Любовь с чистого листа

– Наверное, он будет на работе. – К тому же он и так видел наброски. Я показываю ему последние при каждой встрече. А если мы не встречаемся, посылаю фотографии. Несмотря на занятость, ему всегда интересно.

– Капитализм, – говорит Лашель, качая головой. Затем смотрит в сторону выхода и видит своих клиентов, которые общаются с Сесилией. – Так, ладно, вы двое, выметайтесь. Мне тут деньги надо зарабатывать. – Мы с Ларк смеемся и нарочито нехотя собираем свои вещи. На выходе я машу Сесилии, все еще занятой клиентами Лашель, но в паузу она губами произносит мне: «Завтра?» – я киваю, и она показывает палец вверх.

– Они очень классные, – коворит Ларк, когда мы выходим на тротуар. Я открываю рот, чтобы согласиться, но она продолжает: – Я думала, может, мне стоит вернуться на работу.

– Правда? – Кажется, мои брови уползли на середину лба. Ларк ни разу еще не упомянула работу как перспективу на будущее. Всегда говорила только о прошлых проектах и целях, которые бессрочно отложила. О предложенных сценариях, которые не нравятся Кэмерону.

– Я любила съемочный процесс. И людей вокруг.

– Я думаю, если хочешь, ты должна вернуться. Ты очень талантливая.

Она улыбается, не обнажая зубы.

– Ты думаешь?

– Прошу. Этот фильм не зря стал нашим любимым, – говорю я, не обращая внимания на укол грусти от того, что повторила слова Сибби. – Позвони своему агенту, почему нет?

– Может, и надо ему позвонить, – говорит она, хотя выглядит не очень уверенно.

Я инстинктивно протягиваю руку ладонью вверх, как Лашель, и многозначительно смотрю на прижатый к груди Ларк планер. Она отдает его мне, и я достаю из сумки линер, который там завалялся. Открываю планер на развороте завтрашнего дня. «Позвонить агенту», – пишу я и отдаю ей обратно.

– Просто супер, – говорит она своим саркастичным тоном.

Я издаю смешок, убирая линер.

– Ты хорошая подруга, Мэг, – говорит она и притягивает меня, чтобы обнять.

На секунду укол превращается в приступ грусти, я вспоминаю Сибби – то, что мы не самым лучшим образом общались в последнее время, и то, как сильно я по ней скучаю.

Но объятия Ларк успокаивают, дают надежду, как и многое сейчас в моей жизни. Я сжимаю ее в ответ.

– Итак, – говорит она, когда мы отстраняемся. – Ты сейчас идешь встречаться со своим возлюбленным?

– Да, – отвечаю я, густо краснея. – Он работает допоздна, так что мы решили выбраться ненадолго на ужин.

– Вы двое такие милые, – искренне произносит Ларк.

Я смеюсь, все еще пылая краской. Как же мне нравится эта цифра.

Надеюсь, я все еще могу на нее рассчитывать.

♥ ♥ ♥

Мы с Ридом встречаемся на Саут-Стрит-Сипорт, там же, где он гулял когда-то, ища буквы, которые опишут мне его день. Летом, когда весь город наполнен туристами, в Сипорте, наверное, куда люднее, чем в тот вечер. И день сегодня был прекрасным: не слишком жарким, ветерок дул от реки, а солнце еще не зашло, – так что и местных жителей на улице стало больше.

Вспоминая тот далекий вечер, когда Рид собрал из букв слово НЕРВНО, я думаю, что увижу его в таком же состоянии, особенно среди толпы гуляющих. К моему удивлению, все совсем не так. Он появляется у пирса, где мы договорились встретиться, с закатанными рукавами, галстук небрежно торчит из кармана. Он наклоняется и нежно целует, затем чуть отстраняется и оглядывает мое платье-макси.

– Мило, – произносит Рид, касаясь пальцем одного из маленьких персиков на принте, но на самом деле смотрит на плечи и ключицы, обнаженные сарафаном с тонкими бретелями.

– Удачный день? – спрашиваю я по дороге в мексиканскую закусочную неподалеку. Рида, кажется, совсем не волнуют группы людей, встречающиеся на пути; он ловко маневрирует между ними, держа меня за руку и ведя за собой. Я стараюсь подавить волну оптимизма, поднимающуюся во мне всякий раз, когда Рид чувствует себя комфортно и расслабленно в городе. Я во всем ищу знаки – знаки, что он уже не просто терпит, но и проявляет активность, что думает о НьюЙорке, как о потенциальном доме.

– Очень занятой, – отвечает он. – Все еще много дел.

– Отстой, – отвечаю я, на что он лишь пожимает плечами.

– Возможно, я уже скоро… ну, я скоро закончу все дела.

– Правда?

– Да, – отвечает он, смотря на меня, пока мы встаем в хвост длинной очереди. Он кряхтит. – Думаю… эм, они подключают к этому новых людей. Это снимет часть нагрузки.

– Тех, кто по деньгам или по математике?

На его лице возникает его изгиб.

– Пока не могу сказать. – Он собирается сказать что-то еще, но закрывает рот. – Как все прошло с Ларк? – наконец спрашивает он.

В последнее время он часто избегает рассказывать о своем рабочем проекте, который так стремится завершить. В любых других обстоятельствах я бы волновалась, но, думаю, Рид просто хочет защитить меня. Не обнадеживать в его планах на будущее. В том, может ли он остаться.

Так что я подыгрываю, надеясь на лучшее. Рассказываю ему о планере и новой задаче Ларк прийти завтра на репетицию моей презентации. Он с таким сожалением взглянул на меня, когда я сказала, что Лашель приглашает и его, поэтому пообещала выступить как-нибудь перед ним отдельно. Мы заказываем еду и устраиваемся снаружи. Рид все еще как-то умудряется есть с аккуратно расстеленной на коленях салфеткой, как будто ветерок, постоянно уносящий мою салфетку, даже подуть на него не пытается. Рид показывает мне присланную его родными фотографию: брат Оуэн со своей младшей дочерью Рэй на мероприятии, и я уже в который раз прошу напомнить мне имена всех его племянников и племянниц.

Закончив, он выбрасывает мусор, садится со мной, обнимает меня за плечо, пробираясь пальцами через собранные в высокий хвост волосы, и кладет ладонь мне на шею. Недовольно мычит, сжимая мои мышцы, – может, это и неправильно в общественном месте, но это мычание кажется мне очень эротичным.

– Мэг, – произносит он строго. Но эротично. – Тебе нужен массаж.


Он стал часто говорить это, видя, как я, скрючившись, делаю наброски. Я сжимаю губы и глажу пальцем мягкую потемневшую кожу под его глазом.

– А тебе нужно побольше спать, – парирую я. Мне нравятся такие свойственные парам моменты, когда двое выражают заботу друг о друге, полагаются друг на друга.

Он чуть спускает руку и нажимает на самые зажатые мышцы. Хотелось бы сказать, какой эротичный звук я издала на это, но мой стон не то боли, не то удовольствия похож скорее на чьи-то потуги переставить шину.

Он смеется.

– Если освободишься пораньше, я дам сделать мне массаж. А потом тебе сделаю, – предлагаю я.

Он смотрит на меня, слегка ухмыляясь.

– Заманчиво, – произносит он, затем смотрит на рой людей вокруг. – Но мне уже пора возвращаться.

Я грустно, но понимающе вздыхаю. Сегодня я вернусь в Бруклин и займусь подготовкой к презентации. А с Ридом увижусь завтра или, возможно, в выходные, после презентации. Не важно, как все пройдет, я хочу отпраздновать вместе с ним. Все же именно его игры помогли мне в этом проекте.

Он наклоняется и целует меня.

– Скоро, – говорит он, хотя сейчас кажется, что это «скоро» еще далеко.

– Хорошо, – говорю я, вставая и поправляя платье. Кладу руки на талию и смотрю на него. – Но сначала куплю себе рожок мороженого.

Поездка сюда, бесспорно, стоила того, чтобы увидеть лицо Рида, когда я заказала нечто с названием «Соленый пупсик» – карамельно-ванильное мороженое, политое шоколадом. Есть его невозможно, особенно в жару. Пока мы идем к его офису, я то и дело протягиваю рожок Риду, хотя знаю, что он откажется.

– Многое упускаешь, – дразнюсь я, но он улыбчиво отказывается, и я снова смачно лижу мороженое.

Мы уже почти пришли, и я практически уверена, что запачкала уголок рта шоколадом, но какой смысл его сейчас стирать? Доем рожок до конца, к тому же пусть Рид и не любит сладкое, ему, видимо, нравится наблюдать, как я его ем, а мне хочется как можно выше поднять ему настроение до работы.

– Ты же поел острых такос. Поверить не могу, что ты откажешься… – Я замолкаю, уловив, как Рид выпрямился, чуть отдалившись от меня. Перевожу на него взгляд: он смотрит прямо, с лица испарилась вся нежность. Вот он, Рид из «Антологии драмы». Как и месяцы назад.

Я смотрю по направлению его взгляда.

На добрые пять секунд – пять секунд, в которые меня будто закопали заживо, – все трое из нас встретились и замерли в этом треугольнике взглядов.

Эйвери Костер выглядит точно так же, как в моей памяти: красивая, собранная, но без холодности и отстраненности. Одета просто, но очень дорого: легкий кремовый свитер, укороченные сизые джинсы, бледно-розовые сабо, которые, несмотря на то, где она прямо сейчас стоит, выглядят так, будто ни разу не коснулись улиц Нью-Йорка. Либо она сюда телепортировалась, либо заключила сделку с дьяволом, продав ему свою смертную душу.

Рид немного кашляет, и все мы делаем шаг вперед, будто разом согласились, что на встрече взглядами не остановимся.

– Мэг, ты помнишь Эйвери, – произносит Рид.

Я молчу. И не киваю, даже не улыбаюсь. Я в полном шоке, будто оказалась в другом измерении. В этом измерении подол платья пачкается от грязных тротуаров, ты не можешь вспомнить, когда мыла голову, а еще тут есть набитый калориями десерт «Соленый пупсик», который стекает по твоей левой руке именно в тот момент, когда ты – в городе с почти двухмиллионным населением! – внезапно сталкиваешься с бывшей невестой своего любовника.

И имя этому измерению – дерьмо.

– Привет, – мямлю я, радуясь хотя бы возвращению дара речи. – Конечно, я помню. Привет.

Увы, дар не самый могущественный.

– Мэг, – вежливо произносит Эйвери, то и дело поглядывая на мой рожок. – Очень приятно снова встретиться.

Ее слова звучат вовсе не сухо или фальшиво. Они звучат… мило. Как будто она совсем не против случайной встречи с Ридом. И случайной встречи с ним, гуляющим со мной, женщиной, которая сделала дизайн на ее свадьбу, их свадьбу. Как будто ничего этого не было. Если первые секунды она была удивлена или ей было неловко, то сейчас это абсолютно испарилось.

– Ой! Ой, и мне тоже. Тоже очень приятно увидеться.

– Как ваш бизнес?

– Отлично. Спасибо.

Она искренне одобрительно кивает и улыбается.

– Это прекрасно. Многие мои знакомые расстроились, что вы оставили оформление свадебной полиграфии до их памятных событий. Пожалуйста, напишите мне, если вернетесь к этому.

Я удивленно моргаю, чувствуя, как щекочет кожу очередная струйка мороженого между пальцев. Шок от встречи прошел, и мне гораздо легче. А еще я вспомнила кое-что. Ситуация неловкая, но не смертельная. Эйвери мне нравится. Она нравилась мне как клиент. Сейчас у меня нет причин ни чувствовать к ней симпатию, ни кидаться на нее с враждебностью, которую стараюсь подавить в себе, если вдруг ситуация станет напряженной.

– Обязательно напишу. – Но глубоко внутри знаю, что не напишу. Я больше не занимаюсь свадьбами. Я знаю, насколько хороши наброски, которые собираюсь представить. Спинным мозгом чувствую, что я на пороге чего-то нового.

Эйвери поворачивает голову к Риду.

– Я думала, почему ты не в офисе, – говорит она дружелюбно. – Заехала повидаться с отцом.

Возникает долгое молчание, и я наконец поднимаю взгляд на Рида. Не знаю, что я ожидала увидеть – версию того отсутствующего выражения на лице, которое выдает его неловкость с головой. Или же он выглядит как она: дружелюбно и расслабленно – как выглядит половина разошедшихся мирно и по взаимному согласию пар, как сказал Рид. Я не ожидала, что он будет таким… таким разбитым.

В животе у меня все сжимается. Глаза мечутся по тротуару, в отчаянии ища мусорный бак, чтобы избавиться от этого «Соленого пупсика». Возможно, это было мое последнее мороженое в жизни.