Лиса под прикрытием
Часть 22 из 41 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– До скорых встреч, – эхом прошептала я и полетела к крыльцу.
В это мгновение за моей спиной расправились невидимые крылья надежды.
Дом был темен и тих. Спали хозяева, слуги, мастерицы, даже сторожевой пес, и тот, бессовестно дрых, даже не глянув на меня. Я проникла в комнату, осторожно прикрыла дверь, постаравшись, чтобы она не скрипнула. Осторожно пробралась к кровати и стала раздеваться. Умываться не пошла, не было ни сил, ни желания. Все завтра.
Но стоило лечь, залезть под одеяло и закрыть глаза, как рядом донесся противный голос.
– У любовника прохлаждалась, гадюка. Продажная тварь!
Спали все, не спала только Питра.
Ну что ж тебе неймется-то, гадина? Ждешь, поди, вестей от хахаля. Наверняка интересно, почему я вернулась без ран на лице. А вот не скажу. Буду терпеть, злиться, кусать губы, но не скажу. И даже физиономию тебе не расцарапаю и волосы не повыдергиваю.
Умирай от любопытства. Для тебя это хуже всего.
Не дождавшись от меня никакой реакции, Питра села в кровати. Ее грузное тело в темноте выглядело огромным, будто гора. Растрепанные волосы свисали до пола, как пакля.
– Не думай, что все тебе сойдет с рук, Ревиль. Завтра с утра я сообщу Валенсо о том, что ты приперлась за полночь. Явно пьяная. Вела себя как свинья, шумела, всех перебудила. За нарушение режима эта плоская вобла снимет с тебя шкуру и сожрет. А потом расскажет Мошано, и тебя лишат платы.
– Никто тебе не поверит, – вызверилась я.
– Давай, проверим, – ухмыльнулась она.
Я не видела ее лица, но явственно представила, как она это сделала.
– Давай. Но тогда я подскажу городовым, кто подговорил дурака Рывана подкараулить меня после работы вместе с дружком Муром и изрезать лицо. Око за око, да Питра?
– Ты не посмеешь! Твоя рожа без ран, тебе никто не поверит.
– Проверим, а, Питра. Добавлю, у меня есть ценный свидетель.
– Врешь, гадюка.
Больше ничего я говорить не стала, отвернулась к стене и закрыла глаза. Если Питра не полная дура, мое позднее сегодняшнее возвращение останется втайне. О ней я тоже промолчу, она уже получила сполна, просто еще об этом не знает. Рыван мертв. Если посадят в тюрьму и Питру, что будет с ее малолетним сыном?
Так и получилось. Питра смолчала, день шел своим чередом. К сожалению, Самуэля увидеть не удалось. А на следующий вечер – последний перед приемом, кэра Мошано вновь приказала мне явиться к ней в кабинет.
– Надеюсь, ты решила проблему, Ревиль? – не утруждая себя приветствием, спросила Тельма.
Сегодня она была на редкость в хорошем настроении, впрочем, я не обольщалась. Если надо, из милой нимфы кэра превратится в кровожадную фурию в одно мгновение.
Так и произошло.
– Прошу меня простить, кэра Мошано, к сожалению, я так и не сумела справиться, – развела я руками. – Это выше моего понимания. Думаю, эффект тогда появился не благодаря моим стараниям, а вопреки. Даже думаю, в результате вмешательства высших сил…
– Не заговаривай мне зубы, Ревиль! – вспыхнула кэра. – Высшие силы, как же! Так и скажи, что ты не потрудилась даже подумать! Или что более вероятно, ты просто скрываешь от меня это знание. Не хочешь делиться. Да, Ревиль?
– Что вы, кэра…, – я невольно покраснела. Не зная того, Тельма угадала. Говорить, каким образом обычные носки превращались в лечебные, я не собиралась. – Я бы никогда…
– Хватит! Замолчи! Надоело тебя слушать! Не желаешь по-хорошему, будет тебе по плохому! – завопила она.
– Кэра…
– Пошла вон, Ревиль!
– Простите, кэра. – Я уже была готова бежать отсюда, как вспомнила еще кое о чем. – Так понимаю, на прием мне идти нельзя?
Может, разобиженная Тельма запретит мне появляться на людях? Было бы хорошо. Не хочу играть роль неведомой зверюшки, которую приютила заботливая супруга градоначальника.
Однако кэра моментально успокоилась и улыбнулась мне улыбкой крокодила.
– Нет, Ревиль. Даже столь отвратительное поведение не повлечет за столь сильное наказание. На приеме ты быть обязана…
– Но Кэра…
– И это не обсуждается. Иди работай, Ревиль. Назавтра я тебя от работы освобождаю, но сегодня никаких поблажек.
– Да, кэра, – кивнула я. – Спасибо.
Никакой радости я не ощущала, скорей, наоборот, чувствовала неотвратимое приближение чего-то плохого. Но делать нечего, пришлось возвращаться в мастерскую и сесть за вязание.
Живая Мать, помоги! Скоро я сойду с ума от спиц и пряжи.
Наконец, рабочий день был закончен. Я с облегчением сдала Тельме свои труды и даже получила от нее скупую похвалу. Никаких неприятностей я больше не нажила, даже не поссорилась в очередной раз с Питрой. Она забаррикадировалась в своем углу, обложилась выкройками и отрезами ткани и носа не отрывала от работы.
Из салона мы вывалились дружной толпой. Я шла последней, то и дело оглядывалась, в надежде увидеть Самуэля. Но, увы, ни его самого, ни его мобиля я так и не заметила.
А если его последние слова лишь способ меня утешить? Последний подарок? И мы больше никогда не встретимся? Что будет тогда со мной?
Сердце на миг сжало, будто в тисках. Я тихонько всхлипнула, а потом приказала себе не думать об этом.
Не нужно. Лучше грезить наяву, мечтать, представлять наши будущие встречи. Иначе мне незачем будет жить.
Пока я вздыхала и думала о Самуэле, отстала от остальных, мастерицы скрылись за поворотом. Сразу стало зябко и страшно, а вдруг в темном переулке меня ожидает очередной Рыван? Вдруг гадина Питра подговорила кого-то еще? Я зашагала быстрее, а потом и вовсе бросилась бежать. Женщин нагнала возле ворот.
– Ты откуда это такая взмыленная? – подозрительно спросила Хелла. – Запыхалась, будто за тобой стая бешеных лаев неслась.
Как можно более беспечно пожала плечами.
– Засмотрелась на витрины и отстала, решила догнать. Одной скучно идти.
Питра громко фыркнула и первой поперла через ворота, бесцеремонно подтолкнув меня мощным плечом.
– Шевели копытцами, Ревиль. Не загораживай проход.
Пришлось посторониться. Пока думала, как меня раздражает Питра, женщины вошли. Я вновь оказалась самой последней. Впрочем, страх прошел, ведь в доме Мошано мне ничего не угрожало.
Я уже успела поужинать и принять ванну, когда в одном из коридоров столкнулась с градоначальником. Как назло, поблизости никого больше не было.
Интересно, что он забыл в крыле слуг?
– Ревиль…
Кэр пошатнулся, чудом устоял на ногах, упершись ладонью о стену. Глаза Мошано были подозрительно мутны, да и пахло от него специфически.
Я вжалась в стену, мимикрируя под побелку, но мутные глазки все равно уставились на меня.
– Ревиль, – проревел градоначальник. – Приказываю идти за мной.
– Кэр…
– Кому я сказал!
– Да, кэр, конечно. Как скажете.
Я прижала руки к груди и посеменила следом.
Градоначальник пытался идти ровно, прямо и быстро, получалось у него не очень. Он то и дело врезался в стены, углы и двери, бранился, пыхтел, как старый лай, издавал другие и вовсе не приличные звуки. А еще пытался оглядываться, мало ли я отстала или сбежала куда подальше.
Честно говоря, отстать за поворотом мне хотелось все больше и больше.
Не успела.
Когда показалась дверь в кабинет градоначальника, кэр в очередной раз повернулся и схватил меня за руку. Я попыталась выскользнуть, но даже будучи во хмелю, Мошано держал крепко.
– Не рвись, Ревиль, – пропыхтел он. – Разговор к тебе есть.
Дверь распахнулась, и меня бесцеремонно запихнули внутрь.
– Что вы себе позволяете, кэр?! – возмутилась я. – Я не вещь, чтобы швырять меня через весь коридор!
– Не кричи, Ревиль, все равно никто не услышит, – отмахнулся он, запирая дверь на ключ. – Лучше присядь отдохни. Устала ведь, девочка.
В это мгновение за моей спиной расправились невидимые крылья надежды.
Дом был темен и тих. Спали хозяева, слуги, мастерицы, даже сторожевой пес, и тот, бессовестно дрых, даже не глянув на меня. Я проникла в комнату, осторожно прикрыла дверь, постаравшись, чтобы она не скрипнула. Осторожно пробралась к кровати и стала раздеваться. Умываться не пошла, не было ни сил, ни желания. Все завтра.
Но стоило лечь, залезть под одеяло и закрыть глаза, как рядом донесся противный голос.
– У любовника прохлаждалась, гадюка. Продажная тварь!
Спали все, не спала только Питра.
Ну что ж тебе неймется-то, гадина? Ждешь, поди, вестей от хахаля. Наверняка интересно, почему я вернулась без ран на лице. А вот не скажу. Буду терпеть, злиться, кусать губы, но не скажу. И даже физиономию тебе не расцарапаю и волосы не повыдергиваю.
Умирай от любопытства. Для тебя это хуже всего.
Не дождавшись от меня никакой реакции, Питра села в кровати. Ее грузное тело в темноте выглядело огромным, будто гора. Растрепанные волосы свисали до пола, как пакля.
– Не думай, что все тебе сойдет с рук, Ревиль. Завтра с утра я сообщу Валенсо о том, что ты приперлась за полночь. Явно пьяная. Вела себя как свинья, шумела, всех перебудила. За нарушение режима эта плоская вобла снимет с тебя шкуру и сожрет. А потом расскажет Мошано, и тебя лишат платы.
– Никто тебе не поверит, – вызверилась я.
– Давай, проверим, – ухмыльнулась она.
Я не видела ее лица, но явственно представила, как она это сделала.
– Давай. Но тогда я подскажу городовым, кто подговорил дурака Рывана подкараулить меня после работы вместе с дружком Муром и изрезать лицо. Око за око, да Питра?
– Ты не посмеешь! Твоя рожа без ран, тебе никто не поверит.
– Проверим, а, Питра. Добавлю, у меня есть ценный свидетель.
– Врешь, гадюка.
Больше ничего я говорить не стала, отвернулась к стене и закрыла глаза. Если Питра не полная дура, мое позднее сегодняшнее возвращение останется втайне. О ней я тоже промолчу, она уже получила сполна, просто еще об этом не знает. Рыван мертв. Если посадят в тюрьму и Питру, что будет с ее малолетним сыном?
Так и получилось. Питра смолчала, день шел своим чередом. К сожалению, Самуэля увидеть не удалось. А на следующий вечер – последний перед приемом, кэра Мошано вновь приказала мне явиться к ней в кабинет.
– Надеюсь, ты решила проблему, Ревиль? – не утруждая себя приветствием, спросила Тельма.
Сегодня она была на редкость в хорошем настроении, впрочем, я не обольщалась. Если надо, из милой нимфы кэра превратится в кровожадную фурию в одно мгновение.
Так и произошло.
– Прошу меня простить, кэра Мошано, к сожалению, я так и не сумела справиться, – развела я руками. – Это выше моего понимания. Думаю, эффект тогда появился не благодаря моим стараниям, а вопреки. Даже думаю, в результате вмешательства высших сил…
– Не заговаривай мне зубы, Ревиль! – вспыхнула кэра. – Высшие силы, как же! Так и скажи, что ты не потрудилась даже подумать! Или что более вероятно, ты просто скрываешь от меня это знание. Не хочешь делиться. Да, Ревиль?
– Что вы, кэра…, – я невольно покраснела. Не зная того, Тельма угадала. Говорить, каким образом обычные носки превращались в лечебные, я не собиралась. – Я бы никогда…
– Хватит! Замолчи! Надоело тебя слушать! Не желаешь по-хорошему, будет тебе по плохому! – завопила она.
– Кэра…
– Пошла вон, Ревиль!
– Простите, кэра. – Я уже была готова бежать отсюда, как вспомнила еще кое о чем. – Так понимаю, на прием мне идти нельзя?
Может, разобиженная Тельма запретит мне появляться на людях? Было бы хорошо. Не хочу играть роль неведомой зверюшки, которую приютила заботливая супруга градоначальника.
Однако кэра моментально успокоилась и улыбнулась мне улыбкой крокодила.
– Нет, Ревиль. Даже столь отвратительное поведение не повлечет за столь сильное наказание. На приеме ты быть обязана…
– Но Кэра…
– И это не обсуждается. Иди работай, Ревиль. Назавтра я тебя от работы освобождаю, но сегодня никаких поблажек.
– Да, кэра, – кивнула я. – Спасибо.
Никакой радости я не ощущала, скорей, наоборот, чувствовала неотвратимое приближение чего-то плохого. Но делать нечего, пришлось возвращаться в мастерскую и сесть за вязание.
Живая Мать, помоги! Скоро я сойду с ума от спиц и пряжи.
Наконец, рабочий день был закончен. Я с облегчением сдала Тельме свои труды и даже получила от нее скупую похвалу. Никаких неприятностей я больше не нажила, даже не поссорилась в очередной раз с Питрой. Она забаррикадировалась в своем углу, обложилась выкройками и отрезами ткани и носа не отрывала от работы.
Из салона мы вывалились дружной толпой. Я шла последней, то и дело оглядывалась, в надежде увидеть Самуэля. Но, увы, ни его самого, ни его мобиля я так и не заметила.
А если его последние слова лишь способ меня утешить? Последний подарок? И мы больше никогда не встретимся? Что будет тогда со мной?
Сердце на миг сжало, будто в тисках. Я тихонько всхлипнула, а потом приказала себе не думать об этом.
Не нужно. Лучше грезить наяву, мечтать, представлять наши будущие встречи. Иначе мне незачем будет жить.
Пока я вздыхала и думала о Самуэле, отстала от остальных, мастерицы скрылись за поворотом. Сразу стало зябко и страшно, а вдруг в темном переулке меня ожидает очередной Рыван? Вдруг гадина Питра подговорила кого-то еще? Я зашагала быстрее, а потом и вовсе бросилась бежать. Женщин нагнала возле ворот.
– Ты откуда это такая взмыленная? – подозрительно спросила Хелла. – Запыхалась, будто за тобой стая бешеных лаев неслась.
Как можно более беспечно пожала плечами.
– Засмотрелась на витрины и отстала, решила догнать. Одной скучно идти.
Питра громко фыркнула и первой поперла через ворота, бесцеремонно подтолкнув меня мощным плечом.
– Шевели копытцами, Ревиль. Не загораживай проход.
Пришлось посторониться. Пока думала, как меня раздражает Питра, женщины вошли. Я вновь оказалась самой последней. Впрочем, страх прошел, ведь в доме Мошано мне ничего не угрожало.
Я уже успела поужинать и принять ванну, когда в одном из коридоров столкнулась с градоначальником. Как назло, поблизости никого больше не было.
Интересно, что он забыл в крыле слуг?
– Ревиль…
Кэр пошатнулся, чудом устоял на ногах, упершись ладонью о стену. Глаза Мошано были подозрительно мутны, да и пахло от него специфически.
Я вжалась в стену, мимикрируя под побелку, но мутные глазки все равно уставились на меня.
– Ревиль, – проревел градоначальник. – Приказываю идти за мной.
– Кэр…
– Кому я сказал!
– Да, кэр, конечно. Как скажете.
Я прижала руки к груди и посеменила следом.
Градоначальник пытался идти ровно, прямо и быстро, получалось у него не очень. Он то и дело врезался в стены, углы и двери, бранился, пыхтел, как старый лай, издавал другие и вовсе не приличные звуки. А еще пытался оглядываться, мало ли я отстала или сбежала куда подальше.
Честно говоря, отстать за поворотом мне хотелось все больше и больше.
Не успела.
Когда показалась дверь в кабинет градоначальника, кэр в очередной раз повернулся и схватил меня за руку. Я попыталась выскользнуть, но даже будучи во хмелю, Мошано держал крепко.
– Не рвись, Ревиль, – пропыхтел он. – Разговор к тебе есть.
Дверь распахнулась, и меня бесцеремонно запихнули внутрь.
– Что вы себе позволяете, кэр?! – возмутилась я. – Я не вещь, чтобы швырять меня через весь коридор!
– Не кричи, Ревиль, все равно никто не услышит, – отмахнулся он, запирая дверь на ключ. – Лучше присядь отдохни. Устала ведь, девочка.