Лик полуночи

– Нельзя вскрыть человека и надеяться сохранить ему жизнь.

Абсолютно верно.

Огромная горячая волна гнева внезапно разлилась в груди Шарбона, когда он понял, какую именно задачу ему ставят. Он оттолкнул Матисса и Фиону, которые считали, что он уже сдался, и ослабили хватку. Он встал во весь рост и зашагал к марионетке Тало, которая заговорила с ним в первый раз.

– Вы полагаете, что для того, чтобы спасти человечество, надо убивать? – выплюнул он ей в лицо. Марионетка не дрогнула.

Да.

– Я не буду этого делать. Не буду.

Умрут другие дети. Другие младенцы, такие же, как твой мальчик, потеряют мою защиту и свою магию. И ты можешь кое-что сделать, чтобы не допустить этого. Если бы кто-то до тебя обладал твоими навыками, твоими знаниями, твоей способностью раскрыть этот заговор, твой сын был бы жив.

Фиона положила руку ему на плечо, но он сбросил ее.

– Луи, – сказала она. – Нас не просят творить зло. Ты будешь проводить подготовку, а мы проводить исследования. Ты находишь шрамы, мы их исследуем. Это кажется непристойным, но лучше думай о хорошем, к которому…

– Нет. Нет.

Твое сердце пока слишком переполнено горем. Но раны скоро покроются коркой, сердце затвердеет, и ты все поймешь. Сейчас возвращайся домой. И спи. Со временем ты станешь слугой Непознанного, каким ты всегда стремился быть.

Марионетки вытянули руки. Из каждой ладони исходило холодное голубое сияние. Голова Шарбона стала легкой, ноги налились тяжестью, и он упал. Пока он падал и мир качался вокруг, его мысли и эмоции текли беспорядочным потоком, и он не мог понять, как жизнь, которую он вел, привела его в эту точку в пространстве и времени.





Глава 16

Мелани




Два года назад



На мгновение Мелани показалось, что в ее голове образовалась мучительно ноющая трещина, и она изо всех сил сопротивлялась силе, которая тянула ее броситься в огонь. Но когда она очнулась от морока, то обнаружила, что лежит на коленях у Лейвуда и его руки крепко держат ее. Маска больше не закрывала ее лицо.

– Она исчезла, – сказала она изумленно.

Лейвуд грустно и испуганно улыбнулся, и ее сердце ухнуло вниз.

– Прости, – она чувствовала себя комком слизи.

Что она натворила?

– Я не могу… я…

Он покачал ее на коленях, как ребенка.

– Ш-ш-ш. Все в порядке.

Большим пальцем он стер каплю крови с ее лба. Как она туда попала? Она долго смотрела на оставшееся пятно. Неужели я потеряла сознание?

Потом на ее лоб упала капля, затем еще одна. Он плакал.

– Я не знал, – сказал он. – Мама забрала меня, когда мне было десять. И я вернулся только после его смерти. Он причинил боль множеству людей, но про дочь мастера Белладино… Я не знал. – Его руки внезапно напряглись, и он еще крепче обнял Мелани. – И твоя мама. Твоя бедная мама.

Мелани и сама зарыдала, и слезы жгли ей щеки, словно капли расплавленного металла. Мысль о том, что здесь что-то произошло и она не помнит, что, пугала, но мысль о маме была последней каплей. Раствор в тигле надо было выдержать. А что дальше? Дальнейшие действия были для нее потеряны из-за…

Но нет. Она напрягла разум и обнаружила, что знает, что делать дальше. И это знание не угасало, а четко и ясно читалось у нее в голове.

Как…?

Да, ее память теперь заполнена и другими формулами, другими рецептами лечебных зелий и методик. Она была почти уверена, что знает их все. Но гнев и ненависть улетучились. Осталось только знание.

– Я все еще могу спасти ее, – прошептала она. – Но почему я до сих пор знаю как?

– Может, когда я тебя уколол… – он вздрогнул, затем судорожно вздохнул. – Я удалил яд, но, может, я захватил что-то другое.

Она не поняла, о чем он говорит, но радость от осознания, что ее мать можно спасти, отодвинула любопытство в сторону.


– С ней все будет в порядке. Лейвуд…

Он посмотрел ей в глаза.

– Прости. Я недостаточно сопротивлялась. Я должна была его удержать. Мне следовало сделать больше.

– Нет, – улыбнулся он. – Ты ни в чем не виновата. Это все маска Белладино.

Они долго сидели молча, окутанные тишиной, как коконом. Мелани осторожно высвободилась из его рук, и грусть, ужас, спокойствие и счастье свободно заструились сквозь нее.

Потом Лейвуд помог ей встать.

– Нам нужно показать тебя целителю.

Он печально посмотрел на ее изуродованную руку. Но она даже не заметила этого.

– Я могу сделать все сама, – сухо ответила она. – Я знаю как.

Она улыбнулась и, несмотря на боль, согнула обожженные пальцы. Я знаю как. Теперь у нее был дар – знания мастера-целителя и целая жизнь впереди, чтобы совершенствовать их. Она всегда была помощницей, посвятила свою жизнь уходу за больными родителями. Но они не высасывали ее время – наоборот, щедро делились им.

– И я знаю, чем я теперь буду заниматься. Я буду делиться с миром гениальностью мастера Белладино. Просто замечательно. Надеюсь, его ненависть ушла навсегда.

Лейвуд взглянул на шприц, валявшийся на полу, но ничего не сказал.

Она крепко обняла его.

– Я смогу помочь многим людям. Не только в моей деревне, но, может, даже и в городе. Мышечная болезнь не должна красть время у людей. Я позабочусь о том, чтобы люди не тратили свою жизнь на болезни.

Он кивнул.

– Потому что настоящее время дороже, чем время в ампулах.

Сердце Мелани дрогнуло.

– Жизнь всегда стоит больше, когда она прожита.





* * *


Он помог ей перевязать руку.

Она заметила пятно крови на лбу.

Вместе они заперли шприц и маску в небольшом сундуке.

Он рассказал ей, как избавил ее разум от тумана, напущенного Белладино.

А потом они едва ли произнесли пару слов за всю оставшуюся ночь.

Мелани усердно работала, остужала смесь, снова ставила ее на огонь, чтобы довести до кипения.

Время шло.

И вот уже утренние лучи осветили город, заглядывая в окна комнаты, заставляя их светиться.

Приготовленная микстура ничем не пахла. Мелани почему-то всегда думала, что правильное эффективное лекарство должно пахнуть смертью, а на вкус быть еще хуже. Она трижды понюхала смесь, чтобы убедиться, что от микстуры действительно пахнет сладостью, как и предполагалось согласно методике ее приготовления, разработанной Белладино.

Она осторожно заполнила лекарством семь пузырьков и плотно закрыла их крышками. После первой полной дозы ее мама должна будет принимать по несколько капель во время еды, каждый день в течение следующих шести месяцев. И дольше, если оно не окажет надлежащего воздействия на ее ткани, если вдруг Мелани что-то не так просчитала или забыла принять во внимание, учитывая состояние ее матери.

Она посмотрела на Лейвуда, который сидел на своей кровати и читал. Затем на сундук.

Ей все-таки был нужен шприц.

Беспокойно двигая руками, она еще раз украдкой взглянула на Лейвуда, чувствуя, что никакие извинения никогда не смогут компенсировать то, что она сказала и сделала под влиянием маски. И, учитывая, как она оскорбляла его, она бы не обиделась, если бы он стал держаться на расстоянии от нее или бы относился к ней с легким презрением. Но, как ни странно, когда она кашлянула, чтобы привлечь его внимание, и он посмотрел в ее сторону, она не заметила, что он переменил свое отношение к ней.

Он закрыл книгу, которую читал. «О флоре» было написано на обложке.

– В чем дело?

– Готово.