Лиса под прикрытием

Городовой покачал головой.

– Нет, не может. В противном случае должен выплатить сумму аренды в полном объеме и оплатить моральный вред.

– Умная, да! – вскипел Мошано. – Да мне начхать на этот дом! И на эту семью! Я пришел сюда только для того, чтобы своими глазами увидеть ту, кто бесстыже нарушает закон! И увидел!

Его жирный палец указал на меня.

Я даже попятилась. Слишком многообещающе сверкнули его заплывшие глазки.

Тут вперед вышел городовой.

– Вы, кэра Мари…

– Мари Ревиль, – машинально сказала я.

– Вы, кэра Мари Ревиль, обвиняетесь в незаконном создании и распространении продукции, находящейся в ведомстве градоначальника. Прошу сдать оружие и проследовать за мной.

– Куда?

– В тюрьму! – не дожидаясь ответа городового, рявкнул Мошано. – Где таким, как ты только и место!

– Ой, деточка! – всхлипнула мать Найри. – Это я виновата! Это я беду на тебя накликала! Не удержалась, рассказала о тебе, кому не следовало!

– Не убивайтесь так, – вздохнула я, погладив ее по плечу. – Все уладится. Вот увидите. Главное, удержите Найри, чтобы глупостей не наделала. Обещаете?

– Обещаю.

Я наклонилась к ней, поцеловала в щеку и тихонько шепнула на ухо:

– Шерсть под столом.

Затем посмотрела на городового. Неплохой он дядька. Видно, что не по себе, а службу нести надо. Пусть и под началом такого, как Мошано.

– Оружия у меня нет и не было. Я готова следовать за вами, только позвольте одеться.

– Одевайся, девочка, – пробурчал он. – Некуда спешить.

– Как это некуда?! – взвыл Мошано. – Пусть пошевелится!

Пришлось поторопиться. Я обулась, накинула шаль, шубку и вышла следом за городовым, на прощание улыбнувшись кэре Весалине. Что-то мне подсказывало, в этот дом я вернусь еще не скоро.





Рядом с домом стояли два снегоската. Один крытый и явно дорогой, туда взобрался градоначальник. Завел и, не дожидаясь, укатил прочь. Второй был попроще, принадлежал городовому. Он залез сам и подал мне руку.

– Держитесь, кэра, скользко.

Когда я оказалась внутри, он накинул мне на ноги шкуру и резковато добавил:

– Сегодня холодновато.

– Спасибо.

Больше мы не разговаривали. Я не хотела, да если бы и хотела, то вряд ли бы вышел разговор. Снегоскат ревел, заглушая остальные звуки.

Остановились мы у трехэтажного помпезного здания с высокими колоннами и шпилем. Возле крыльца стоял брошенный снегоскат Мошано.

– Это тюрьма? – спросила я.

– Нет, кэра, это резиденция градоначальника. Уж лучше бы вас сразу в камеру отправили, чем сюда.

Мне стало не по себе.

– Неужели все так плохо?

Городовой пожал плечами.

– Тут уж как кэр Мошано решит. Мое дело маленькое – доставить по адресу. Пойдемте.

Я тяжело вздохнула и, положив шкуру на соседнее место, вылезла из снегоската.


У двери стоял важный господин в ливрее. Он окинул меня внимательным взглядом, кивнул городовому и распахнул дверь. Внутри резиденция выглядела еще богаче, чем снаружи. Похоже, кэр Мошано себе ни в чем не отказывал.

Мы прошли по коридору, под аркой, затем свернули налево. Преодолели лестницу, ведущую на третий этаж, потом снова ступили в коридор. И только когда уперлись в очередную дверь, я поняла, путешествие закончено.

Интересно, градоначальник каждый раз преодолевает такой маршрут, чтобы добраться до кабинета? Если да, он должен выглядеть иначе, не раскормленной свиньей уж точно.

Городовой постучал.

– Входите. Открыто. – Велел Мошано.

Он уже снял тяжелый полушубок и меховую шапку и теперь важно сидел за столом. Правее, на диване расположились две женщины. Одна уже знакомая мне по зверинцу сладкая блондинка со злым лицом – дочь. И более зрелая, но очень похожая на первую – жена.

Кэры благообразно вышивали.

Городовой завел меня в кабинет и теперь мялся, не зная, что делать дальше.

– Подожди за дверью, – велел Мошано, и городовой, выдохнув от облегчения, вымелся прочь.

Затем градоначальник вспомнил обо мне.

– Сядь, – приказал он и махнул рукой на колченогий табурет напротив стола. – Но имей в виду, одно подозрительное движение, и городовой свяжет тебе руки.

Я уселась, скромненько расправив юбку. Раздеться, кстати, мне никто не предложил. А в кабинете было жарко. Обе кэры нарядились в платья из тонкой ткани и легкие туфельки.

Мошано с грозным видом перекладывал бумажки. Смысла в его работе я не видела, но, видно, он был. Лишь когда градоначальник закончил, тогда и соизволил на меня взглянуть.

– Ревиль, – проворчал он. – Ты создавала товары и продавала их, не имея прав и лицензий.

– Увы, – покаялась я.

Нет, ну ведь правда. И создавала, и велела продавать.

– Не перебивай! – взвился градоначальник.

Я невольно приложила ладошку к губам.

– Ты создавала товары и продавала их. Не имея лицензии. Ты, Мари Ревиль, нарушила закон. И должна понести наказание…

Я молчала, памятуя о чрезмерной эмоциональности Мошано.

– Но, – он коварно улыбнулся. – Ты можешь избежать наказания, если будешь умна. Ты ведь умная кэра, Мари?

– Что вы предлагаете, кэр?

– Службу. Всего лишь службу.

– Не могли бы вы сказать точнее?

– Да она издевается! Девка! – воскликнула жена градоначальника. Бросила вышивку и всплеснула руками. – Дорогой, разве ты не видишь?!

Да уж. Мать семейства, похоже, не отличалась терпением и добротой.

– Помолчи, Тельма, – велел Мошано, и жена, обиженно надув губки, снова принялась за вышивку.

Сладкая блондинка кинула на меня предостерегающий взгляд. Я сделала вид, что никаких взглядов не заметила.

– Поясняю, Ревиль, специально для тебя, – проговорил градоначальник. – Ты весьма умела в своем деле, я уже успел оценить. А потому вместо тюрьмы готов предложить тебе службу в швейном салоне кэры Мошано.

Я невольно покосилась на Тельму.

– Салон моей жены – место известное, клиентов, хоть ложкой ешь. У тебя всегда будет работа.

А у вас, кэр Мошано, полагаю, деньги.

Я сделала вид, что думаю. Хотя уже решила, как поступлю.

Соглашусь. Иначе сама за решеткой окажусь, еще и семью Найри под монастырь подведу. Не дело.

Но нужно выяснить один момент, прежде чем во всеуслышание соглашаться.

– Скажите, кэр, какова будет оплата моего труда?

– Нахалка! – взвизгнула Тельма. – Преступница, а туда же! Деньги требует!

– Тельма…, – прогрохотал градоначальник, но на этот раз кэра Мошано успокаиваться не хотела. Брызгала слюной и желчью.