Любовь не по сценарию

Ступила на широкий выступ одной ногой. Потом второй. Федя крепко держал меня за руку, но сам оставался на чердаке. Ветер тут же принялся трепать мои волосы. Дух захватило, и сердце стало биться в два раза чаще. Я смотрела на город и первые звезды, которые плескались в красном закатном небе.

— Ну все, Агния, давай обратно, — раздался сбоку глухой голос Феди. Парень потянул меня к себе.

— Обратно? Шутишь? Тут так круто! — выкрикнула я, глядя вниз на заснеженный белый двор.

Я никогда не думала о последствиях своих опрометчивых поступков. И таким образом однажды разбила свою хрустальную вазу-мечту… Сейчас же мне казалось, что весь мир у моих ног — на этом широком обледенелом выступе, на который я смело ступила на шпильках.

Внезапно Федя так резко дернул меня обратно на чердак, что я даже не успела охнуть. Тут же очутилась в его объятиях.

— Сбрендил? — рассердилась я. — Это же так классно!

— Классно? Я чуть не поседел, когда тебя там увидел! Даже не думал, что со стороны все это так страшно. Сам-то я сколько раз через балкон пробирался на крышу…

Несколько секунд мы простояли молча, обнявшись.

— Ты за меня испугался? — спросила я шепотом.

— Ну да.

— За меня никто никогда не боялся, — продолжила я тихо.

— Разве? — удивился Федя.

Вместо ответа я высвободилась из его объятий и прошла в глубь чердака. Уселась на кованую скамейку рядом с медным печальным ангелком.

— Ты знаешь, как я получила свою травму?

Федя лишь пожал печами. Он продолжал стоять у окна, и за его спиной линял розовый закат.

— В одно лето мне просто надоело, что мама на меня давит и слишком драматизирует по поводу предстоящих летних сборов. Она меня страшно раздражала, и мне захотелось пропустить всего лишь одни соревнования…

— И что ты сделала?

— Села на велосипед и помчалась вниз. С горки, прямиком к небольшому леску, в дерево. Я знала, что врежусь в ствол. Только не думала, что в этот момент на дорогу может выскочить машина… И последствия будут намного серьезнее, чем я предполагала. Я хотела прогулять одни-единственные сборы, а в итоге поставила крест на всей карьере.

— Было больно? — спросил Федя.

— Ты про аварию или мою несбывшуюся мечту?

Федя неопределенно кивнул.

— Сначала больно, а потом привыкаешь. Потому что ко всему можно привыкнуть. Я сама переломала себя. А заодно и свою жизнь. Только, знаешь… Мама все то время, что провела в моей палате, рыдала из-за того, что я никогда больше ничего не добьюсь в спорте. Я даже не помню, спросила ли она хоть раз, что я чувствую.

Федя задумчиво пялился перед собой. Я встала со скамейки и снова подошла к чердачному окну, за которым по-прежнему красным светом хлестал закат.

— Как я буду без тебя? — глядя вниз, задала я свой вопрос куда-то в пустоту.

Федя молча обнял меня сзади и поцеловал в шею.

— Пожалуйста, Агния, спустимся ко мне?..





Роня




Я сидела под дверью деканата в ожидании, когда меня пригласят. Нужно было передать секретарю заявления студентов на поступление в профком. Дверь была приоткрыта, и я услышала голос нашей кураторши Татьяны Борисовны:

— Ирочка, и не забудь бумаги подготовить на отчисление Леманн.

Не выспавшись, я весь день клевала носом. Но после этой фразы тут же прогнала дрему и прислушалась к разговору. Действительно, мне не послышалось. Агнию собирались отчислить с нашего факультета.

Когда Татьяна Борисовна вышла из деканата, я тут же вскочила на ноги и перегородила ей путь.

— Татьяна Борисовна, здравствуйте! — затараторила я. — Вы сказали, что Агнию Леманн готовят к отчислению?

— Ну да, — растерянно отозвалась кураторша.

— Но как? За что? Она же закрыла эту сессию, разве нет? — почему-то всполошилась я. — Мы ведь с ней столько занимались… Два раза в неделю.


Татьяна Борисовна как-то странно посмотрела на меня. Хотела что-то ответить, но дверь деканата снова распахнулась, и в коридор выглянула секретарша:

— Татьяна Борисовна, хорошо, что вы здесь. Вас к телефону!

Закончить разговор нам не удалось. Я растерянно привалилась спиной к стене. В чем же дело? Из-за чего Агнию хотят отчислить? Я запаниковала.

Мы давно с ней не общались. Еще с той злополучной Фединой вечеринки. Я больше не видела ее в универе, а после истории с Денисом даже не думала первой звонить. Но сейчас отчего-то захотелось срочно связаться с Агнией и предупредить об отчислении. Может, она еще успеет что-нибудь сделать? А я ей помогу! Соберу все конспекты за прошлый курс, поручусь, возьму над ней шефство. Ведь я на хорошем счету на нашей кафедре.

Дома я перебрала все контрольные и лекции за первый курс и сложила тетради в стопку. Передам Агнии. Но Леманн не взяла трубку ни в первый, ни во второй раз. Я, конечно, и сама в последнее время ее игнорировала, но сейчас у меня появилось какое-то дурное предчувствие. Стало неспокойно. Как жаль, что Агнии нет в социальных сетях. Я попыталась найти ту самую закрытую страницу в Инстаграме, но все было тщетно.

— Ты чего снова раскисла? — спросила бабушка за обедом.

— Бабуль, Агнию, похоже, все-таки отчисляют, — растерянно сказала я. — Неужели из-за последнего экзамена? Мне казалось, она его хорошо сдала. Представляю, какую взбучку устроит Агнии отчим. Ведь он пристроил ее на наш факультет.

— Жалко, конечно, — вздохнула бабушка. — Но может, оно и лучше? Профессией нужно гореть. Тогда и жить будет намного счастливее. А ты сама говорила, что Агния ходит на занятия из-под палки. Найдет еще Агуша себе призвание.

— Наверное, ты права, — задумчиво отозвалась я, вспомнив рисунки в комнате Леманн. Скорее всего, она его уже нашла… — А еще Агния пропала куда-то. Трубку не берет. И меня не покидает странное нехорошее предчувствие…

— Вообще-то она к тебе заходила, — сообщила бабушка.

— Когда? Бабуля, ты почему мне об этом не сказала?

Бабушка нахмурилась:

— После такой некрасивой истории… — начала она. — Не думаю, что тебе с ней стоит общаться. Вы совсем разные, Ронечка.

Конечно, бабуля не одобрила нашу с Агнией выходку, но и меня сильно осуждать не стала. Хотя я чувствовала, что бабушку мой поступок разочаровал. Но ба сказала, что я сама достаточно себя наказала. И это верно. Не проходило ни дня, чтобы я не грузилась по этому поводу.

Оставшийся день я провела за тем занятием, что периодически набирала номер Агнии. Я даже к Феде поднялась, чтобы узнать, не в курсе ли он, где Леманн, но соседа не было дома. А когда за окном совсем стемнело, ко мне пришли в гости Юлька и Веник.

После нашей едва наметившейся ссоры Юля пересмотрела свои взгляды на жизнь и все-таки рассказала родителям, что Веня никакой не химик, а музыкант. Адамова ждала страшного скандала, но родители, привыкшие к ее взбалмошным поступкам, только посмеялись над дочерью, припомнив ей химический симпозиум. Хорошо, когда все заканчивается вот так — легко, без взаимных обид и упреков. Наш же с Агнией «розыгрыш» потерпел крах и оброс неприятными последствиями. Чтобы я еще раз ввязалась во вранье… Лучше быть собой и добиваться желаемого своими силами.

После второго и теперь уже настоящего знакомства с родителями Юля с Веником завалились ко мне довольными и счастливыми. Бабушка ушла к подруге с первого этажа раскладывать пасьянсы, поэтому квартира вечером была в нашем распоряжении. Веня снял неоновую салатовую куртку, под которой оказалась красная гавайская рубашка.

— Ты в этом на второе официальное знакомство к Юлькиным родителям ходил? — засмеялась я.

— Ага! — хмыкнула Адамова. — Послушалась, блин, твоего совета и дала парню волю…

— Это моя любимая рубашка, — возразил Веня. — Счастливая. Я в ней вступительные экзамены в шарагу сдавал.

— Вот счастье-то! — вздохнула Юля. — Тебя потом из твоей шараги и выперли. Ронька, что у тебя на ужин? Я так переволновалась, что дома кусок в горло не лез! А сейчас есть хочется, сил никаких нет.

— Сейчас посмотрю, чем можно вас угостить, — улыбнулась я.

Друзья знали любовь моей бабушки к кулинарии. У нас всегда было чем угоститься. За ужином я слушала веселый рассказ в лицах от Юли и Вени о том, как прошло знакомство во второй раз.

— Теперь мне и правда намного легче, — призналась Юля, когда мы перебрались в мою комнату. — Зачем вообще нужно было врать? Папа, конечно, посетовал, что музыкант — профессия несерьезная. Но Веню принял, как родного.

Веня тем временем включил телевизор и принялся смотреть шоу «Выжить любой ценой» с Беаром Гриллсом. Я в ответ на Юлькины слова лишь слабо улыбнулась. Адамова тут же заметила смену моего настроения.

— Ты все страдаешь по Морозу?

— Ну как мне не страдать, Юль? — с горечью откликнулась я. — Он — идеальный. Парень всей моей жизни. А я так сглупила.

— По крайней мере, ты сделала выводы на будущее. — Юля замялась, а потом вздохнула: — Все мы сделали выводы, что ложь ни к чему хорошему не приводит.

Мы с Юлькой некоторое время молчали, уставившись в экран телевизора. И если Адамова хоть что-то там понимала, то я просто таращилась перед собой с отсутствующим видом. Меня снова одолели грустные мысли. Наконец Юлька не выдержала и громко воскликнула:

— Так! Ну все! Мне это надоело!

— Всего лишь второй выпуск подряд смотрим, — пожал плечами Веня, не оборачиваясь к нам.

— Нет же, мне надоело, что Роня так сильно раскисла! Нет, ты скажи, долго это еще будет продолжаться?

— Но я не знаю, как мне перестать об этом думать! — отозвалась я. — Ведь я же его… люблю.

— Роня, тогда тебе пора уже стать более решительной.

— А как? — растерялась я.

— Сейчас.

Юлька поднялась с дивана и вышла из комнаты. Вернулась спустя несколько минут с коварной улыбкой.