, где тот спрятал горшок серебра. Сын Крипши потом всех угощал в этой самой таверне!
– Что ж твой ловец не убьет жмыха, что сидит у Кривого моста уже который год?
– Сидит, да и сидит. Что он тебе, мешает? По Кривому мосту все равно никто не ездит!
– Так потому и не ездит, что нема дурных!
– А я слышал, – третий шептал, но Карна расслышала все, потому как сидел говорящий сразу позади нее, – что ловцу мало посмотреть в глаза. Чтобы узнать секреты мертвяка, ему надо с ним возлечь. А в полнолуние ловец превращается в нетопыря и летит за Черву, где совокупляется с ведьмами и сосет кошачью кровь.
– Сдурел?! – возмутился хозяин таверны. – Так, а ну-ка встали и пошли вон! Ишь чего удумали, поносить Рихарда в моем честном заведении! Проваливайте, говорю!
Он схватил одного из мужиков за шкирку, тот замахнулся в ответ, и Рихард поднялся с места и шагнул в сторону так, чтобы его увидели.
– Добрый вечер, – поздоровался он. – Абель, отпусти своего гостя.
В таверне повисла тишина, Абель разжал пальцы, и мужик шмякнулся назад на лавку.
– Рихард! – Толстяк попытался обнять ловца, но уперся в него пузом и в итоге лишь похлопал по плечу. – Давно не видел! Наслышан, знаю, весь в делах… Лучшего вина за счет заведения ловцу! – выкрикнул он зычно в сторону кухни.
– Абель, я с дамой, – тихо сказал Рихард. – Давай потише.
Трактирщик понятливо подмигнул, покосился на Карну, потом перевел взгляд на Рихарда и вытаращил глаза.
– Все будет сделано в лучшем виде, – кивнул он и с неожиданной прытью унесся на кухню.
За плетнем позади Карны повисла мертвая тишина.
Рихард сел назад, вытащил чистую салфетку из подставки и вытер лицо.
– Отличный мужик, но плюется как верблюд, – пожаловался он Карне.
– То, что они говорили про ловцов, – она кивнула в сторону ширмы, – правда?
– Я не сплю с мертвяками, – сердито возразил Рихард. – Бредни, распускаемые дурнями.
– Я про Черву и выжженные глаза, – уточнила Карна, невольно сглотнув.
– В моей профессии есть некоторые недостатки, – ответил Рихард, пожав плечами. – Ловцы, обученные в академии, могут видеть воспоминания. А значит – узнать секреты. Самые тщательно хранимые. Естественно, у некоторых возникает соблазн использовать ловцов в своих целях. Или сделать так, чтобы секрет точно никто не узнал.
– Ты поэтому здесь, в Рывне? – спросила Карна.
– Тебе не нравится наш чудный город? – улыбнулся Рихард. – Но ты права. Действительно дыра, но тут куда спокойнее, чем в столице. Убиваю навь, пишу отчеты, никому не мешаю…
– А если ты не пройдешь проверку? – спросила Карна. – То что? Ты можешь просто уволиться?
– Не бывает бывших ловцов, – ответил он и усмехнулся. – Не волнуйся, я пройду проверку. С твоим-то воспоминанием про чаепитие.
– Рихард, я не знала, что все так серьезно…
– Карна… – Он протянул руку и пожал ее пальцы. – Ты сейчас белее, чем чайник из твоего детства. Мне, конечно, льстит твое беспокойство…
Карна сердито выдернула руку.
– Это обычное милосердие и сочувствие, – заявила она. – Я ведь будущая монахиня, забыл?
Он оперся на локти, сцепил пальцы и положил на них подбородок, глядя на Карну со снисходительным умилением.
– И не надо на меня так смотреть, – фыркнула она. – Хватит с тебя на сегодня воспоминаний.
– Эдмон – так звали твоего мужа? – спросил он.
– С чего ты взял? Так звали мою куклу.
– Дай угадаю, у него были зеленые глаза?
– Это не твое дело, Рихард, – ответила Карна. – Давай каждый из нас будет выполнять свою работу, а потом, когда ты пройдешь проверку, мы расстанемся, сохранив друг о друге теплые, насколько это возможно, воспоминания.
– Ты ведь и сама не хочешь уходить в монастырь, – заметил он, все так же не отрывая от нее взгляда.
– Если бы не хотела, то не согласилась бы на условия аббатисы, которые кажутся мне все более невыносимыми.
– Ты бы могла отправиться в другой монастырь, – сказал Рихард. – Кловерхолм – не единственное аббатство.
– Верно, но моя семья долгое время оказывала ему поддержку, и я думала, аббатиса Августина поймет…
– А она и поняла, – кивнул Рихард.
Полнотелая служанка, сама аппетитная, как пирожок, появилась из кухни, прервав их беседу, сноровисто расставила тарелки с закусками, бутыль вина, бокалы и зажгла свечу.
Мужчина нацепил на крупный нос очки, висящие на груди на толстой золотой цепочке, приподнял газету и подвигал ее туда-сюда, чтобы найти оптимальное расстояние.
– Мирабелла Свон. Сиськи у нее отличные. Постой-ка, Вилмос ее шпилит? Вот паскуда!
– Женщина за ее плечом, – сказал гость и, не дожидаясь приглашения, уселся в кожаное кресло.
– Не может быть, – протянул мужчина, всмотревшись в фото.
– Я тоже не сразу поверил, но это она. Каролина Кеза́. Невеста с навьей свадьбы.
– Что ж… Мы ведь решили оставить ее в живых. Бедняжка не виновата, что ее отец оказался таким упертым ослом.
– Она видела нас вместе.
– Ты слишком много мнишь о себе. Твою невыразительную рожу она давно забыла.
– Она-то да, а вот ловец…
Мужчина кинул взгляд поверх очков на своего посетителя и уткнулся в страницы. Иногда его губы слегка шевелились, а седые брови сдвигались к переносице. Дочитав, он отбросил газету на стол.
– Вот дерьмо! – выпалил он в сердцах. – Что ж ей ровно-то не сиделось? Я думал, она отправится на лечение, если не помрет от пережитого. Или уйдет в монастырь… Как ее вообще угораздило устроиться помощницей к ловцу, да еще такому?
– Это может быть опасно, – подтвердил полицейский.
– Он может увидеть ее воспоминания, – кивнул его собеседник.
– Сможет узнать нас, понять, сопоставить факты…
Мужчина пожевал нижнюю губу, задумчиво побарабанил толстыми пальцами по столу.
– Кто-то из них должен умереть, – веско произнес он.
– Кто?
Он снова посмотрел на фото. Каролина выглядела испуганной и жалась к суровому ловцу, чей взгляд прожигал насквозь даже с дешевых страниц провинциальной газетенки.
– Без разницы. Решай сам.
Глава 6
В таверне «Пьяный голубь» было немноголюдно и хватало свободных столов, но Рихард отвел спутницу в самый дальний угол, отгороженный чем-то вроде высокого плетня. На нем рядком сидели чучела голубей, и кто-то определенно был пьян: то ли птицы, то ли таксидермист.
– А почему в Рывне названия рестораций связаны с птицами? – спросила Карна.
– Ты так хорошо знаешь ресторации Рывни? – тут же поинтересовался Рихард, садясь напротив нее.
– Слышала… – ответила она и пересела левее, чтобы чучело голубя не косило на нее искусственным глазом.
– Здесь подают пироги, начиненные голубиным мясом и вымоченной в спирте клюквой, – задумчиво сказал Рихард. – Но я бы тебе не рекомендовал, учитывая, как тебя развозит со спиртного… Может, поэтому так назвали. А еще в птиц не вселяется навь, и с ними связано много добрых примет. Даже их дерьмо – к деньгам. Если хочешь, могу спросить у хозяина таверны, но он то еще трепло. С ходу придумает с десяток историй, в каждой будет фигурировать голубь и все будут ложью. А вот и он, кстати.
Карна обернулась и увидела массивного мужчину, чье брюхо, казалось, не падает до колен только благодаря толстенным подтяжкам. Он задержался у столика позади и обратился к посетителям:
– Пива? Вина? Сегодня есть повод выпить, друзья. Слышали новость? – Он картавил и шепелявил, и Карна невольно повернулась сильнее, чтобы разобрать его слова. – Наш ловец выкурил навь из жруна. Разодрал ему пасть собственными руками! – Хозяин таверны взмахнул пухлыми широкими ладонями, вытаращил глаза и оскалил зубы. Двух передних не хватало, что объясняло и его невнятное произношение, и обильные брызги, летящие изо рта.
– Я читал, что собака осталась цела, – возразил голос за ширмой. – Ловцу незачем применять физическую силу. Он смотрит прямо в душу, как Господь Бог, и видит все. Он увидел тьму в жруне и испепелил ее взглядом.
– Да что ты брешешь! – возразил другой голос. – Ни черта он не видит. Всех ловцов давно скинули в Черву, а перед этим выжгли глаза. Навье племя. Туда им дорога.
– Наш Рихард – настоящий ловец, старая школа! – горячо возразил первый. – Как думаешь, кто завалил Олафа Златоглазого, что сидел на тракте в Унежу?
В ответ послышался неразборчивый матерный бубнеж, из которого Карна поняла только, что не диво, если Олаф сдох сам.
– Наш ловец это сделал! – сказал первый голос с такой гордостью, будто Рихард ему сын родной. – А когда помер старый Крипша, то ловец посмотрел ему в глаза и рассказал, где тот спрятал горшок серебра. Сын Крипши потом всех угощал в этой самой таверне!
– Что ж твой ловец не убьет жмыха, что сидит у Кривого моста уже который год?
– Сидит, да и сидит. Что он тебе, мешает? По Кривому мосту все равно никто не ездит!
– Так потому и не ездит, что нема дурных!
– А я слышал, – третий шептал, но Карна расслышала все, потому как сидел говорящий сразу позади нее, – что ловцу мало посмотреть в глаза. Чтобы узнать секреты мертвяка, ему надо с ним возлечь. А в полнолуние ловец превращается в нетопыря и летит за Черву, где совокупляется с ведьмами и сосет кошачью кровь.
– Сдурел?! – возмутился хозяин таверны. – Так, а ну-ка встали и пошли вон! Ишь чего удумали, поносить Рихарда в моем честном заведении! Проваливайте, говорю!
Он схватил одного из мужиков за шкирку, тот замахнулся в ответ, и Рихард поднялся с места и шагнул в сторону так, чтобы его увидели.
– Добрый вечер, – поздоровался он. – Абель, отпусти своего гостя.
В таверне повисла тишина, Абель разжал пальцы, и мужик шмякнулся назад на лавку.
– Рихард! – Толстяк попытался обнять ловца, но уперся в него пузом и в итоге лишь похлопал по плечу. – Давно не видел! Наслышан, знаю, весь в делах… Лучшего вина за счет заведения ловцу! – выкрикнул он зычно в сторону кухни.
– Абель, я с дамой, – тихо сказал Рихард. – Давай потише.
Трактирщик понятливо подмигнул, покосился на Карну, потом перевел взгляд на Рихарда и вытаращил глаза.
– Все будет сделано в лучшем виде, – кивнул он и с неожиданной прытью унесся на кухню.
За плетнем позади Карны повисла мертвая тишина.
Рихард сел назад, вытащил чистую салфетку из подставки и вытер лицо.
– Отличный мужик, но плюется как верблюд, – пожаловался он Карне.
– То, что они говорили про ловцов, – она кивнула в сторону ширмы, – правда?
– Я не сплю с мертвяками, – сердито возразил Рихард. – Бредни, распускаемые дурнями.
– Я про Черву и выжженные глаза, – уточнила Карна, невольно сглотнув.
– В моей профессии есть некоторые недостатки, – ответил Рихард, пожав плечами. – Ловцы, обученные в академии, могут видеть воспоминания. А значит – узнать секреты. Самые тщательно хранимые. Естественно, у некоторых возникает соблазн использовать ловцов в своих целях. Или сделать так, чтобы секрет точно никто не узнал.
– Ты поэтому здесь, в Рывне? – спросила Карна.
– Тебе не нравится наш чудный город? – улыбнулся Рихард. – Но ты права. Действительно дыра, но тут куда спокойнее, чем в столице. Убиваю навь, пишу отчеты, никому не мешаю…
– А если ты не пройдешь проверку? – спросила Карна. – То что? Ты можешь просто уволиться?
– Не бывает бывших ловцов, – ответил он и усмехнулся. – Не волнуйся, я пройду проверку. С твоим-то воспоминанием про чаепитие.
– Рихард, я не знала, что все так серьезно…
– Карна… – Он протянул руку и пожал ее пальцы. – Ты сейчас белее, чем чайник из твоего детства. Мне, конечно, льстит твое беспокойство…
Карна сердито выдернула руку.
– Это обычное милосердие и сочувствие, – заявила она. – Я ведь будущая монахиня, забыл?
Он оперся на локти, сцепил пальцы и положил на них подбородок, глядя на Карну со снисходительным умилением.
– И не надо на меня так смотреть, – фыркнула она. – Хватит с тебя на сегодня воспоминаний.
– Эдмон – так звали твоего мужа? – спросил он.
– С чего ты взял? Так звали мою куклу.
– Дай угадаю, у него были зеленые глаза?
– Это не твое дело, Рихард, – ответила Карна. – Давай каждый из нас будет выполнять свою работу, а потом, когда ты пройдешь проверку, мы расстанемся, сохранив друг о друге теплые, насколько это возможно, воспоминания.
– Ты ведь и сама не хочешь уходить в монастырь, – заметил он, все так же не отрывая от нее взгляда.
– Если бы не хотела, то не согласилась бы на условия аббатисы, которые кажутся мне все более невыносимыми.
– Ты бы могла отправиться в другой монастырь, – сказал Рихард. – Кловерхолм – не единственное аббатство.
– Верно, но моя семья долгое время оказывала ему поддержку, и я думала, аббатиса Августина поймет…
– А она и поняла, – кивнул Рихард.
Полнотелая служанка, сама аппетитная, как пирожок, появилась из кухни, прервав их беседу, сноровисто расставила тарелки с закусками, бутыль вина, бокалы и зажгла свечу.