Кузены

Глава 14. Обри




Милли для «Бутика Кайлы» — просто клиент мечты.

— На тебе все выглядит просто замечательно! — восклицает хозяйка магазина, восторженно сжимая ладони, когда та выходит из примерочной и поднимается на подиум перед большим зеркалом. — Но это лучше всего! Думаю, мы нашли то, что нужно.

Я тоже согласна. На Милли потрясающее платье в пол, без рукавов, с глубоким, но не вульгарным вырезом. Верх черный, пышный низ — белый. Добрый фут ткани, правда, волочится по полу за черными туфлями на высоких каблуках, но в остальном хоть сейчас на красную дорожку «Оскара».

На лице, правда, никаких эмоций. С того странного завтрака у бабушки два дня назад, который закончился как-то внезапно — она сослалась на внезапную мигрень, — Милли словно погружена в себя, ее мысли где-то витают. Я думала, что поход в магазин наверняка поднимет ей настроение, однако она по-прежнему делает все как будто на автомате. Держится вежливо, но настоящего интереса не проявляет.

— Подол, конечно, надо будет укоротить, зато сидит просто идеально, — говорит хозяйка — привлекательная женщина под сорок, смуглая и с темными волосами. На ней простое желто-коричневое платье-футляр и бусы в несколько рядов. Когда мы появились, она закрыла магазин и вместе с дежурной продавщицей почти час занималась исключительно нами.

Я первый раз в таком месте. Все внутри буквально сияет от приглушенного белого света, под которым любая кожа выглядит безупречно. Кожаные, кремового цвета кресла, антикварные зеркала в серебряной оправе, пол блестит как перламутровый. Повсюду алые розы, наполняющие воздух мягким, пьянящим ароматом. В общем и целом — как будто попала внутрь удобной и дорогой шкатулки с драгоценностями.

— Потрясающе выглядишь, — говорю я Милли со своего места у зеркала. Я уже давно сижу здесь, свернувшись калачиком, после примерки одного-единственного платья, которое меня нисколько не украсило — скорее наоборот.

— Согласна, — кивает хозяйка. — Если тебе самой нравится, можем прямо сейчас приступить к подгонке.

— Ладно, — пожимает плечами Милли.

Хозяйка машет рукой, и из переднего зала к нам спешит продавщица, а вслед за ней — портниха. Когда мы пришли, ее не было — видимо, вызвали специально для нас. Она приседает у ног Милли и ловкими, быстрыми движениями принимается подкалывать подол. От такого внимания та, кажется, немного приходит в себя и искренне улыбается владелице магазина.

— Спасибо вам за все. Платье замечательное.

— Твоя мама была бы в восторге, — откликается та.

— Вы, наверное, имели в виду мою бабушку? — переспрашивает Милли.

— Да, ей, надеюсь, тоже понравится. Но я говорила про твою мать. Я немного знала Аллисон — давным-давно. Сама я была еще слишком мала, чтобы водить компанию с младшими Стори, а вот моя сестра с ними дружила.

Я бросаю взгляд в передний зал, где над кассой прикреплена вывеска со строгими черными буквами: «Бутик Кайлы».

— Так вы и есть Кайла? — спрашиваю я.

Она опускает глаза.

— Нет, я Уна. Кайла — моя сестра. Она погибла, когда я училась в старших классах. Когда я открыла этот магазин, то назвала его в ее честь.

— Соболезную, — в унисон говорим мы с Милли. Я чувствую, как лицо заливается краской. Только мне под силу испоганить поход в модный магазин.

Уна ободряюще улыбается:

— Спасибо. Это было давно. Но я хорошо помню ваших родителей. Аллисон была такая красавица. А Адам, ну… — Она почти по-девчоночьи хихикает. Кажется, отец в юности на всех производил подобное впечатление. — Просто принц из сказки.

Сейчас про него я слушать совсем не хочу.

— А Арчера вы тоже знали? — спрашиваю я.

За два дня после встречи с бабушкой от него так и не было вестей. На работе он тоже не появлялся. Я начинаю подумывать, что он попросту сбежал, поняв, что теперь его инкогнито уже точно раскрыто. От мысли внутри ощущается какая-то пустота, утрата, будто я потеряла что-то, толком даже не приобретя. Я все время вспоминаю его молодым, как он сидел со мной тогда, много лет назад, посреди разбросанных всюду деталек от «Лего» и терпеливо искал фуражку полицейского. Отец, устав от моего нытья, язвительно бросил, что я наверняка ее потеряла, но дядя Арчер был невозмутим. «Полицейскому без фуражки нельзя. Мы ее обязательно найдем, вот увидишь». В конце концов нам это действительно удалось.

— Да, конечно, я его знала, — легко и без малейшего напряжения откликается Уна, как будто весь остров не кипит слухами о возвращении блудного сына. — Он всегда дружил с местными, был почти как один из нас. Мы много лет поддерживали с ним связь. Прекрасный человек, несмотря на некоторые… проблемы, — чуть запнувшись, добавляет она.

— А дядю Андерса? — интересуюсь я.

— О да. Лучше всех прочих. Они с Кайлой встречались, хотя и с перерывами, в старших классах и потом, когда он уже учился в колледже. — Видя, как мы изумленно моргаем, она добавляет с грустным смешком: — Ваша бабушка, конечно, никогда этого не одобряла.

— А вы? — спрашиваю я. Уна поднимает бровь. — В смысле, вам он нравился?

Дядя Андерс по-прежнему загадка для меня, я знаю о нем меньше всего.

Уна пожимает плечами:

— Он был очень настойчивым.

Портниха поднимается на ноги. Подол платья теперь едва касается носков туфель. Уна одобрительно кивает:

— То, что надо. Линда, поможешь раздеться? И приступим к подгонке.

Продавщица поддерживает Милли, пока та спускается с подиума, и проводит ее в примерочную. Портниха выходит в передний зал, оставив меня наедине с Уной. Та с доброй улыбкой приподнимает идеальной формы бровь:

— Ты к этому не так привычна, как двоюродная сестра, да?


Мои глаза невольно падают на груду розовой ткани в соседнем кресле. Сейчас она выглядит совершенно незатейливо, зато на мне смотрелась сущим уродством.

— Мне не идут платья.

— Чепуха! — Уна понижает голос и склоняется ко мне: — Линда здесь сравнительно недавно и еще не до конца овладела умением подбирать то, что нужно. Розовый бы тебе отлично подошел, но у меня есть другая идея. Давай ты пойдешь в примерочную, а я подберу кое-что сама, хорошо?

Я нерешительно киваю, однако она уже спешит к вешалкам.

— Раздевайся до белья! — бросает она через плечо. — Я сейчас!

Один из минусов персонального обслуживания — никакой приватности.

За занавеской я стаскиваю шорты и футболку, заранее приходя в отчаяние. Милли на празднике затмит всех. Джона, который сейчас в магазине смокингов дальше по улице, без сомнения, тоже будет выглядеть стильно. И только про меня, торчащую в углу жалким чучелом, все станут шептаться: «Неужели она тоже из Стори?»

— Вот оно!

Уна появляется в кабинке с перекинутым через руку платьем великолепного темно-синего цвета, но потом я замечаю отделку бисером. Ну, не знаю… Для меня чем проще, тем лучше. Однако Уна с полной уверенностью вешает наряд на крючок и расстегивает молнию.

— Ну, что скажешь?

— Красивое… — нерешительно говорю я. Мне хочется как-то отдалить момент, когда придется влезать в неумолимо ждущий футляр из ткани, и я добавляю: — Вы сказали, что дядя Андерс был настойчивым. Что вы имели в виду?

Отражение Уны в зеркале недоуменно хмурится, приходится пояснить:

— Я много лет его не видела и почти не помню.

— Ну… — Она снимает платье с вешалки — шелковистая ткань струится между ее ладоней. — Все это, конечно, было очень давно. У меня в основном отложилось в памяти, как драматично у них с Кайлой все развивалось. Они постоянно расставались, она давала слово никогда с ним больше не встречаться, потом снова принимала его ухаживания. Было очень непросто устоять перед одним из Стори. — Глаза ее слегка затуманиваются. — Кайла, по сути, всегда была обычной девушкой из местных. Думаю, она понимала, что в большом мире она не пара Андерсу.

Я ужасно себя чувствую, оттого что опять заставила владелицу магазина говорить о сестре.

— Простите, не нужно было поднимать эту тему…

Она треплет меня по плечу.

— Все в полном порядке, Обри. Со смерти Кайлы прошло уже двадцать четыре года. Мне даже приятно вспоминать сестру.

Я вдруг чувствую укол беспокойства. Как раз тогда, в 1997-м, мой отец, его братья и сестра были лишены наследства. «Там-то все и пошло наперекосяк». Я давно не вспоминала про Кроткий/Короткий пляж и про эту странную строчку из папиного романа, но сейчас мне внезапно очень захотелось спросить, не в том ли месте что-то случилось с Кайлой. И все же не могу решиться. Одно дело интересоваться бывшим парнем сестры, и совсем другое — воскрешать воспоминания о том, как она погибла.

К тому же Уна уже решительно подступает ко мне с темно-синим платьем.

— На тебе оно будет смотреться просто потрясающе.

— Ну, хуже первого вряд ли будет…

— То не подходило тебе по стилю. — Она придерживает платье передо мной. — Ну же, давай. У тебя прекрасные руки и плечи, нужно их показать.

Я не двигаюсь с места.

— Вы серьезно?

— Безусловно!

Я скрещиваю руки перед своим вытертым спортивным лифчиком.

— Вообще-то я свои плечи просто ненавижу. На школьном бале я была в платье с длинными рукавами.

— Что ж, совершенно напрасно. — Уна приглашающе встряхивает платье. — Ну же, вперед.

Я повинуюсь, уцепившись за ее локоть, чтобы не упасть.

— Мой парень сказал тогда, что я похожу на мальчишку, нарядившегося в мамино платье. — Сама не знаю, почему я вдруг ей рассказала — видимо, из-за интимности происходящего потянуло на откровенность.

Уна, нахмурившись, сдвигает темные брови.

— Непохоже на действительно стоящего парня. — Она натягивает платье на бедра, потом поднимает верх, закрывая грудь. — Давай-ка сними и лифчик. Для такого выреза нужно что-то без бретелек. Мы подберем тебе отличный вариант.

— Эм-м, ладно…

Я снова повинуюсь. Меня немного терзает совесть — надо бы заступиться за Томаса, — однако на самом деле все так и есть. Он и правда меня не стоит.

— Теперь он, наверное, уже бывший парень, — говорю я, пока она застегивает молнию сзади.

— Наверное?

— Ну, сначала он не отвечал на мои сообщения. Сейчас я не отвечаю на его, так что…