Лягушачий король

– Ой, я совсем не знаю, с кем он общался. Поймите, мы ведь не дружили! Так, разговоры на бегу…

– Из разговоров на бегу можно многое извлечь. Вот вы сказали – друзья, речка…

– Ну, это просто картинка такая, – рассмеялась Лена. – Как дети в школе рисуют!

– Замечательная картинка! – подхватила Лидия Рушановна. – Что еще на ней было бы нарисовано?

– Не знаю… Несколько лет прошло! К тому же у меня память плохая, честное слово. Меня даже на работе за это ругают.

Бабкин понял, что пора подключаться.

– Лена, а где происходил ваш разговор в пятницу? Я имею в виду, где вы были? В столовой, в курилке?

– Я не курю, – строго сказала она. – Нет, это было возле лифта, на первом… Я как раз собиралась подниматься вверх, а Гриша только сбежал по лестнице. У нас лестница рядом с лифтом… Да вы видели.

– У вас в руках что-то было?

– Папки с документами. Тяжелые! У нас архив на первом.

Бабкин подсел поближе.

– Значит, вы с папками, руки у вас заняты… А кто нажал кнопку лифта?

– Гриша и нажал, – обрадовалась Лена. – Он увидел меня и сказал что-то вроде: «Привет трудящимся!» Спросил, куда я потащу свой груз, и вызвал лифт. Предложил и документы донести, но я сказала, что справлюсь. Пока мы ждали лифт, перекинулись парой слов.

– Покажите, пожалуйста, как вы держали папки, – попросил Сергей.

Девушка взглянула на Тарбееву.

– Это позволит вам лучше вспомнить давнюю беседу, – пояснила та. – Физическая память тела очень помогает в таких случаях.

Лена скептически усмехнулась, но все-таки согнула руки в локтях, будто готовилась, что сверху на них водрузят поднос. «Гипнотизера бы мне хорошего, – подумал Бабкин. – Покачал бы у нашей белочки золотыми часиками перед носиком, погрузил в сон и вытащил бы из ее рыжей головушки все до единой подробности. А нам приходится самим, понимаешь, клещами…»

– Привет трудящимся! – негромко сказал он.

– Кто трудится, а кто сачкует, – насмешливо отозвалась Лена. – Это мы так поддевали друг друга иногда. Руки можно опустить?

– Рано, – сказал Бабкин. – А что Григорий ответил?

– Что не сачкует, а едет на заслуженный отдых. Каких-то три часа автобусом – и речка, банька, кореша…

– Банька, надо думать, в деревне? – подала голос Тарбеева.

– Наверное… – Она состроила озадаченную гримасу. – Точно, я сейчас вспомнила! Это была какая-то деревня! А способ-то ваш работает!

Развеселившись, Лена покрутила ладонями перед лицом.

– Это не способ работает, это вы исключительная умница, – одобрительно сказала Лидия Рушановна, и девушка зарделась.

«Не перехвалить, иначе отвлечется – и прощай, наша деревня черт знает где», – мысленно предостерег ее Сергей. Вслух спросил, о какой речке могла идти речь. О Волге, может быть?

– Ой, нет, не Волга, – твердо сказала она, но в следующую секунду спохватилась: – Не знаю, почему я так решила. Может быть, и Волга… Или Вятка? Кажется, все-таки Вятка… Я не уверена.

Он сверился с картой, пока Лидия Рушановна перехватила управление разговором. Господи, сколько их тут, этих деревень!

– Он на машине собирался ехать? – спрашивала меж тем его временная напарница, она же самоназначенное начальство.

– Автобусом, – без тени сомнения ответила Лена. – «Три часа трястись автобусом», – вот как он сказал, а я еще подколола его, мол, такой хороший шофер – и без своей тачки. А он как раз старую продал, новую купить не успел.

– Почему не на такси? – удивилась Тарбеева.

– Что вы! Дорого! А так-то сел – и по дороге, по дороге, через поле, глядишь в окно да музыку слушаешь…

– Гриша слушал музыку? – уцепилась Тарбеева.

Лена смутилась.

– Нет… Это я слушаю…

Бабкин отложил бесполезную карту.

Каких-то три часа автобусом – и речка, банька, кореша… Назвал ли Богун деревню?


Можно, конечно, воткнуть иглу циркуля в автобусную станцию на карте, подсчитать, какое расстояние проходит рейсовый автобус за три часа, и начертить круг. Заложить запас в десять-двадцать километров и в этом кругу перебирать все населенные пункты, возле которых есть хоть подобие речушки или озера.

Даже не сверяясь с картой, Бабкин подозревал, что на это уйдет две недели. А главное, способ не отличался точностью.

– Лена, вы помните, о чем подумали, когда Григорий сказал о деревне и корешах?

– Ну, об отпуске… Что мне еще до вечера пахать и пахать…

– А еще о чем?

– Что купальник надо купить, – шепотом созналась девушка. Бабкин сделал вид, что не слышит, погруженный в свои изыскания.

– Купальник, да… – Лидия Рушановна задумчиво покивала. – А после купальника о чем вы подумали?

– О Грузии…

– Почему о Грузии?

– Даже не знаю… Там хорошо, наверное. Тепло, фрукты… Про бабушку вспомнила, у бабушки на стене висела…

Она осеклась, уставившись перед собой.

«Вот оно», – мысленно сказал Сергей. Тарбеева догадалась, что происходит, и тоже молчала, даже не смотрела на девушку, просто знай себе помешивала остывший кофе, стараясь не звенеть ложечкой.

– Чеканка, – выдохнула Лена. – У бабушки в ее комнате висело настенное панно, девушка с кувшином. Я очень любила разглядывать ее, когда была маленькой. И в Грузии тоже – чеканка! Это как-то связано с Гришиной поездкой…

Глаза ее забегали, словно перед ней мелькали невидимые строчки. Лицо приобрело то отчаянное, напряженное выражение, какое бывает у посетителей продуктовых, пытающихся вспомнить последний пункт из списка, без которого остальные покупки не имеют смысла.

Сергей не стал наблюдать за этой борьбой. Он увеличил карту и медленно начал сдвигать ее вниз, следуя за течением Вятки, не пропуская ни одного населенного пункта и проговаривая про себя названия.

Савали. Малмыж. Пахотная, Калинино, Мари-Малмыж. Алпай. Старый Бурец, Новый Бурец. Усть-Чекан…

– Усть-Чекан, – вслух сказал он.

– Да! – выкрикнула Лена в полный голос и вскочила, словно на ее глазах любимая команда забила гол. К ним обернулись встревоженные официантки. – Да! Точно! Усть-Чекан! – Она упала на стул и перевела дух. – Фффух! Господи, у меня чуть мозги не вскипели! Усть-Чекан! Как я могла забыть! Туда Григорий и поехал!

Бабкин проложил расстояние до вокзала и убедился, что есть прямой автобус и маршрут до Усть-Чекана занимает два часа сорок пять минут.

«В трех часах езды».

– Спасибо вам, спасибо! – проникновенно говорила Лена. – Если бы не вы, я б с ума съехала, клянусь! Мучилась, никак не могла вспомнить.

Бабкин не стал напоминать, что именно они – причина ее страданий. Он рассыпался в благодарностях, предложил подвезти Лену до работы, но та отказалась: «Мне нужно это все переварить! Буду гулять и обдумывать. Я весь разговор вспомнила! Это как фокус, честное слово!»

У нее горели глаза, щеки разрумянились. Ему стало немного не по себе при виде такого душевного подъема.

Когда за ней закрылась дверь, он обернулся к Тарбеевой.

– Лидия Рушановна, если бы не вы… – проникновенно начал он и осекся. Его прекрасная напарница сидела в глубочайшей грусти, подперев ладонью смуглую полную щеку. – Что такое? Что случилось?

– Ах, дорогой мой, я заметила только сейчас, – со вздохом сказала она. – Пирожных нам так и не принесли.





Глава 14

Песни ангелов Московской области




Если бы Сергей Бабкин увидел своего напарника две суток спустя, он встревожился бы не на шутку.

За двое суток Илюшин спал не больше четырех часов. Его пошатывало от голода: есть он попросту не успевал. Следователь Истрик, к которому Макар ввалился вечером, подумал, что тот выглядит как мертвец, восставший из могилы.

Но в глазах Илюшина пылал огонь.

Он был убежден, что нашел первую жертву Хроникера.

Полина Юрьевна Грибалева. Приехала в Москву из Саранска в девяносто четвертом, не поступила ни в один из театральных вузов. Жила у бездетной тетки. Прибилась к веселой компании студентов «Щуки». Была влюблена в Егора Олейникова. Жестоко убита в воскресенье, семнадцатого сентября девяносто пятого года, в середине дня. Демьян ошибся в одном: из квартиры, где жила Грибалева, ничего не пропало. Следователь решил, что убийцу спугнули.

За двое суток Илюшин побеседовал со множеством людей. Когда он прикрывал глаза и проваливался в рваный сон, они вновь возникали перед ним. Люди двигались по сцене, произносили свои реплики, обращаясь к нему, – единственному зрителю, сидящему в зале.