Кузены

— Так что с совпадением по времени, дядя Арчер? — заговаривает Обри. — Вы ведь получили те письма от Дональда Кэмдена сразу после смерти Кайлы, верно?

— Раньше, — возражает тот. — Не помню, когда именно, но все произошло одно за другим. Сперва письма, потом Кайла погибла. Мы приезжали на похороны, и матушка отказалась с нами увидеться.

— А… — Обри закусывает губу. — Я думала, здесь может быть какая-то связь. Ну, вдруг в смерти Кайлы было что-то, из-за чего бабушка лишила вас наследства?

— Нет, — качает головой Арчер, явно изумленный таким предположением. — Просто так совпало. Честно говоря, матушка всегда недолюбливала Кайлу. Хотела, чтобы Андерс нашел себе приличную девушку в Гарварде. Со временем так и случилось. — Он снова оборачивается к Хейзел: — В вещах твоего дедушки больше ничего подобного не было — адресованного кому-то из нас?

— Я не видела. Могу еще посмотреть. Мне все равно пора возвращаться. — Она со вздохом убирает письмо обратно в конверт. — Мы как раз сейчас все разбираем.

— Могу я это пока оставить? — спрашивает дядя Арчер, показывая на отчет о вскрытии. — Хочу показать Уне. Может быть, она заметит что-то, чего я не вижу.

— Конечно, — откликается Хейзел. — Ну, всем пока.

Сунув конверт под мышку, она проскальзывает мимо Арчера за дверь.

Обри дергает меня за рукав:

— Нам нужно выехать не позднее чем минут через десять. Машина от бабушки скоро уже должна прибыть. Или ты хочешь остаться здесь?

— Нет, я еду с тобой.

— Вы еще вернетесь? — спрашивает Джона.

— Вряд ли, — коротко бросаю я, осознавая, что это ужасно похоже на мамин ледяной тон, когда кто-нибудь не оправдывает ее ожиданий. Однако я вне себя, чтобы сказать что-то другое.

— Милли, пожалуйста, — негромко, но настойчиво произносит Джона, наклоняясь ко мне. — Давай поговорим. Всего минуту.

Дядя Арчер откашливается.

— Я собирался сделать себе кофе. Никто больше не хочет?

Обри, предательница, тут же вскакивает с дивана.

— Я хочу!

Место рядом освобождается, однако Джоне хватает ума остаться на своем.

— Милли, прости меня. Я должен был рассказать тебе о своих родителях и Андерсе. Можешь мне не верить, но я как раз собирался…

— Я тебе не верю, — прерываю его я.

— …Собирался сказать тебе вечером, на балу. Я пытался — там, на балконе. Но ты, э-э… — он оттягивает воротник футболки, — …предпочла другую тему.

У меня начинают пылать щеки. Вчерашний вечер запечатлелся в памяти, мягко говоря, нечетко, но я хорошо помню, как я пьяно пошатывалась и буквально вешалась Джоне на шею.

— Поздновато, тебе не кажется? Ты должен был все нам рассказать с самого начала! Мы с Обри заслужили это тем, что хранили твой секрет. Но разве ты мог! Ведь это бы испортило твою месть. — Подняв наконец глаза, я бросаю на него испепеляющий взгляд. — Странно, что ты дождался бала. Мог бы высказать все Милдред еще в Кэтминт-хаусе.

— Я и собирался, — кивает Джона. От удивления я замолкаю. — Когда она спросила, как дела у Андерса. У меня была целая речь наготове. Но… Мне не хотелось мстить, если это могло навредить тебе.

Я стараюсь не обращать внимания на разлившуюся от его слов теплоту в груди.

— Вчера тебя такие мелочи не очень-то волновали.

— Я облажался, — спокойно говорит Джона. — Момент был кошмарный, и я… вышел из себя. Ты не представляешь, каково это, когда такой вот Андерс…

— Нет, не представляю. — Я вскакиваю на ноги. — Потому что ты мне не сказал!

Черт, я и хочу прекратить выяснять с ним отношения, но не могу просто так взять и перестать!

— Сперва соврал, кто ты такой, а когда я тебя поймала, соврал о том, почему ты здесь! — Я вскидываю руку, не давая ему возразить. — Ложь по умолчанию — все равно ложь! Ты рассказал нам только половину правды, а я-то думала, что мы… что мы друзья…

На последнем слове я запинаюсь, и на глазах вдруг выступают слезы. Еще не хватало! Я никогда не плачу! Я дочь Аллисон Стори, в конце концов!

Джона тоже вскакивает и берет обе мои ладони в свои.

— Друзья — не то слово. Милли, ты даже не знаешь, насколько мне дорога!..

Я вырываю руки как раз в тот момент, когда возвращаются дядя Арчер и Обри.

— Нет, не знаю. Потому что ты мне опять же этого не говорил!

Обри с несчастным лицом протягивает мне красный картонный стаканчик с молочно-бурой жидкостью.


— Милли, это тебе с собой. Извини, но если мы сейчас не выедем…

Дядя Арчер, подойдя, приобнимает меня одной рукой, будто понимает, что чего-то большего мне сейчас не выдержать. Чуть отведя меня от других, он наклоняется к моему уху.

— То, что ты злишься, это нормально, Милли, — шепчет он. — Имеешь полное право. Но не забывай о способности прощать, ладно? Если бы я чего и желал для нашей семьи, то именно этого.





Аллисон, 18 лет. Август 1996 года




— Иди, — раздраженно проговорил Андерс, подталкивая Аллисон. Они сидели у окна в кофейне напротив цветочного магазина. — Он там один. Сделай то, зачем пришла.

Аллисон с трудом сглотнула. Мэтт внутри расставлял горшки на полках. Сама не веря, что говорит это, она спросила:

— Может, пойдешь со мной?

— О господи, — простонал Андерс. — Нет. Я тебя сюда привез. На этом все. В дальнейшее меня не втягивай.

Аллисон не сводила глаз с Мэтта, чувствуя неприятное ощущение в животе. Она до сих пор не решила, что делать с беременностью. Иногда единственным выходом представлялся аборт. Иногда предполагала отправиться в колледж, родить так, чтобы матушка не узнала, и отдать ребенка на усыновление. Изредка раздумывала даже о том, чтобы оставить малыша. Почему бы и нет, когда доступно все, о чем большинство людей может только мечтать?

Единственное, в чем Аллисон не сомневалась, — говорить Мэтту или нет. Это касается их обоих. Она не собирается решать проблему в одиночку.

— Я просто… — Девушка запнулась — Мэтт как раз вышел из магазина, запер входную дверь и двинулся куда-то по улице. — Не важно. Он все равно уходит. Придется в другой раз.

Нахлынувшее облегчение быстро сменилось паникой, когда стало понятно, куда именно тот направляется.

— Он идет сюда! О нет! Не могу же я прямо здесь с ним разговаривать! — Соскользнув с табурета, Аллисон потянула Андерса за руку. — Надо уходить!

— Не глупи! — рявкнул тот. — Если мы пойдем сейчас, все равно столкнемся с ним. Хватит трусить — просто предложи ему выйти прогуляться.

— Да, точно. Хорошая идея…

Мэтт вошел внутрь. Не заметить их он не мог — они были прямо перед ним, — но все же прошел мимо, как будто не видя.

Аллисон окликнула его по имени. Живот уже буквально сводило. Ей заранее не нравилась вся эта ситуация.

Тот нехотя повернулся.

— А, привет, Аллисон. Извини, не заметил.

— Вранье, — бросил Андерс, прикрывая свои слова кашлем. Чего еще ждать от такого помощника. Аллисон была готова провалиться сквозь землю, но в то же время ей хотелось покончить со всем этим.

— Мы можем с тобой немного, э-э… прогуляться и поговорить?

— Мне сейчас некогда. Я только возьму пару кофе с собой и сразу ухожу.

— А если я пройдусь с тобой?

Мэтт вздохнул:

— Слушай, Аллисон… Мы кайфово зависли с тобой на вечеринке у Роба, но ничего больше в этом не было. Так что, может, перестанешь мне названивать, ладно? — Она только молча смотрела на него, буквально онемев от унижения, и он добавил: — Ты меня не интересуешь.

— Не интересует, значит? — Андерс грубо фыркнул. — Ха! Да ты должен быть благодарен, что она вообще обратила на тебя внимание, — ты, жалкий кусок дерьма!

У Мэтта дернулась щека.

— Ответь мне на один вопрос, Андерс. Если я жалкий кусок дерьма, почему Кайла выбрала меня, а не тебя?

Тот сузил глаза.

— Она тебя не выбирала. Это было всего один раз. Ерунда.

— Не один раз. Мы с ней вместе уже несколько недель. Ты не заметил, что она перестала тебе перезванивать?

Аллисон мельком взглянула на брата. У того едва заметно напряглись мышцы вокруг губ — слова Мэтта ударили по больному. Однако Андерс скорее умер бы, чем дал бы ему это понять.

— Я не слежу за ее звонками, — пренебрежительно бросил он. — В конце концов она всегда сама ко мне приползает. Развлекайся, пока можешь.

— Она к тебе никогда… знаешь что? — Мэтт покачал головой, будто с презрением к самому себе. — Я не собираюсь с тобой это обсуждать. Ты думаешь, что все люди вокруг принадлежат тебе, потому что у тебя есть деньги, — так вот, ничего подобного. На острове полно тех, кому плевать на Андерса Стори. И вообще на любого из вашей семейки, — добавил он.