Лягушачий король
Часть 67 из 80 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Анна все говорила, доказывала ему что-то. Илюшин мог бы сказать, что ее дешевая уловка с духами и стала причиной смерти Шеломова. Но решил, что это ненужная жестокость.
Он был прав, тысячу раз прав. Его умозаключение, к которому он пришел логически – что в день смерти от штукатура резко пахло женскими духами, – подтвердилось. У Илюшина была версия, что Шеломов собирался подарить духи жене или любовнице и слишком сильно обрызгал себя в магазине. Все оказалось проще.
– Спасибо, Анна, вы мне очень помогли.
С этими словами он поднялся.
– Эй, ты чего это! Куда собрался-то? Ты за этим приходил?
– Да, – сказал Макар и вышел из прокуренной комнаты, сопровождаемый сперва недоуменными, а затем гневными вопросами. Женщина побежала за ним, еще не веря, что он уходит – он ведь ни о чем толком ее и не спросил! Выскочив босиком на лестничную клетку, она долго осыпала ругательствами Илюшина, быстро спускавшегося по лестнице.
Выйдя на улицу, он сразу позвонил Истрику.
– У меня девять ваших неотвеченных вызовов, Макар Андреевич, – задушевно сказал следователь, взяв трубку. – Вы на часы смотрели?
– Алексей Борисович, вы узнали, кто вел дело Капишниковой? – спросил Макар.
Истрик помолчал.
– Некто Бузина вел дело, – сказал он наконец. – Федор Васильевич. Ему сейчас за шестьдесят. На ваше счастье, нашелся в Реутове. Номер его я вам сброшу, договариваться о встрече будете сами. Теперь ваша очередь. Рассказывайте. Вы что-то узнали, так?
– Да. От Ельчуковой и Капишниковой, первых двух жертв, описанных в книге, пахло одними и теми же духами. Довольно редкий парфюм, популярный в пятидесятых. Ельчукова пользовалась ими по привычке, в силу возраста. Капишникова – потому что увлекалась этой эпохой и копировала ее.
– А строитель? – недоуменно спросил Истрик. – В смысле, штукатур?
– Любовница обрызгала Шеломова своими духами перед тем, как он ушел от нее.
– Это на кой же ляд?
– Чтобы жена учуяла и выгнала.
Следователь хмыкнул.
– Этими же самыми духами? Ничего себе редкие…
– Нет, – признал Макар. – Совершенно другими. Ничего общего, кроме того, что эти тоже были женские.
– Но почему тогда…
– Я вам потом объясню, Алексей Борисович, – пообещал Илюшин. – Сейчас мне нужно поговорить с Бузиной, и срочно. Хроникер ошибся уже на Шеломове. С книгой у него тоже ничего не получилось, а он возлагал на нее огромные надежды. Я подозреваю, он близок к тому, чтобы сорваться. Тогда он убьет первого попавшегося человека, от которого учует сильный аромат.
Водитель такси, который вез пассажира в Реутов, всю дорогу поглядывал на него. Молодой парень то и дело подносил к носу стеклянный флакончик. Наркоман, что ли? Глаза вроде нормальные.
Он хотел даже сказать, что нечего вонять всякой дрянью у него в салоне, потом неделю не выветрится. Но пахло уж больно хорошо. Сначала сладко, а потом какой-то горечью, не поймешь – то ли трава, то ли лекарство. А все равно приятно. Он даже пожалел, когда поездка закончилась.
Макар, выйдя из машины, спрятал флакон в рюкзак. Стеклянные голубки на крышке блеснули в солнечном свете.
Бывший следователь Федор Бузина на пенсии поселился в собственном коттедже. При взгляде на дом Илюшин преисполнился дурных предчувствий. Уродливое кирпичное сооружение с крошечными окнами-бойницами. На первом этаже окна забраны решетками.
В ответ на его звонок за забором в хриплом страшном лае зашлась сторожевая собака.
– Тихо! Молчать!
Но лай не замолкал, пока калитка не распахнулась.
Перед Макаром оказался невысокий подтянутый пенсионер с живыми глазами за толстыми стеклами очков.
– Федор Васильевич? Здравствуйте. Я вам звонил по поводу…
– Да-да, меня уже Истрик предупредил, – перебил Бузина. «Вот ведь лжец Алексей Борисович!» – мелькнуло у Илюшина. – Проходите. Пса не бойтесь, добродушнейшая зверюга.
Зверюга оказалась старым алабаем, огромным и косматым, как йети. Увидев гостя, пес замолчал и ушел под навес. Откуда-то выбрался крошечный черный котенок и принялся ползать по собачьей лапе, как клещ.
– Вон, подкинули нам на днях мальца. – Хозяин кивнул на котенка. – Подселили его к Боярину пока, а там поглядим на его поведение.
– Не съест его ваш Боярин? – спросил Макар.
– Вот и проверим. Да что там есть-то… Мяса меньше, чем в воробье.
Тем временем котенок забрался на голову алабаю и неустрашимо двинулся по хребту в глубь континента. Понаблюдав за ним несколько секунд, Илюшин решил, что сочувствовать нужно не котенку, а собаке, и догнал хозяина.
– Я все ждал, не приедет ли кто, – говорил Бузина. Он слегка прихрамывал, но шел уверенно и быстро. – Чуйка меня редко подводит, это я без хвастовства говорю, учтите. Я знал, что дело это вновь откроют рано или поздно…
– Почему? – спросил Илюшин. Еще ему хотелось узнать, куда они идут, потому что Бузина удалялся от дома, а впереди не было ничего, кроме сарая и двух теплиц.
– Если бы я мог объяснить, это была бы не чуйка, а рациональная составляющая нашего ума, – назидательно ответил Бузина. – Мне за двадцать лет несколько раз попадались дела, с которыми что-то было не так. Девушка эта, Грибалева… Слишком жестоко для ограбления… простите, как я к вам могу?..
– Макар Андреевич.
– Слишком жестоко, Макар Андреевич.
Илюшин даже замедлил шаг. Бывший следователь слово в слово повторил то, что он сам сказал об убийстве Нины Ельчуковой.
– Я ограбления разные видел, – продолжал Бузина. – Обычно так бьют, если жертва начинает сопротивляться. Или насильники… Ну, про них другой разговор. Я с первого взгляда решил, что Грибалевой кто-то мстил. Поэтому девчонок в ее группе шерстил особенно люто… А! Еще к этой приглядывался… Ох, фамилии забываю, память с возрастом слабеет… Как ее, господи?
Бузина раздраженно пощелкал пальцами.
– В сериальчиках играет! Жена у меня их смотрит…
– Домбровская?
– Вот-вот! Элла Домбровская…
С точки зрения Илюшина, память у Бузины была великолепная. С убийства Грибалевой прошло без малого четверть века.
– Почему именно она? – спросил он.
Они остановились перед сараем, увитым плющом. Вокруг качались на ветру оранжевые фонарики физалиса.
– Домбровская с Грибалевой ухлестывали за одним парнем, все никак поделить его не могли. Девки, бывает, звереют от такого.
– Федор Васильевич, вы не помните, от Грибалевой не пахло духами?
Бузина усмехнулся.
– Там, знаете, такой аромат стоял… Я бы только порадовался, если бы духами, ей-богу. Ладно, давайте поглядим!
Илюшин недоумевал, куда они должны поглядеть. Бузина вытащил из кармана рабочих штанов ключи и отпер первую дверь, затем вторую. Щелкнул выключателем – вспыхнули три лампы дневного света на потолке.
Макар шагнул вперед с изумленным восклицанием.
То, что снаружи выглядело как сарай, оказалось помещением с двойными стенами. Внутри обнаружилась кирпичная постройка, к которой было подведено электричество. На полках в идеальном порядке хранились инструменты. Но главное – два высоких металлических сейфа, тусклые серые коробки, стоящие друг напротив друга.
– В дом пытались залезть, когда мы были в отъезде, а вот сюда – ни разу, – сказал Бузина. – Я и решил, что здесь спокойнее все хранить. А то мало ли: заберутся глупые люди, увидят сейф, подумают, что там что-то ценное, начнут его потрошить… А тут как бы двойная защита от дурака.
Он вытащил из другого кармана еще одну связку ключей и отпер левый сейф.
Внутри виднелись корешки темно-коричневых папок, похожих на сухие коржи медовика.
Макар преисполнился надежд, точно маленький мальчик накануне дня рождения. Неужели ему достанется кусок торта?
– Вы забрали дело Грибалевой?!
– Ну уж нет! Кто бы мне разрешил! Дело ушло в архив, как положено. Но кое-что я скопировал и оставил. Говорю же: как знал, что придут!
Бузина вытащил одну из папок.
– Пойдемте наружу! Там потеплее.
В сарае действительно было промозгло. Они вышли, и бывший следователь тщательно запер обе двери. Илюшин не мог понять, кто перед ним: тихий сумасшедший или просто крайне предусмотрительный человек.
Среди старых яблонь темнел грубо срубленный стол. Бузина сел, положил папку.
– А вы почему заинтересовались Грибалевой?
– Я думаю, это первое дело в череде серийных убийств, – сказал Макар. – Позже были схожие по почерку. К одному из них имеет отношение тот самый парень, за которого конкурировали Домбровская и Грибалева.
– Домбровская, значит… Как я и говорил! Алиби у нее не было. По характеру – психическая. Актрис нормальных не бывает, они все буйные, иначе какая из женщины актриса!
Не слушая бывшего следователя, Илюшин открыл папку.
Внутри лежало всего несколько листочков. Его обожгло разочарованием. На что он надеялся? Старый дурак устроил хранилище в сарае. Играл в глубоко законспирированного шпиона.
Первый листок – копия экспертного заключения. Второй и третий – протокол с места убийства. Затем шли показания свидетелей… «Уже лучше», – успел подумать Макар и вдруг под всеми копиями увидел фотографию. Она была плохого качества, – черт знает, на каком аппарате Бузина переснимал ее, – но в этом снимке заключалось все, что он искал.
Илюшин смотрел, не веря своим глазам. Затем очень осторожно взял фото, будто опасался, что оно рассыплется у него в руках.
Он был прав, тысячу раз прав. Его умозаключение, к которому он пришел логически – что в день смерти от штукатура резко пахло женскими духами, – подтвердилось. У Илюшина была версия, что Шеломов собирался подарить духи жене или любовнице и слишком сильно обрызгал себя в магазине. Все оказалось проще.
– Спасибо, Анна, вы мне очень помогли.
С этими словами он поднялся.
– Эй, ты чего это! Куда собрался-то? Ты за этим приходил?
– Да, – сказал Макар и вышел из прокуренной комнаты, сопровождаемый сперва недоуменными, а затем гневными вопросами. Женщина побежала за ним, еще не веря, что он уходит – он ведь ни о чем толком ее и не спросил! Выскочив босиком на лестничную клетку, она долго осыпала ругательствами Илюшина, быстро спускавшегося по лестнице.
Выйдя на улицу, он сразу позвонил Истрику.
– У меня девять ваших неотвеченных вызовов, Макар Андреевич, – задушевно сказал следователь, взяв трубку. – Вы на часы смотрели?
– Алексей Борисович, вы узнали, кто вел дело Капишниковой? – спросил Макар.
Истрик помолчал.
– Некто Бузина вел дело, – сказал он наконец. – Федор Васильевич. Ему сейчас за шестьдесят. На ваше счастье, нашелся в Реутове. Номер его я вам сброшу, договариваться о встрече будете сами. Теперь ваша очередь. Рассказывайте. Вы что-то узнали, так?
– Да. От Ельчуковой и Капишниковой, первых двух жертв, описанных в книге, пахло одними и теми же духами. Довольно редкий парфюм, популярный в пятидесятых. Ельчукова пользовалась ими по привычке, в силу возраста. Капишникова – потому что увлекалась этой эпохой и копировала ее.
– А строитель? – недоуменно спросил Истрик. – В смысле, штукатур?
– Любовница обрызгала Шеломова своими духами перед тем, как он ушел от нее.
– Это на кой же ляд?
– Чтобы жена учуяла и выгнала.
Следователь хмыкнул.
– Этими же самыми духами? Ничего себе редкие…
– Нет, – признал Макар. – Совершенно другими. Ничего общего, кроме того, что эти тоже были женские.
– Но почему тогда…
– Я вам потом объясню, Алексей Борисович, – пообещал Илюшин. – Сейчас мне нужно поговорить с Бузиной, и срочно. Хроникер ошибся уже на Шеломове. С книгой у него тоже ничего не получилось, а он возлагал на нее огромные надежды. Я подозреваю, он близок к тому, чтобы сорваться. Тогда он убьет первого попавшегося человека, от которого учует сильный аромат.
Водитель такси, который вез пассажира в Реутов, всю дорогу поглядывал на него. Молодой парень то и дело подносил к носу стеклянный флакончик. Наркоман, что ли? Глаза вроде нормальные.
Он хотел даже сказать, что нечего вонять всякой дрянью у него в салоне, потом неделю не выветрится. Но пахло уж больно хорошо. Сначала сладко, а потом какой-то горечью, не поймешь – то ли трава, то ли лекарство. А все равно приятно. Он даже пожалел, когда поездка закончилась.
Макар, выйдя из машины, спрятал флакон в рюкзак. Стеклянные голубки на крышке блеснули в солнечном свете.
Бывший следователь Федор Бузина на пенсии поселился в собственном коттедже. При взгляде на дом Илюшин преисполнился дурных предчувствий. Уродливое кирпичное сооружение с крошечными окнами-бойницами. На первом этаже окна забраны решетками.
В ответ на его звонок за забором в хриплом страшном лае зашлась сторожевая собака.
– Тихо! Молчать!
Но лай не замолкал, пока калитка не распахнулась.
Перед Макаром оказался невысокий подтянутый пенсионер с живыми глазами за толстыми стеклами очков.
– Федор Васильевич? Здравствуйте. Я вам звонил по поводу…
– Да-да, меня уже Истрик предупредил, – перебил Бузина. «Вот ведь лжец Алексей Борисович!» – мелькнуло у Илюшина. – Проходите. Пса не бойтесь, добродушнейшая зверюга.
Зверюга оказалась старым алабаем, огромным и косматым, как йети. Увидев гостя, пес замолчал и ушел под навес. Откуда-то выбрался крошечный черный котенок и принялся ползать по собачьей лапе, как клещ.
– Вон, подкинули нам на днях мальца. – Хозяин кивнул на котенка. – Подселили его к Боярину пока, а там поглядим на его поведение.
– Не съест его ваш Боярин? – спросил Макар.
– Вот и проверим. Да что там есть-то… Мяса меньше, чем в воробье.
Тем временем котенок забрался на голову алабаю и неустрашимо двинулся по хребту в глубь континента. Понаблюдав за ним несколько секунд, Илюшин решил, что сочувствовать нужно не котенку, а собаке, и догнал хозяина.
– Я все ждал, не приедет ли кто, – говорил Бузина. Он слегка прихрамывал, но шел уверенно и быстро. – Чуйка меня редко подводит, это я без хвастовства говорю, учтите. Я знал, что дело это вновь откроют рано или поздно…
– Почему? – спросил Илюшин. Еще ему хотелось узнать, куда они идут, потому что Бузина удалялся от дома, а впереди не было ничего, кроме сарая и двух теплиц.
– Если бы я мог объяснить, это была бы не чуйка, а рациональная составляющая нашего ума, – назидательно ответил Бузина. – Мне за двадцать лет несколько раз попадались дела, с которыми что-то было не так. Девушка эта, Грибалева… Слишком жестоко для ограбления… простите, как я к вам могу?..
– Макар Андреевич.
– Слишком жестоко, Макар Андреевич.
Илюшин даже замедлил шаг. Бывший следователь слово в слово повторил то, что он сам сказал об убийстве Нины Ельчуковой.
– Я ограбления разные видел, – продолжал Бузина. – Обычно так бьют, если жертва начинает сопротивляться. Или насильники… Ну, про них другой разговор. Я с первого взгляда решил, что Грибалевой кто-то мстил. Поэтому девчонок в ее группе шерстил особенно люто… А! Еще к этой приглядывался… Ох, фамилии забываю, память с возрастом слабеет… Как ее, господи?
Бузина раздраженно пощелкал пальцами.
– В сериальчиках играет! Жена у меня их смотрит…
– Домбровская?
– Вот-вот! Элла Домбровская…
С точки зрения Илюшина, память у Бузины была великолепная. С убийства Грибалевой прошло без малого четверть века.
– Почему именно она? – спросил он.
Они остановились перед сараем, увитым плющом. Вокруг качались на ветру оранжевые фонарики физалиса.
– Домбровская с Грибалевой ухлестывали за одним парнем, все никак поделить его не могли. Девки, бывает, звереют от такого.
– Федор Васильевич, вы не помните, от Грибалевой не пахло духами?
Бузина усмехнулся.
– Там, знаете, такой аромат стоял… Я бы только порадовался, если бы духами, ей-богу. Ладно, давайте поглядим!
Илюшин недоумевал, куда они должны поглядеть. Бузина вытащил из кармана рабочих штанов ключи и отпер первую дверь, затем вторую. Щелкнул выключателем – вспыхнули три лампы дневного света на потолке.
Макар шагнул вперед с изумленным восклицанием.
То, что снаружи выглядело как сарай, оказалось помещением с двойными стенами. Внутри обнаружилась кирпичная постройка, к которой было подведено электричество. На полках в идеальном порядке хранились инструменты. Но главное – два высоких металлических сейфа, тусклые серые коробки, стоящие друг напротив друга.
– В дом пытались залезть, когда мы были в отъезде, а вот сюда – ни разу, – сказал Бузина. – Я и решил, что здесь спокойнее все хранить. А то мало ли: заберутся глупые люди, увидят сейф, подумают, что там что-то ценное, начнут его потрошить… А тут как бы двойная защита от дурака.
Он вытащил из другого кармана еще одну связку ключей и отпер левый сейф.
Внутри виднелись корешки темно-коричневых папок, похожих на сухие коржи медовика.
Макар преисполнился надежд, точно маленький мальчик накануне дня рождения. Неужели ему достанется кусок торта?
– Вы забрали дело Грибалевой?!
– Ну уж нет! Кто бы мне разрешил! Дело ушло в архив, как положено. Но кое-что я скопировал и оставил. Говорю же: как знал, что придут!
Бузина вытащил одну из папок.
– Пойдемте наружу! Там потеплее.
В сарае действительно было промозгло. Они вышли, и бывший следователь тщательно запер обе двери. Илюшин не мог понять, кто перед ним: тихий сумасшедший или просто крайне предусмотрительный человек.
Среди старых яблонь темнел грубо срубленный стол. Бузина сел, положил папку.
– А вы почему заинтересовались Грибалевой?
– Я думаю, это первое дело в череде серийных убийств, – сказал Макар. – Позже были схожие по почерку. К одному из них имеет отношение тот самый парень, за которого конкурировали Домбровская и Грибалева.
– Домбровская, значит… Как я и говорил! Алиби у нее не было. По характеру – психическая. Актрис нормальных не бывает, они все буйные, иначе какая из женщины актриса!
Не слушая бывшего следователя, Илюшин открыл папку.
Внутри лежало всего несколько листочков. Его обожгло разочарованием. На что он надеялся? Старый дурак устроил хранилище в сарае. Играл в глубоко законспирированного шпиона.
Первый листок – копия экспертного заключения. Второй и третий – протокол с места убийства. Затем шли показания свидетелей… «Уже лучше», – успел подумать Макар и вдруг под всеми копиями увидел фотографию. Она была плохого качества, – черт знает, на каком аппарате Бузина переснимал ее, – но в этом снимке заключалось все, что он искал.
Илюшин смотрел, не веря своим глазам. Затем очень осторожно взял фото, будто опасался, что оно рассыплется у него в руках.