Лиса под прикрытием
Часть 37 из 41 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Ты, правда, рад?
– Безмерно.
– И не жалеешь?
– О чем? – он отстранился и с удивлением посмотрел на меня.
– Ну…
– О чем я могу жалеть? О том, что рядом со мной любимая? О том, что она вскоре станет моей женой? Или о том, что подарит сына? Глупышка! Да я сам себе завидую!
Он снова обнял меня и поцеловал в макушку.
– Но меня интересует лишь один момент…
Я взволнованно выбралась из его объятий. Самуэль коварно улыбался.
– Какой же?
– Почему ты уверена, что родится мальчик? Вдруг чудесная рыженькая девочка?
Я невольно покраснела.
– Понимаешь, в моем роду женщина всегда знает, какого пола ребенка она носит.
Я быстро пересказала историю мамы и то, как пришел знакомиться наш сын. Самуэль слушал внимательно, то и дело целовал, сбивая с мысли. Когда я закончила, спросил:
– Есть еще что-то, что я должен знать?
– Есть. Мы должны решить, буду ли я становится лисой во время беременности?
– Это важно?
– Очень.
Я провела ладонью по его щеке. Щека немного кололась. Он поймал мою руку и поцеловал каждый пальчик.
– Если я буду оборачиваться, малыш возьмет мой дар, если нет, то никогда не увидит своего зверя. Будет чувствовать, ощущать пустоту, но никогда не сможет стать лисом.
– А ты, Мари, как хочешь ты?
– Я приму любое твое решение, любимый, – прошептала я.
Самуэль перевел взгляд и задумался. Я ждала, мысленно считая каждую секунду.
Хотела ли я, чтобы сын мог оборачиваться? И да, и нет. Без второго обличия ему будет легче жить в этом мире, безопаснее, проще. Но представляя, что лишу его права быть собой, отрежу от лисьего рода, никогда не расскажу о предках, их славных деяниях. Никогда не покажу, как оборачиваться, никогда не побегу с ним рядом, сопровождая на первую охоту… Хотелось плакать.
– Мари, ты…
Я вздрогнула и посмотрела на Самуэля, он тоже смотрел на меня, лаская взглядом.
– Я не могу лишить сына возможности быть самим собой, сделать неполноценным. Ты будешь оборачиваться. Только пообещай мне…
– Все что угодно, – всхлипнула я.
– Пообещай, что делать это будешь только в доме, вдали от чужих глаз. Мы не должны подвергать семью опасности.
– Обещаю.
Он улыбнулся и снова поцеловал. И на этот раз нам никто не помешал.
Самуэль хотел быть нежным, но в меня, будто кто-то вселился. Его прикосновения разбудили невыносимый жар, и мне хотелось как можно скорее его затушить.
Позволив себя раздеть и уложить на простыни, я коварно скинула Самуэля. Бесстыдно стянула с него брюки и уселась сверху. Он протяжно выдохнул, чувствуя мою влажную страсть.
– Мари…
– Самуэль…
Я наклонилась, едва-едва задевая губами его рот. Самуэль потянулся за мной, но я не позволила, принялась двигаться, заставляя любимого забыть обо всем на свете, отдавая ему свою любовь.
– Мари…
– Самуэль…
В тот момент я была безмерно счастлива, еще не зная, что приготовила нам судьба.
Глава семнадцатая
Через два дня должно было состояться первое заседание, на котором будет рассматриваться дело Мошано, еще через три Самуэль был готов вплотную заняться Клодом. Но вышло все совсем иначе.
Мы завтракали, болтали о том о сем, делились планами. Самуэль собирался на службу, а мы с Юлианой хотели посетить выставку известного художника. Карин мечтала зайти в кафе рядом с выставочным павильоном, дабы полакомиться пирожным.
Однако планам не суждено было исполниться.
Дверь с шумом распахнулась. В столовую вбежал бледный Гордон. Следом, важно ступая, появился кэр Нумвел, начальник Самуэля, в сопровождении нескольких городовых.
– В чем дело, кэр Нумвел?
Самуэль положил вилку и с удивлением посмотрел на начальника. Тот кивнул, здороваясь, а потом громким, четко поставленным голосом заявил:
– Кэра Мари Ревиль, вы обвиняетесь в обладании запретного дара меняющей личину. Приказываю следовать за мной.
Вначале я ничего не могла понять. Пялилась на пришедших, переводила взгляд с Самуэля на Юлиану, с нее на Карин и обратно. Слова Нумвела звучали в голове, но были пустыми, ничего незначащими.
– Повторяю, Мари Ревиль, вы обязаны пойти с нами, иначе городовые применят силу.
– Какого черта, Нумвел?! – воскликнул Самуэль, вскакивая со стула. – Что за представление?! Вы все с ума посходили?! Это моя невеста!
Нумвел поморщился.
– Прости, Черконе, это не обсуждается. И прошу тебя, не лезь, не усложняй ситуацию.
Ясное дело, Самуэль полез, особенно когда меня бесцеремонно стащили со стула и поволокли к двери. Попытался отбить, но городовые были наготове. Раздался выстрел, и мой любимый рухнул на пол.
– Убили!
Заголосила Юлиана, заплакала Карин, я только и могла, что смотреть. Внутри все заледенело, руки и ноги не слушались.
– Помолчите, кэра Черконе! – воскликнул Нумвел, пытаясь перекричать шум. – Это снотворное. Ваш брат очнется через четыре часа.
Впрочем, Юлиана его не слышала, рухнула на колени рядом с братом и заливала его рубаху слезами.
С непонятной отрешенностью я позволила надеть верхнюю одежду, сама влезла в сапоги. Меня вывели на улицу. Холодный ветер надул юбку пузырем, взметнул волосы, швырнул в лицо снег. Снежинки растаяли, по щекам потекла вода. Или не вода, не знаю.
Меня посадили в особый мобиль городовых. Одни уселся за руль, второй сел рядом, еще трое отправились в будку стеречь опасную преступницу, то есть, меня. В будке не было окон, только вентиляция на крыше. Куда меня везли, я не знала. Хотя куда? В тюрьму, наверное.
Со мной больше не говорили, только смотрели во все глаза. Видимо, ждали, когда превращусь в зверя. Превращаться я не собиралась, опустила глаза в пол, чтобы никого не видеть, скрючилась на лавке, пытаясь стать маленькой и незаметной.
Страха не было. Все случилось слишком внезапно и казалось игрой. Какой-то нелепой дурной постановкой.
Мобиль затормозил, мои конвоиры вылезли из будки.
– Пошевеливайся! – прикрикнул один из них.
Я поднялась с лавки и стала выбираться. Неловко встала на первую ступень и едва не упала. Никто даже не шелохнулся. Конвоиры с настороженным любопытством пялились на меня. В руках они держали оружие, и что-то подсказывало, заряжено оно было не снотворным.
Я выбралась из будки, огляделась. Мобиль остановился возле приземистого здания из почерневшего от времени камня. Крыша была завалена снегом, окна зарешечены. Возле двери стоял вооруженный мужчина.
Ну, здравствуй, тюрьма, вот мы и свиделись.
– Заходи, Ревиль, чувствуй себя как дома.
Оказалось, Нумвел тоже приехал, только в другом мобиле. Он подхватил меня под локоть и завел внутрь.
Двери душераздирающе скрипнули открываясь. Меня втолкнули в царство полумрака, затхлых запахов и несвободы.
В здании тюрьмы были низкие потолки, тусклые лампы, вокруг которых вились мухи, сквозняки и странные звуки, от которых по спине побежали мурашки.
Нумвел провел меня по длинному коридору и сдал с рук на руки коменданту – жилистому мужчине в годах, что-то тихо ему сказал, подписал документ и ушел. Комендант окинул меня ничего незначащим взглядом.
– Снимите верхнюю одежду, – велел он.
– Безмерно.
– И не жалеешь?
– О чем? – он отстранился и с удивлением посмотрел на меня.
– Ну…
– О чем я могу жалеть? О том, что рядом со мной любимая? О том, что она вскоре станет моей женой? Или о том, что подарит сына? Глупышка! Да я сам себе завидую!
Он снова обнял меня и поцеловал в макушку.
– Но меня интересует лишь один момент…
Я взволнованно выбралась из его объятий. Самуэль коварно улыбался.
– Какой же?
– Почему ты уверена, что родится мальчик? Вдруг чудесная рыженькая девочка?
Я невольно покраснела.
– Понимаешь, в моем роду женщина всегда знает, какого пола ребенка она носит.
Я быстро пересказала историю мамы и то, как пришел знакомиться наш сын. Самуэль слушал внимательно, то и дело целовал, сбивая с мысли. Когда я закончила, спросил:
– Есть еще что-то, что я должен знать?
– Есть. Мы должны решить, буду ли я становится лисой во время беременности?
– Это важно?
– Очень.
Я провела ладонью по его щеке. Щека немного кололась. Он поймал мою руку и поцеловал каждый пальчик.
– Если я буду оборачиваться, малыш возьмет мой дар, если нет, то никогда не увидит своего зверя. Будет чувствовать, ощущать пустоту, но никогда не сможет стать лисом.
– А ты, Мари, как хочешь ты?
– Я приму любое твое решение, любимый, – прошептала я.
Самуэль перевел взгляд и задумался. Я ждала, мысленно считая каждую секунду.
Хотела ли я, чтобы сын мог оборачиваться? И да, и нет. Без второго обличия ему будет легче жить в этом мире, безопаснее, проще. Но представляя, что лишу его права быть собой, отрежу от лисьего рода, никогда не расскажу о предках, их славных деяниях. Никогда не покажу, как оборачиваться, никогда не побегу с ним рядом, сопровождая на первую охоту… Хотелось плакать.
– Мари, ты…
Я вздрогнула и посмотрела на Самуэля, он тоже смотрел на меня, лаская взглядом.
– Я не могу лишить сына возможности быть самим собой, сделать неполноценным. Ты будешь оборачиваться. Только пообещай мне…
– Все что угодно, – всхлипнула я.
– Пообещай, что делать это будешь только в доме, вдали от чужих глаз. Мы не должны подвергать семью опасности.
– Обещаю.
Он улыбнулся и снова поцеловал. И на этот раз нам никто не помешал.
Самуэль хотел быть нежным, но в меня, будто кто-то вселился. Его прикосновения разбудили невыносимый жар, и мне хотелось как можно скорее его затушить.
Позволив себя раздеть и уложить на простыни, я коварно скинула Самуэля. Бесстыдно стянула с него брюки и уселась сверху. Он протяжно выдохнул, чувствуя мою влажную страсть.
– Мари…
– Самуэль…
Я наклонилась, едва-едва задевая губами его рот. Самуэль потянулся за мной, но я не позволила, принялась двигаться, заставляя любимого забыть обо всем на свете, отдавая ему свою любовь.
– Мари…
– Самуэль…
В тот момент я была безмерно счастлива, еще не зная, что приготовила нам судьба.
Глава семнадцатая
Через два дня должно было состояться первое заседание, на котором будет рассматриваться дело Мошано, еще через три Самуэль был готов вплотную заняться Клодом. Но вышло все совсем иначе.
Мы завтракали, болтали о том о сем, делились планами. Самуэль собирался на службу, а мы с Юлианой хотели посетить выставку известного художника. Карин мечтала зайти в кафе рядом с выставочным павильоном, дабы полакомиться пирожным.
Однако планам не суждено было исполниться.
Дверь с шумом распахнулась. В столовую вбежал бледный Гордон. Следом, важно ступая, появился кэр Нумвел, начальник Самуэля, в сопровождении нескольких городовых.
– В чем дело, кэр Нумвел?
Самуэль положил вилку и с удивлением посмотрел на начальника. Тот кивнул, здороваясь, а потом громким, четко поставленным голосом заявил:
– Кэра Мари Ревиль, вы обвиняетесь в обладании запретного дара меняющей личину. Приказываю следовать за мной.
Вначале я ничего не могла понять. Пялилась на пришедших, переводила взгляд с Самуэля на Юлиану, с нее на Карин и обратно. Слова Нумвела звучали в голове, но были пустыми, ничего незначащими.
– Повторяю, Мари Ревиль, вы обязаны пойти с нами, иначе городовые применят силу.
– Какого черта, Нумвел?! – воскликнул Самуэль, вскакивая со стула. – Что за представление?! Вы все с ума посходили?! Это моя невеста!
Нумвел поморщился.
– Прости, Черконе, это не обсуждается. И прошу тебя, не лезь, не усложняй ситуацию.
Ясное дело, Самуэль полез, особенно когда меня бесцеремонно стащили со стула и поволокли к двери. Попытался отбить, но городовые были наготове. Раздался выстрел, и мой любимый рухнул на пол.
– Убили!
Заголосила Юлиана, заплакала Карин, я только и могла, что смотреть. Внутри все заледенело, руки и ноги не слушались.
– Помолчите, кэра Черконе! – воскликнул Нумвел, пытаясь перекричать шум. – Это снотворное. Ваш брат очнется через четыре часа.
Впрочем, Юлиана его не слышала, рухнула на колени рядом с братом и заливала его рубаху слезами.
С непонятной отрешенностью я позволила надеть верхнюю одежду, сама влезла в сапоги. Меня вывели на улицу. Холодный ветер надул юбку пузырем, взметнул волосы, швырнул в лицо снег. Снежинки растаяли, по щекам потекла вода. Или не вода, не знаю.
Меня посадили в особый мобиль городовых. Одни уселся за руль, второй сел рядом, еще трое отправились в будку стеречь опасную преступницу, то есть, меня. В будке не было окон, только вентиляция на крыше. Куда меня везли, я не знала. Хотя куда? В тюрьму, наверное.
Со мной больше не говорили, только смотрели во все глаза. Видимо, ждали, когда превращусь в зверя. Превращаться я не собиралась, опустила глаза в пол, чтобы никого не видеть, скрючилась на лавке, пытаясь стать маленькой и незаметной.
Страха не было. Все случилось слишком внезапно и казалось игрой. Какой-то нелепой дурной постановкой.
Мобиль затормозил, мои конвоиры вылезли из будки.
– Пошевеливайся! – прикрикнул один из них.
Я поднялась с лавки и стала выбираться. Неловко встала на первую ступень и едва не упала. Никто даже не шелохнулся. Конвоиры с настороженным любопытством пялились на меня. В руках они держали оружие, и что-то подсказывало, заряжено оно было не снотворным.
Я выбралась из будки, огляделась. Мобиль остановился возле приземистого здания из почерневшего от времени камня. Крыша была завалена снегом, окна зарешечены. Возле двери стоял вооруженный мужчина.
Ну, здравствуй, тюрьма, вот мы и свиделись.
– Заходи, Ревиль, чувствуй себя как дома.
Оказалось, Нумвел тоже приехал, только в другом мобиле. Он подхватил меня под локоть и завел внутрь.
Двери душераздирающе скрипнули открываясь. Меня втолкнули в царство полумрака, затхлых запахов и несвободы.
В здании тюрьмы были низкие потолки, тусклые лампы, вокруг которых вились мухи, сквозняки и странные звуки, от которых по спине побежали мурашки.
Нумвел провел меня по длинному коридору и сдал с рук на руки коменданту – жилистому мужчине в годах, что-то тихо ему сказал, подписал документ и ушел. Комендант окинул меня ничего незначащим взглядом.
– Снимите верхнюю одежду, – велел он.