Кубанский огонь

– Не подходи! Брошу – от вас только угли останутся!

Сергей вынырнул из-за плеча шефа и спросил, поигрывая маузером:

– Куда лучше, Алексей Николаевич: в пузо или в бомбу?

– Если в бомбу, то он сам же от нее и сгорит, – рассудительно, будто они ничем не рисковали в этот момент, ответил Лыков. – А нужен живой. Опять же…

Он шагнул вперед и ткнул пальцем Рыжему в лоб:

– Сестренкин дом спалишь. Это за ее-то доброту. Он точно застрахован?

И террорист осторожно опустил снаряд на пол:

– Сдаюсь.

Сыщики обыскали самого пленника и комнату, в которой он прятался. В платяном шкафу нашли еще две бомбы.

– Это все?

Рудь съежился:

– Две последних у Прокопия.

– Где он сам?

В этот момент из своих комнат осторожно высунулись хозяева. Полная женщина в пеньюаре не успела сказать ни слова, как брат ее остановил:

– Прости, Одарка. Я им все скажу, лишь бы вас с мужем не тронули. Господа, они не знали, кто я. Помогали по-родственному. Моя вина во всем, а их вины нету.

– Евдоксий, отвечай на вопрос! – повысил голос Лыков. – Где Шкуропат?

– В Садах прячется. А может, и утек, как я, облавы испугамшись.

– Куда утек?

Поджигатель попросил жалобно:

– Ваши благородия, уведите меня отсюда. Стыдно перед семейством, которое меня приютило. Я там все скажу, у вас.

– Бомбомет неси. И свои вещички. Иначе мы тут все вверх дном перевернем.

Через пять минут сыщики вывели арестованного. Тот тащил на спине удивительное оружие, Азвестопуло нес зажигательные бомбы. Лыков как начальник шел налегке. Он чувствовал странное опустошение. Дело сделано. Вон идет единственный человек, который мог поджечь нефтяные склады. Мортира и бомбы захвачены. Осталось поймать упыря, так это несложно. Сам по себе Варивода не опасен, спичками он трубу не подожжет, маузеристы не дадут. Высочайшее поручение выполнено. А радости от этого нет.

Правда, когда они переступили порог сыскного отделения, настрой у статского советника изменился. Радость так и не пришла, но явилось облегчение. Большое-большое облегчение. А тут еще кубанские коллеги. Когда они увидели Рыжего, бомбы и знаменитую мортиру, то возликовали. Екатеринодар застыл в ожидании ужасного террористического акта. Это был их город, Пришельцев и его люди ночей не спали, чтобы предупредить несчастье. И вот результат! Кубанцы чуть не на головах ходили.

Александр Петрович, несмотря на ранний час, тут же телефонировал начальнику области:

– Ваше превосходительство, докладываю. Стрелок по кличке Рыжий арестован и доставлен в отделение. Оружие и зажигательные снаряды также захвачены. Опасность миновала, Михаил Павлович! Да, да… Так точно. Варивода пока на свободе, но спалить он уже ничего не сможет. Да. Благодарю. Как говорится: не пришлось собаке бубликами торговать, она их тестом поела! Нет, это не моя заслуга. Обнаружил убежище террориста и арестовал его статский советник Лыков. При помощи коллежского асессора Азвестопуло.

Пришельцев долго слушал в трубку, что говорил ему генерал, потом положил ее на рычаги.

– Его превосходительство просил передать вам двоим свою благодарность. Он немедля пошлет экспресс кавказскому наместнику. Э-хе-хе… А не выпить ли нам чифирю? А лучше чего покрепче.

Мгновенно сбоку выдвинулся Корж с бутылкой в руке. Бросил взгляд на питерца, тот махнул: наливай! Все, кто был в комнате, потянулись к столу. Начальник и три надзирателя взяли по стакану. Пришельцев поднял свой и сказал с чувством:

– Спасибо, Алексей Николаевич! Спасибо, Сергей Манолович!

– И вам спасибо, господа кубанцы! – так же проникновенно ответил Лыков. – Служить с вами и удовольствие, и честь. Что бы мы сделали без вас? Так и напишу в рапорте на Высочайшее имя.

Уже через минуту водка была отставлена, сыщики занялись делом. Опасный убийца гулял на свободе. Готовилась беспрецедентно большая облава, которая поднимет с городского дна всякую муть.

Пришельцев больше часа отдавал распоряжения, инструктировал людей, говорил в телефон с приставами и военными. Когда наконец возникла небольшая пауза, он усадил перед собой Рудя и заговорил с ним:

– Ну, главный вопрос: где искать Шкуропата? От того, как ты на него ответишь, зависит твоя судьба.

– Последнее время мы с ним по садам прятались.

– По каким именно?

– Которые нам Конон Прович предоставлял. У него пять, что ли, наделов, на чужие имена записанных. Там можно жить, провизию нам доставляли. До того, в начале апреля, на буровых квартировали, у англичан.

– Напишешь все адреса.


– Слушаюсь.

– И полное признательное показание на Асьминкина!

– Слушаюсь.

Сбоку подсел Лыков:

– Евдоксий, где сейчас Варивода?

– Я адреса не знаю, а показать могу. Это на Базарной, недалеко от угла с Медведовской. Домик в два окна, на них всегда ставни. Серым цветом окрашен. Крылечко такое приметное, литые чугунные ступеньки, счетом шесть штук. Козырек тоже литой, и там цифры: тысяча восемьсот восемьдесят девять.

– Знаю его, – подхватил Жуковский, хищно блеснув золотыми зубами. – Там проживает вдова купца Петюхина. Молодая еще и в соку. Одевается чепуристо. По-моему, она шалашовка[77].

– Любовница Вариводы, – пояснил Рудь. – Самое тайное его прибежище, на крайний случай берег. Как узнали мы про облаву, да еще сады, говорят, все ошарят, то и разбежались. Я к сестре, а он к марухе. Договорились завтра в ночь встретиться. И сжечь нефтяной городок…

В комнате стало слышно, как под потолком летает муха. Помолчав, Александр Петрович продолжил сиплым голосом:

– Это вам Асьминкин такое здание дал?

– Точно так.

– С чего он на городок озлобился?

– А заказали британцы. Им выгоднее нефть через Туапсе качать.

Пришельцев сделал гримасу Лыкову: смотрите, что выясняется. Потом продолжил:

– Это тоже в показания впиши. Деньги за пожар тебе обещали?

– Варивода сказывал: пятьсот тысяч сулили. На двоих!

– Ого! И не жалко тебе, алахарь, людских трудов?! А сколько народу могло погибнуть?

Рыжий только молча понурил голову. Начальник отделения полез в стол, вынул оттуда обшарпанный офицерский самовзвод. Оглянулся на своих, приказал:

– Кутья на телефоне, остальные за мной. Постарайтесь взять живым, к нему много вопросов.

– А если начнет стрелять? – спросил за всех Тимошенко.

– И вы стреляйте. В ноги.

Лыков молча повел плечом и двинулся на выход. Азвестопуло крякнул и пошел следом.

Дом с литыми ступеньками встретил сыщиков наглухо закрытыми ставнями. Кубанцы окружили его с обеих улиц. Городовой Компанец и коллежский асессор Азвестопуло перелезли через забор и блокировали сад. Начальники, держа оружие наготове, подошли к крыльцу. Вдруг дверь распахнулась, и показался Варивода.

– Лыков, лови! – крикнул он и швырнул питерцу под ноги что-то круглое и черное. Бомба! Алексей Николаевич замер. В голове у него пронеслась картина из книги, читанной в молодости. Князь Болконский стоит на позиции, перед ним шипит и крутится вражеский снаряд… Как глупо. Почему Болконский? При чем тут путаник граф Толстой? Погибать тоже глупо, особенно сейчас, когда дело закончено. Ну, почти закончено… Затем сыщик подумал, как именно он будет прощаться с жизнью: в страшных муках от незаживающих ожогов…

Так прошло три или четыре секунды. Наконец испытанный смельчак Лыков осознал, что он стоит столбом, бомба не разорвалась, а из-за забора слышатся крики и выстрелы.

– За мной! – скомандовал он Пришельцеву. Успел отметить про себя, что тот весь белый, а по лбу катятся капли пота. Сам статский советник выглядел, вероятно, не лучше.

Когда они через кухню выбежали в сад, то увидели такого же бледного Азвестопуло. Тот прижался к яблоне и никак не хотел от нее отходить. А смотрел под ноги, на еще один снаряд.

– Где Компанец? – гаркнул Алексей Николаевич. Его помощник очнулся и из бледного быстро стал красным.

– Преследует бандита. Тот побежал в глубь сада. Я…

– Вперед, следом!

Все трое ломанулись через кусты смородины к дальнему краю забора. Сергей виновато тараторил в спину, что ошалел, когда ему под ноги бросили «зажигалку», и уже простился с жизнь, а городовой – человек без фантазии, вот он и смелый поэтому… Лыков его не слушал, а держал браунинг наготове. Шкуропат никуда не денется, квартал оцеплен. Но терять ему нечего, и надо поостеречься.

Из этих соображений статский советник стал притормаживать кубанца. Но тот и сам не хотел поймать пулю, поэтому смотрел в оба.

– Калитка! – крикнул он, вытянув руку вперед, и первый в нее сунулся. Питерцы последовали примеру Александра Петровича и оказались в соседнем саду. Впереди грохнуло, кто-то выругался. Справа и слева трещали ветки – это люди Пришельцева гнались за атаманом. Снова раздались выстрелы, треск выламываемой доски, брань и пыхтение. Сразу несколько сыщиков сгрудились у забора. Компанец дышал как пневмонический больной, хватая воздух ртом.

– Не догнал… – сообщил он товарищам.

Жуковский и Корж одновременно полезли в щель, толкая друг друга. Степан Матвеевич оказался наглее и выскочил первым. Лыков, невзирая на чины, подтянулся и перелез через забор, остальные последовали его примеру.

За поворотом раздавался топот.

– К реке бежит! – крикнул Корж. – Ну, там его и прижмем.

Толпа сыщиков кинулась по Базарной улице к Кубани. Из боковых переулков к ним присоединились городовые, казаки и армейские нижние чины. Орда преследователей с криками и улюлюканьем гнала убийцу. Вскоре он оказался внизу, под берегом. Замер, переводя затравленный взгляд с мутной воды на погоню и обратно. Напротив был длинный каменистый остров, заросший кустами. Если вдруг Варивода доберется до него, сыщикам самим придется лезть в реку… Лыкову этого не хотелось. Он вырвал у ближайшего солдата винтовку, щелкнул затвором и прицелился в бандита. Тут позже других примчался Мищенко. Он тоже вооружился магазинкой и взял атамана на мушку.