Лишняя. С изъяном

Глава 11




Новый год подобрался незаметно.

Казалось, только вчера я осваивалась в теле принцессы, боролась с настоятельницей за подарки и строила планы на будущее с Хилли. И вот — прошло меньше года, я сижу в борделе и прикидываю, как бы нам с девочками еще увеличить доходы.

Смена года в этом мире отмечалась насколько возможно помпезно — на правом берегу. На левом копили пару месяцев, чтобы хоть в эти два дня поесть досыта. Как год встретишь, так и проведёшь — в эту примету верили в любом мире.

Сбывалась она только не у всех.

Я заранее выспросила у девочек, как здесь принято праздновать. Ссылалась на пребывание в пансионе — и не врала, что характерно. Там Новый год был такой же день, как и прочие, только кормили чуть обильнее. Не могу сказать, что вкуснее.

А во дворце я в эту ночь обычно вообще оставалась одна. Кормилица шла праздновать к семье, за мной оставалась приглядывать какая-то из сильно не довольных этим горничных. Даже огненное шоу, которое вроде как устраивали столичные маги, я не видела ни разу. Окна моей спальни выходили на другую сторону, даже если бы захотела — ничего не разглядела. Но я, как приличная девочка, шла спать вовремя, поэтому пропускала все самое интересное.

Собственно, первое, что все вспоминали, — это еда. Обильное застолье, прямо как у нас. Подарки если и дарили, то на правом берегу. Немногочисленные девочки с аристократическим прошлым вспоминали эту традицию с ностальгией.

Про елку и украшения к ней никто не слышал, хотя елки в принципе в этом мире водились. Наверное, сказалась разница в фольклоре. Учитывая наличие магов земли, цветущие зимой деревья никого не удивляли, а значит, и подражать было нечему.

Мне же очень хотелось хоть какого-то знакомого праздника. Так что застолье я предоставила организовывать кухарке, наказав не экономить, и договорилась с Дениз о не совсем традиционном заказе ее родичам в деревне.

Огромная пушистая зелёная красавица едва втиснулась в распахнутые настежь двустворчатые двери даже в свернутом и обвязанном виде.

Через пару дней привезли заказ от стеклодувов. Бригадир завода обрадовался дополнительной подработке и возможности утилизировать отходы с прибылью для себя, даже скидку сделал. Еще бы, ему только часы работы паре мастеров оплатить нужно было, материал уже был готовый — выбраковка. Битые осколки неудавшихся изделий чуть подшлифовали, чтобы не царапались острыми краями, припаяли дужку, в которую продевалась металлическая нить, — и елочная игрушка готова. Кроме того, я заказала пару десятков шаров на пробу, с теми же дужками для крепления. Получилось неплохо. Не хватало, конечно, росписи, но я не специалист в таких вопросах. Судя по горящим глазам бригадира, задумка ему понравилась. Чувствую, начнём мы новую моду.

Вот пусть он сам роспись и придумывает.

Елка встала напротив бара, по другую сторону сцены, как влитая, будто была там все это время. Саму сцену украсили стеклянным дождиком — мелкие прозрачные бусины нанизали на нитки и подвесили под потолком так, чтобы они чуть не доставали до голов танцовщиц, покачиваясь где-то в вышине.

Новый год выпал на выходные, поэтому мы дали всего один тематический концерт в пятницу. Девочки уже не стеснялись предлагаемых мною костюмов и без возражений нарядились развратными зайчиками и лисичками с меховыми юбочками по колено и накладными хвостами. Я была чёрной кошечкой — примета, опять же, здесь известная — и бегала все представление от преследовавших меня зверей.

Натуральный утренник в детском саду получился, только с оформлением для взрослых.

Мадам недавно заметила, что все больше мужчин бронируют столики заранее, но все меньше заказывают ночи с девочками. Она решила со мной посоветоваться, не стоит ли сбавить цену за ночь, чтобы вернуть бабочкам былую популярность. Вызвала в кабинет в канун Нового года, налила по традиции коньяку в пузатый снифтер и изложила проблему.

— Мы не делаем положенный бюджет? — уточнила я с замиранием сердца. Лалика пожала плечами.

— Да нет, наоборот, доходы растут. Процент с бара, столики — пока в общей сумме получается обычный наш оборот, меня волнует, что девочки стали меньше зарабатывать.

Я мысленно потёрла руки. Именно к этому я шла все это время.

— Намекните посетителям, что танцовщицам можно засовывать монеты в чулки. Или заведите специальную коробку для чаевых. А девочек можете вообще снять с постоянного расписания. Пусть только танцуют, а спят с теми, с кем сами захотят пойти. Или не спят, если не захотят. Им лучше теперь постоянную зарплату выделить. Посчитайте, что они в среднем зарабатывали в лучшие дни, и выдавайте постоянно.

Лалика недоуменно похлопала глазами. Мое революционное нововведение энтузиазма у неё не вызвало.

— А как же мы будем зарабатывать, если девочки не будут ни с кем спать? Мы же бордель, к нам идут именно за этим, — изумилась она. Я довольно улыбнулась. Все идёт по плану.

— А мы больше не будем борделем, — торжественно провозгласила я. — Мы будем, например, кабаре. Зал можно расширить, даже сделать два этажа — девочки больше не обязаны будут жить здесь же. Наверху можно открыть ресторан и второй бар, а здесь оставить выступления.

— Я смотрю, ты все уже продумала, — подозрительно прищурилась на меня Лалика. — Ты что, знала, что так получится?

— Не знала, но надеялась, — призналась я. — Помните, я же говорила, что к нам идут за возбуждением и шоу? Для этого необязательно доводить до секса. Не все, кстати, так уж хотят изменять жёнам, некоторые брезгуют девочками — мало ли, что подцепить можно, красней потом перед лекарем. А так — всем хорошо. И клиентам развлечение, и девочки могут работать, не раздвигая ног.

Мадам откинулась в кресле, изучая то ли содержимое бокала, то ли меня сквозь янтарную жидкость.

— А еще ты наверняка надеешься, что другие заведения последуют нашему примеру, — полувопросительно-полуутвердительно произнесла она. Я потупилась в притворном стеснении.

— Вообще-то да. Я не настолько дура, чтобы полагать, что все бордели вдруг позакрываются, но хотелось бы дать женщинам альтернативу. Пока что они могут заработать, либо гробя руки в щелочи при стирке, либо проводя всю жизнь на кухне, — к чему, опять же, талант нужен, а не у всех он есть — либо у нас и в подобных заведениях.

— А как же горничные, гувернантки, поломойки, в конце концов? Не говоря уже о швеях, — вступилась Лалика за широту местного рынка труда. Я только фыркнула.

— Швеи — возможно, но опять же, не у всех получится. Далеко не у всех. Поломойки мало отличаются от прачек, только еще и спину вдобавок гнут. А от горничных и гувернанток многие мужчины ждут тех же услуг, что и от наших девочек. Так что разницы особой не вижу. Разве что в количестве клиентов.

Лалика помолчала, взбалтывая коньяк и задумчиво глядя, как он маслянисто стекает по стенкам бокала.

— И что ты предлагаешь? Кроме твоего, как ты говоришь, кабаре. Ты же явно не просто так записывала всех тех женщин, что к нам просились на работу.

В наблюдательности мадам не откажешь. Да тупая бы на ее месте и не задержалась.

— Пока ничего, — я одним махом допила бокал. — Если все пойдет, как я хочу, все само встанет на свои места.


В ночь между двумя годами над Дорсеттом наконец-то закружился снег. Я сидела в оранжерее с бокалом шампанского, глядя в мельтешащее белыми хлопьями звездное небо, и молча радовалась, что заказала рабочим чуть покатую крышу. Надеюсь, снег не продавит стекло. Хотя, учитывая, насколько тёплые здесь зимы, вряд ли он сядет настолько, чтобы создать сколько-нибудь значимую тяжесть.

Боя курантов ждать не приходилось, как и обратного отсчета. Зато фейерверк вышел знатный. Маги огня устроили целое представление, выйдя в море на нескольких кораблях. В небе расцветали замысловатые калейдоскопические фигуры, диковинные цветы и целые картины. Каждый старался в меру резерва и фантазии.

Наконец, шоу завершилось особенно эффектным многоцветным переливом вроде северного сияния.

Я отсалютовала бокалом правому берегу.

Ждите, аристократы.

И бойтесь.

Рыжий полицейский зачастил на наши выступления. Я бы даже сказала, ни одного не пропускал. Столик не бронировал, — понятное дело, не по карману это простому вояке — но в зале появлялся, как на работе. Иногда подсаживался к кому-то, явно из знакомых, — те даже не воротили демонстративно нос, что странно. Не думаю, что у левобережной полиции столько влияния на аристократию, тут скорее покровитель мощный имеется. Родственник?

Иногда он просто подпирал стену в темном углу. Но взгляд его я все равно чувствовала буквально кожей. Он так сверлил глазами мою тонкую маску, что я даже опасалась, как бы она не загорелась. Конечно, вряд ли мага отправили бы патрулировать левый берег, но кто знает.

Чего мне стоило не сбиваться с шага, не узнает никто. Мужчина меня нервировал, и я даже не могла определить, чем именно. То ли настойчивостью, — хотя он ничего такого не делал, просто смотрел — то ли собственной привлекательностью.

Никогда не думала, что мне могут понравиться рыжие, но в нем было что-то такое… надломленное и в то же время мужественное, как у человека, пережившего травму или предательство. Наверное, я видела в нем родственную душу в первую очередь и только во вторую — симпатичное лицо с россыпью веснушек на носу и скулах.

Лицо, которое может меня арестовать по подозрению в убийстве в любой момент. Да, это однозначно добавило бы перчинки в наших гипотетических отношениях.

Поэтому дальше томных взглядов и интригующих улыбок я заходить не собиралась.

Да и не привыкла я к вниманию со стороны противоположного пола. Что делать-то я теоретически знала, да и практически тоже, а вот принять мысль, что он на меня запал, оказалось тяжеловато.

Сказывалась еще и рабочая специфика.

О том, что я не принимаю клиентов, его известили, как и всех посетителей Оранжереи. Другой вопрос, что в такой среде невинными не оставались. Так в каком качестве я его интересую?

Для перепихона — он бы давно уже подошёл и предложил. Стесняется?

Что-то серьезное заводить с девицей из борделя? Я вас умоляю.

Так зачем я ему?

На улице с прошлого вечера мела пурга. Шёл уже февраль, зима бесилась напоследок и морозы стояли нешуточные — ноль, а то и минус два даже днем. Дороги занесло снегом, в некоторых местах аж по щиколотку, реку сковал тонкий, хрупкий ледок. Клиентов сегодня в зале было немного, и представление я решила подсократить. Точнее, уменьшить своё в нем участие. Пусть девочки привыкают к самостоятельности. Поставила на первую позицию Маржолейн — у нее канкан получался просто сногсшибательный. Еще бы, с ее-то ножками. Сама подсела к бару, натянув пышные воланы юбок пониже, чтобы хоть колени прикрыть. Кейла подмигнула мне и налила коктейль — нашу новинку. Горьковатый амри, похожий на наш кампари напиток, только повыше градусом, прекрасно смешивался в равных пропорциях с апельсиновым соком.

Апельсины, мандарины и прочие цитрусовые везли с юга, из Спаннии. Как раз сейчас у них дозревал урожай, и цены стали почеловечнее, особенно если закупать крупной партией. Коктейль пользовался популярностью — аристократы уже привычно ждали от нас новинок и в визуальных, и в тактильных, и во вкусовых впечатлениях. Пока что мы вроде бы не разочаровывали.

Рыжий полицейский, по обыкновению, притаился в самом темном углу и сверлил мои колени взглядом.

Заиграла музыка, на сцену высыпали девочки в завлекательно-пышных юбках, блузах со спущенными с плеч рукавами, которые не спадали с груди только за счет тугих корсетов, и принялись зажигательно подскакивать в такт знаменитого — пока что только в моем мире — классического канкана. Ножки, затянутые в новомодные чёрные чулочки в сеточку (кстати о новинках), задорно сверкали юной розовой плотью, вызывая у завсегдатаев бурное слюноотделение.

Кстати, надо бы начать потихоньку закуски предлагать. Канапе, тапас — что-нибудь маленькое, но сытное. А то два-три часа сидеть и тянуть выпивку — желудок посадят. Забота о клиентах-прежде всего.

За мыслями о бизнесе я пропустила момент, когда рыжий наконец решился. Краем глаза уловила движение в зале… и поймала его горящий взгляд.

Он широкими шагами направлялся ко мне, а мое сердце стучало где-то в горле. Дура я, мало ли что он спросить хочет. Может, где туалет, например. А я себе уже напридумывала, что меня сейчас на свидание позовут.

Увы, не дойдя до меня каких-то пару метров, полицейский замер, обернулся, кого-то выискивая в толпе. Тут же к нему подскочил юный, с редкими усиками для видимости солидности, костлявый и долговязый полицейский в сияющей новизной униформе и принялся что-то нашептывать, бурно жестикулируя. Офицер сначала кивал, потом насупился, глянул на недоросля злобно, развернулся и устремился прочь из зала.

Сама не знаю, зачем меня понесло следом. Привыкла, что он всегда досиживает допоздна, взыграла женская гордость — как же это, он не просидел весь вечер, пялясь на мои ноги!

Шепнув Дениз, что я ненадолго, и кивнув Пэдди, который как-то незаметно стал моим личным телохранителем в те редкие разы, что я выбиралась на улицу, я забежала в подсобку, накинула на плечи первую попавшуюся шубку и выскочила через парадное вслед за полицейскими.

Рыжий шёл размашисто, широкими шагами, так что мне приходилось за ним чуть ли не бежать вприпрыжку. Пэдди лениво брёл позади меня. С его-то ростом и размером ему напрягаться не приходилось. Ушли мы недалеко. На два квартала углубились в район Оксо и свернули в какой-то грязный переулок. То есть полицейские свернули, а мы с Пэдди вынужденно притормозили — на углу стояла целая группа переговаривавшихся «бобби» в алой форме, и заметив, что мы собрались последовать за офицером, нас окрикнули:

— Дамочка, туда нельзя!

Пэдди выступил вперёд, многозначительно приподнимая бровь. Вот кому даже говорить особо не нужно: мимика выразительная, а многопудовые кулаки еще выразительнее. Полицейский, заступивший нам дорогу, сбледнул с лица, но не отступил. Молодец.

— Не положено, — пробубнил он, сурово насупившись.

За кордоном из живых полицейских в полумраке переулка разворачивались кадры криминальной хроники. Давешний юнец и еще один бобби, постарше, с солидными, густыми, седоватыми усищами веником, стояли, что-то разглядывая на припорошенной снегом брусчатке. Мой поклонник присел, изучая лежащую на земле женщину в темном пальто.

Я бы, наверное, развернулась и ушла. Ну что это я, в самом деле, за мужиком бегаю. Ушёл он по следственным делам, а даже если бы и домой, к жене, — не мое это дело.

Только вот позади присевшего на корточки рыжего виднелись длинные, разметавшиеся по грязным булыжникам светлые волосы, беззащитное горло под запрокинутым подбородком и темно-бурая полоса, перечеркивавшая нежную шею.

Ноги сами понесли меня вперёд.

— И которая это по счету? — хладнокровный женский голос был настолько не к месту в этом жутковатом переулке, что у закаленного бобби по спине пробежали мурашки. Стажёр несдержанно вскрикнул, капрал вздрогнул и выдал пугливому мальчишке леща для профилактики на чистых рефлексах.

— Эта дамочка утверждает, что она с вами. Пустить или гнать, вашсветлость?