Лагерь

После занятий на свежем воздухе мы переместились в бассейн, где инструктор проверил, как мы плаваем, и разделил на группы – грустно, но я не попал в одну группу с Хадсоном. Потом пришло время обеда. Мы с Хадсоном направляемся в столовую вместе – за руки не держимся, но идем ближе друг к другу, чем просто приятели, – и тут я замечаю Джорджа и Эшли и подхожу к ним.

– Малыш, ты не хочешь сесть рядом с теми, кто был на полосе препятствий? – спрашивает Хадсон.

– У моих сегодня было прослушивание, – сообщаю я ему, – и я хочу знать, как оно прошло.

– О’кей, это уважительная причина, – соглашается он. Тем временем идущий с нами Брэд резко меняет направление и быстро устремляется прямо к Джорджу. Хадсон смеется:

– Могу поклясться, Брэд не часто западает на кого-то, но если такое случается, то создается впечатление, что он буквально не находит себе места. И ведет себя прямо как щенок, я хочу сказать, щенок-кобелек.

– Однако все это очень мило, – говорю я, глядя, как Брэд садится рядом с Джорджем. Джордж улыбается ему.

– Думаю, мы с тобой тоже смахиваем на таких щенков. – Хадсон берет мою руку в свою, я улыбаюсь ему и сажусь напротив Джорджа и рядом с Эшли.

– Ну? Как оно было? – не терпится узнать мне.

– Я пел «Позвольте мне быть вашей звездой» из вымышленного мюзикла «Бомба» из телешоу «Смэш» и попал в яблочко, – рассказывает Джордж.

– Точно-точно, – кивает Эшли. – Ему аплодировали.

– Боюсь, он в конце концов получит роль Роуз, – жалуется сидящая по другую сторону от Эшли Паз. И, что интересно, они устроились очень близко друг от друга. Паз прикольная, она дружит с нами, ее койка над койкой Джорджа, а теперь вот она сидит с нами в столовой… Я смотрю на них, а затем перевожу взгляд на Джорджа, тот слегка пожимает плечами.

– Я хочу сыграть Ким, – доводит до всеобщего сведения он. – Но не знаю, справлюсь ли с танцами. А Ким – танцевальная роль.

– Танцевальная роль? – наклоняется ко мне Хадсон.

– Значит, этот персонаж много танцует, – объясняю я. – То есть в мюзикле танцуют все персонажи, но Ким исполняет соло под одну из песен и, кроме того, танцует и в других…

– Ты так хорошо знаком с этим мюзиклом? – удивляется Хадсон.

– Дорогой, это же классика, – встревает Джордж. – Еще есть такое кино, и там все то же самое, кроме идиотской истории с черепахой. Поищи на Нетфликсе, когда окажешься дома.

– А, о’кей, – смущается Хадсон.

– Это хороший фильм, – подтверждаю я без особого энтузиазма, помня о том, что Хадсону нет дела до мюзиклов.

– Конечно. – Он смотрит на меня прищуренными глазами, и я не понимаю, что это может означать.

– Готов держать пари, что ты – прекрасный танцор, – льстит Брэд Джорджу.

– Я хорошо владею своим телом, – хлопает ресницами Джордж, а потом хмурится: – Но это не одно и то же. Я умудрился кое в чем напортачить.

– Эй, выбрось это из головы, – прошу его я. – Что сделано, то сделано. И ты же сам сказал, что пел просто обалденно. Марк прекрасно знает, на что ты способен.

– Ага. Спасибо тебе, дорогой. Мне уже гораздо лучше.

– А как ты? – обращаюсь я к Эшли.

– У них появились новые осветительные приборы. Марк показал всем схемы, и в этом году они смотрятся прикольно. Есть надежда, что я опять стану главным осветителем. Поживем – увидим.

– Ты всегда офигенно ставишь свет, – заверяет ее Паз.

Эшли поворачивается ко мне, так что Паз больше не видит ее лица, и таращит на меня глаза. Я улыбаюсь и киваю. Она опасливо хмурится.

– Ну, как я понимаю, вы, ребята, старые друзья. И ты, Дал, не похож на новичка, – выдает вдруг Хадсон.

Все на мгновение замолкают.

– А. Ну… – тяну я. Мой мозг стремительно отметает одну ложь за другой, и я пытаюсь придумать подходящий ответ, который отвлек бы его от подобных мыслей. Может, просто поцеловать его? В кино это срабатывает. Да и мне будет приятно.

– Да, это так, – опережает меня Джордж. – Мы общаемся онлайн. Я много чего рассказал ему о лагере.

– О! – восклицает Хадсон. – Так вы состоите в какой-то группе для «вышедших из шкафа»?

– Ага. – Я благодарен Джорджу за то, что он спасает положение. – Джордж действительно очень помог мне.

– Ну что ж, я рад этому. – Хадсон стукает кулаком по кулаку Джорджа. – Ты хороший наставник, чувак.

Джордж с подозрением смотрит на свой кулак, а потом похлопывает по нему, будто гладит мокрую собаку.

– Я вообще восхитителен, – говорит он.

Тут начинают передавать большие тарелки с едой, мы накладываем себе пасту с консервированным томатным соусом и тертым сыром и начинаем жадно поглощать ее. После испытания, которому я подвергся утром, я умираю с голоду. По мере того как едим, мы разбиваемся на пары – Брэд и Джордж флиртуют, причем Джорджу удается сохранять дистанцию между ними. Паз болтает с Эшли, которую, похоже, приводит в большое смятение то, что кому-то хочется это делать. А Хадсон разговаривает со мной. Большей частью о полосе препятствий, о том, как прыгать через шину – тут нужно главным образом следить за своими коленями, – и о яме: здесь тоже многое зависит от колен, и, кроме того, за веревку следует ухватиться раньше, чем ты думаешь, что это пора сделать. Я то и дело киваю и рассказываю о своих впечатлениях от полосы, и наши с Хадсоном бедра все время тесно соприкасаются, и он улыбается мне, а это – именно то, чего я так отчаянно хотел последние четыре года.


После обеда, поцеловав меня в щеку, Хадсон отправляется стрелять из лука, а я иду в домик ИР. Я улыбаюсь ему вслед и даже не пялюсь на его зад, а просто чувствую то место на лице, куда он меня поцеловал. Потом вспоминаю, как он целовал меня вчера вечером. Потом мечтаю о том, чтобы он поцеловал меня так еще раз.

– Дорогой, ты похож на оленя в свете фар, – ехидничает, проходя мимо меня, Джордж. Я иду за ним.

– Серьезно, – говорит Эшли, – ты получаешь все, что хочешь, вы практически уже бойфренды. Перестань так удивляться тому, что он с тобой. Ведь ты превратил себя в его идеал.

– Я всегда был его идеалом. Только теперь он заметил это, потому что утром я прошел полосу препятствий. Тот же Рэнди, новые увлечения.

– Ммм, – издает Эшли.

– Вам с Паз нужно поговорить, – обращаюсь я к ней, пока Джордж открывает скрипящую сетчатую дверь в домик ИР. – Паз хочет узнать тебя поближе, как ты и хотела, а ты боишься этого.

– Я говорила с ней, – закатывает глаза Эшли, когда мы садимся за круглый стол в центре домика. Он занимает почти весь домик, но вдоль стен стоят шкафчики со всякого рода необходимыми для занятий здесь вещами – блестками, цветной бумагой, тесьмой, картоном, помпонами, красками…. Куда ни посмотри, обязательно увидишь что-нибудь в этом роде.

– Итак… – настораживается Джордж, – ты говорила с ней. Что ты при этом чувствовала?

– Мы виделись всего два раза. Она ничего. Не знаю.

– О’кей, – поворачивается ко мне Джордж. – А теперь поведай нам о полосе препятствий. Дело закончилось тем, что ты залез Хадсону в штаны?

Я смеюсь:

– Нет, это было ужасно… но в то же время прикольно. Я действительно хорошо прошел по канату – такое у них новое препятствие, и Конни решила, что я справился. Вот только яма для арахисового масла мне не далась.

– О, бога ради, в лагере всего человек пять, которые могут преодолеть ее. Значит, твоя хитрость удалась? Хадсон поверил, что ты получил удовольствие?

– Да вроде, – улыбаюсь и пожимаю плечами я.

– Тебе это понравилось больше, чем участвовать в спектакле? – спрашивает Эшли.

– Нет. – Внезапно у меня становится тяжело на душе. – Но Хадсон обнял меня за талию и оставил руку на бедре.

– Метит территорию, – хмыкает Джордж. – Это неплохо.

– И он назвал меня малышом!

– Обычное обращение натуралов.

– О’кей! – восклицает Маргарита, неожиданно врываясь в домик. Все ребята уже сидят вокруг стола, кого-то я знаю, есть среди нас и новички, но никого из тех, кто был на полосе препятствий, я здесь, слава богу, не вижу. Мы выжидающе смотрим на Маргариту. Большинство вожатых ходят в майках и шортах, но только не Маргарита. Она в красном платье в крупный белый горох, а в короткие волосы вплетены красные бусины, чего вчера не было. – Сегодня мы займемся изготовлением того, что традиционно называется Глазом Бога. Но что такое Бог? Вы верите в него? Я хочу, чтобы вы с помощью палочек и ниток поразмышляли над тем, как мир смотрит на нас – особенно на тех, кто идентифицируют себя как квиры. Кто наблюдает за вами? Он защищает вас? Или это суровое око патриархата? – Она складывает ладони, будто молится. – А вы, в свою очередь, наблюдаете за ним? – Она улыбается и кивает. – Пусть каждый найдет две палочки длиной примерно с предплечье и достанет из шкафчика нитки. Если хотите, можете использовать и другие материалы. Или вы можете взять белые нитки, и мы окрасим их соком цветов. Подумайте над этим. – Она опять складывает ладони вместе.

Потом Маргарита отходит от двери, и мы выходим на улицу искать палочки.

– Здорово, однако, что я проявил себя на том занятии лучше, чем надеялся, – радуюсь я, углубляясь с другими ребятами в лес. – Именно об этом говорил Хадсон, когда командовал нами во время цветовых игр – мы можем сделать все, если постараемся.

– Не уверена, что он имел в виду это, – сомневается Эшли, подпрыгивая и притягивая к себе тонкую веточку. – Как вы думаете, Маргарита не станет возражать, если мой Глаз Бога окажется меньше, чем нужно?

– Лапонька, просто скажи ей, что, по твоему мнению, Глаза Бога меньшего размера, и потому он неспособен узреть все страдания мира, – советую ей я. – Маргарита проглотит это.

– Клево, – улыбается Эшли.

Мы находим нужные палочки и возвращаемся в домик. Маргарита показывает нам Глаз Бога ее собственного изготовления, которому она дала название «Паноптикум», он сделал из палочек, плетеной проволоки и проводов. Мы приступаем к работе, а Маргарита расхаживает по домику, кивая и давая советы.

– Спасибо, что выручил меня за обедом, – говорю я Джорджу, плетя узор из блестящей розовой пряжи вокруг двух березовых веток. – Друзья по переписке. Это ты здорово придумал.

– Теперь нам не придется притворяться, что мы не друзья.

– Я и не собирался делать этого.

– Нет? – удивляется Эшли. – А что, если он захочет, чтобы завтра за обедом ты сидел с его друзьями?

– Иногда, ребята, я вполне могу сидеть не с вами. Будет справедливо, если мы станем садиться с друзьями друг друга. И, может, сумеем вписаться в новые для нас группы. Ты нравишься Брэду, Джордж.

Джордж вздыхает:

– Да, так оно и есть.

– И что из этого следует?

– Ну, он милый. Сам не знаю, чего я хочу. Я думал расслабиться этим летом, думал, что твоих похождений хватит на нас двоих. Мне хочется чего-то простого. Легкого. И я не уверен, что Брэд именно такой парень.

– А почему нет?

– Разные миры. Я не буду снимать лак со своих ногтей ради него, как это сделал ты ради Хадсона.