Квини

– Мне кажется, нам всем стоит отказаться от мысли, что нормальность – это то, к чему необходимо стремиться. Лично я не могу ни описать, ни указать, что значит быть нормальным, – объяснила Джанет. – Я думаю, это понятие только добавляет напряжения.

– Возможно, – неохотно согласилась я.

– Попробуйте не забывать об этом, пока мы будем общаться, – сказала она. – Квини, я хочу вас кое о чем спросить.

– Давайте, – ответила я, устраиваясь поудобнее.

– Каким человеком вы себя считаете?

Я застыла. Я даже не представляла, что на этот вопрос будет так сложно найти ответ.

– Безумным, по большей части, – быстро ответила я, прежде чем как следует об этом подумать.

Джанет хихикнула.

– Вы определенно не безумны, я в этом уже убедилась. Я имела в виду, кого вы видите, когда смотрите в зеркало, какой личностью вы себя считаете?

– Я стараюсь лишний раз не смотреть в зеркало. Не знаю, я – это просто я. Ничего особенного. Не красавица, не уродина. Я к себе привыкла. Не знаю.

Я опять посмотрела в матовое стекло окна.

– Это трудный вопрос.

Джанет медленно кивнула:

– Я заметила, что вы ни разу не упоминали родителей. У вас хорошие отношения с матерью и отцом?

Этот вопрос был еще хуже. Интересно, о чем она спросит дальше?

– Ха, – из меня вырвался горький смешок. – Нет. Ха. Отец не здесь, он на Ямайке. Вроде бы. Никто толком не знает, где он и чем занят, – я пожала плечами. – А мама… – я прокашлялась, чувствуя, как что-то знакомо поднимается в животе. – Я не… Можно мы не будем о ней говорить?

Джанет подвинула ко мне стакан с водой.

– Думаю, нам стоило бы однажды поговорить о вашей матери, если вы не против. Но совершенно не обязательно делать это сегодня.

Мне показали несколько дыхательных упражнений при панических атаках, единственным результатом которых было то, что я почувствовала себя очень глупо, и, выйдя из кабинета, я твердо решила, что больше сюда не вернусь.





* * *


С бабушкой и дедушкой – разве это жизнь?



Преимущества жизни с бабушкой и дедушкой

1. Честно скажу – никогда мое жилье не бывало таким чистым.

2. И тело тоже.

3. Ночью тихо – минимум восемь часов подряд. Может, я и не могу уснуть, но зато это лучше, чем слушать, как Руперта рвет или как Нелл плачет и слушает по кругу одну и ту же песню.

4. Не надо тратиться на еду.

5. Хоть мне и пришлось убеждать их целую вечность и хоть они до сих пор относятся к этому с подозрением, но я уговорила их подключить скоростной интернет, так что теперь могу смотреть Нетфликс (хотя и исключительно в наушниках).

6. Чаще вижусь с Дианой, общаюсь с «молодежью», держусь в курсе сленга и новых мемов. Бонус: ее, кажется, не пугает мой нынешний временный сбой.



Недостатки жизни с бабушкой и дедушкой

1. Приходится самостоятельно делать уборку.

2. Время для купания строго ограничивается дедушкой. Прошло два месяца, но он каждый раз пеняет мне за счета за воду, когда я набираю ванну. Что там за счета вообще?

3. Меня отправляют спать в десять вечера, и я постоянно боюсь, что мои ночные кошмары их разбудят.

4. Приходится есть все, что готовит бабушка, хотя большинство ее блюд для меня слишком острые, а потом выслушивать все эти «надо тебя отправить на Ямайку, чтобы рот потренировала» каждый раз, когда я давлюсь.


5. Мне приходится ходить за покупками со старушечьей тележкой.

6. Дедушка выключает «интернетный ящик» каждый вечер, когда уходит спать, и мне приходится тайком включать его, а потом утром снова выключать, пока дед не проснулся.

7. Постоянно сражаюсь с Мэгги и бабушкой, чтобы не ходить по воскресеньям в церковь.

8. Бабушка постоянно пытается устраивать нам с мамой случайные встречи. Я уже научилась выскальзывать из дома в такие моменты, но не уверена, что смогу так и дальше.



Через две недели после встречи с Джанет меня вдруг позвали вниз с чердака, куда меня отправили «организовать» тюль. Я слезла со стремянки и пошла в кухню.

– Тебе письмо.

Бабушка указала на лежавший на столе белый конверт, вытирая пыль старой тряпкой, доживающей свои последние дни.

– И что, это так срочно, чтобы я бежала сюда с чердака? – спросила я.

– Не поняла! – отозвалась бабушка. – Ты как со мной разговариваешь?

Я пробормотала извинения и пошла читать письмо в переднюю гостиную, но за мной пошел дедушка и выгнал меня оттуда, не успела я даже сесть.

– От кого это? – прокричала из кухни бабушка.

Я ушла в комнату.

Дорогая Квини.

Мне действительно кажется, что с участием и заботой я могла бы помочь вам справиться с проблемами. Это займет какое-то время и будет непросто, но мы можем пройти этот путь вместе. У меня было довольно много пациентов, и я знаю, что на отношение к терапии влияет большое разнообразие факторов. Если вам некомфортно в моем кабинете, мы могли бы встречаться в месте, где вам будет уютнее – в кофейне, например, или в студии в моем доме в Голдерс-Грин.



Зачем ей это? Она что, решила побыть мисс Хани из «Матильды»[15], или как?

Когда вы пришли ко мне, я увидела в вас и ту, кем вы являетесь сейчас, и ту, какой вы могли бы быть. Вы пережили много потерь, много горя за очень короткое время. Не удивительно, что вам пришлось немного выпасть из жизни.

Я могу помочь вам вернуть жизнь в свое русло. Обычно я не даю обещаний, но вам я обещаю: если мы постараемся, то найдем вам такое место, где вы снова сможете быть собой. И не только вы, но и лучшая версия вас. Подумайте и об этом.

Пожалуйста, позвоните мне.

Джанет.



Я глубоко вздохнула и подумала, что впереди меня ждут несколько очень трудных недель.





* * *


Когда ничем не занят, время бежит очень медленно. После всех бытовых дел я, как и полагается, приняла ванну и ушла спать в десять часов вечера. Я хотя бы снова стала нормально высыпаться, что хорошо, поскольку подъем у меня до сих пор в семь утра. Сегодня понедельник, по понедельникам у меня консультации, и сегодня мы встречались с Джанет уже пятый раз.

Лечение мое шло не в таком волшебном режиме, как я надеялась. Храни господь наш Минздрав, потому что если бы мне пришлось оплачивать терапию из своего кармана, я бы обанкротилась, не пройдя и половины курса. Во время наших сессий в крохотной квартирке в Голдерс-Грин еще в самом начале мы повоевали за антидепрессанты (я против, поскольку боюсь, что превращусь в зомби, а Джанет – за, поскольку их успокоительный эффект помог бы мне в терапии), поговорили о моих отношениях с друзьями (я завишу от их мнения в оценке своих мыслей и действий), о случайном сексе (я завишу от него в оценке своего тела и уровня контроля), о Томе (о том, как сильно я зависела от него и как сильно меня это пугало, что привело к наплевательскому отношению к себе), о моем отце (от которого я абсолютно не зависела, и поэтому теперь отношусь к мужчинам как к расходному материалу – хотя я не то чтобы в восторге от этого фрейдистского связывания отцовского образа с сексуальным поведением). Мы выяснили, что я не люблю держаться за руки и обниматься, потому что мне некомфортно в атмосфере любви и физической нежности; я боюсь, что их у меня отнимут, и я останусь одна. Я даже не представляла, сколько всего творится в моей маленькой голове. И хотя я надеялась этого избежать, на этой неделе нам пришлось поговорить о моей маме.



– Что ж. Вас растила мама? – спросила Джанет, откладывая в сторону блокнот и ручку.

– Да, – кивнула я. – До моих шести лет мы жили с бабушкой и дедушкой. А потом переехали в свой маленький домик. А потом она познакомилась с мужчиной, и мы поселились у него.

– Этот мужчина стал ее партнером?

– Рой. Да, Рой, – сказала я и глотнула воды, потому что у меня пересохло в горле.

– Этот Рой – вы с ним подружились? – Джанет поерзала в кресле.

– Нет, – быстро ответила я.

– Расскажите, – попросила Джанет, слегка сводя брови.

– Когда он не орал на меня, то делал вид, что меня нет, – сказала я, вздохнув. – Не знаю, может, это и не важно. У него был чистый дом, с садом, он отлично готовил…