Кубанский огонь

– Живьем, – предостерег сыщик подъесаула и громко обратился к Шкуропату: – Ну что? Нырять будешь, как селезень? Тогда пущу тебе пулю в ляжку. Ноги мочить неохота…

– Меня так и так повесят! – крикнул снизу бандит.

– Что посеял, то и пожнешь.

Минуту атаман раздумывал. Все ждали, наведя на него стволы. Наконец Шкуропат бросил револьвер и полез наверх…





Глава 20

Подчищая хвосты




Успех дознания был полный. В руках у полиции оказались все преступники, замышлявшие уничтожение нефтяного городка. А также загадочный бомбомет, снаряды к нему и записи изобретателя. Бумаги Рябоконя выдал сыщикам Евдоксий Рудь. Он сделал полное и чистосердечное признание, чем очень помог следствию. Рассказал даже о своем участии в убийстве подхорунжего. После очной ставки с ним Шкуропат тоже заговорил. Его дела были хуже некуда. Поэтому он выдавал признания в час по чайной ложке, а о многом вообще отказывался говорить. Однако картина преступлений Вариводы и без его откровений тянула на висельный приговор. Так ему заявил и генерал-лейтенант Бабыч. Он захотел взглянуть на негодяя, испортившего ему столько нервов. Но не выдержал спокойного тона, рассердился и топал ногами. Пришлось отпаивать начальника области чаем в маленьком кабинете смотрителя тюрьмы.

Шкуропат рассказал о роли в заговоре табаковода Асьминкина. И о попытке ограбления Общества взаимного кредита, за которой стоял тот же Конон Прович. Всплыли и другие грехи бандита-предпринимателя: шантаж, вымогательство, распространение фальшивых денег, контрабанда табака из Турции, укрывательство шайки разбойников. Асьминкин все отрицал, на очных ставках грозил свидетелям божьим судом и фальшиво их совестил. Несмотря на такую его тактику, следственное дело пухло и становилось, как говорили прокурорские, перспективным.

Об одном не удалось собрать достоверных улик – о связях табаковода с англичанами. Тот лишь смеялся в лицо Рудю и Шкуропату.

– Дураки, – кричал он, – это все я придумал, чтобы вы землю ели от старания. И про пятьсот тыщ придумал. Кто вам, лайдакам, такие деньги заплатит?

Лыков взялся изучать переписку арестованного и сразу понял, что в ней не хватает самого важного. Видимо, в последний момент Асьминкина кто-то предупредил, и он успел сжечь компрометирующие его письма.

Кроме того, сыщик заметил, что «английская» тема вообще непопулярна в Екатеринодаре. Следователь старательно обходил ее стороной. Пришельцев в акте дознания написал: связь с британскими нефтепромышленниками не доказана. Бабыч прямо попросил питерца «не портить радужные планы англо-кубанского сотрудничества».

Когда капитан Продан вернулся из командировки по отделам, то сразу же попытался взять британский след. Он много чего наслушался на местах. Однако уличить табаковода не получилось и у него. Вызванные на допрос добытчики с Туманного Альбиона держались твердо. Асьминкина знали, он продавал им участки. Почему так задорого покупали? А кто сказал, что задорого? Полиция сделала исследование рынка? Как интересно, дайте поглядеть. Ах, так говорят другие добытчики? Это называется конкуренция, не слышали такого слова? И вообще, что бы Россия делала без наших инвестиций… Будете надоедать глупыми вопросами, мы сообщим консулу. Все фамилии приведем, начиная с Лыкова. Тогда увидите, куда вывернет…

Игорю Алексеевичу пришлось довольствоваться трофеями питерцев. Он в присутствии статского советника разглядывал бомбомет Рябоконя, поворачивал его и так, и эдак, цокая языком.

– Какая простая и гениальная идея, – сказал капитан сыщику. – Легкий, примитивный, эффективный. Самое хорошее оружие примитивно, не замечали?

– Современное уже не может быть таким, – возразил Лыков.

– Пусть так, но гляньте, какая красота. Ничего лишнего, и насколько легче мортиры. Рябоконь убрал лафет с колесами, а вместо него установил самую обычную плиту. Которая никогда не сломается, поскольку там нечему ломаться. К плите он приделал ствол. Фактически – обрезок трубы. Для установки вертикального угла подъема использовал подпорки. И навесил простейшие прицельные приспособления. Вот и весь аппарат. Ай, молодец!

– Что с зажигательной смесью? Вы говорили, что она особенная, какой никто еще не изобрел; прожигает все на свете. В записках подхорунжего есть ее состав?

– Увы, нет, – с сожалением признался контрразведчик. – Зато имеем образцы. По ним ученые артиллеристы и восстановят состав.

– Игорь Алексеевич, расскажите, как вы съездили, – отвлек его от бомбомета сыщик. – Что удалось узнать? Ваши подозрения оправдались, британцы в самом деле хотят парализовать нефтедобычу в Майкопе? Признаюсь, это до сих пор кажется мне фантазией…

– Фантазией? – неприятно удивился Продан. – Если бы так. В действительности ситуация с кубанской нефтью очень невеселая. Слушайте, если вам интересно.

Капитан закурил – он вообще дымил каждые десять минут – и начал:

– Помните, я вам говорил про Твиди?

– Да. Я видел его: он приезжал на открытие нефтепровода третьего апреля. Гукасов на мой вопрос насчет британца ответил, что тот действительно хочет контролировать наше месторождение. Как бизнесмен.

– Вы говорили с Гукасовым о Твиди? – удивился контрразведчик. – Но зачем?

– Хотел услышать характеристику из уст русского «нефтяного короля». Вдруг скажет что-то интересное? Но Павел Осипович то ли не пустил меня в душу, то ли правда недооценивает своего британского коллегу. Контроль-де – предел мечтаний островитян, но мы, русские, этого не допустим. Вступаем с ними в союзы, в капиталы компаний, занимаем деньги и чем-то делимся взамен, но это не страшно. Примерно так я его понял.

– Он хоть догадывается, что такое будет нефть в двадцатом веке?

Лыков удивился:

– А что она будет? Про «черное золото» газеты пишут, но это просто фигура речи. Уголь так же называют.

Продан загасил папиросу о томпаковую пепельницу и заявил:

– Вовсе тут не фигура речи. А главнейшее стратегическое сырье будущего. На заре столетия адмирал Фишер[78], который тогда еще не был Первым лордом британского Адмиралтейства, написал в одной из статей: «Мазутное топливо произведет настоящую революцию в военно-морской стратегии. Это дело чрезвычайной государственной важности». Он же сказал еще жестче: «Кто владеет нефтью, тот правит миром».

Лыков скептически отозвался о словах адмирала:

– Любовь британцев к своему флоту общеизвестна. Она близка к помешательству. Один лишь флот не может выиграть войну, нужна сильная сухопутная армия.

– Нужна, – согласился капитан. – Но для континентальной модели контроля над миром. А островитяне придумали свою модель, морскую. Они насадили базы в узких гирлах морей и океанов: Гибралтар, Суэцкий канал, Кейптаун, Сингапур… В этой модели могучий флот незаменим. Ладно Фишер, он уже уступил свой пост Винстону Черчиллю, восходящей звезде островной политики. Черчилль сразу же подхватил идею адмирала. Буквально месяц назад он объявил в парламенте: «Великобритания должна положить нефть в основу своего господства на море. Господство – вот цена этого предприятия». Как вам, Алексей Николаевич? Гос-под-ство.


Лыков задумался. Сильно выразился какой-то там Черчилль. Неужели опять фигура речи?

Игорь Алексеевич продолжил:

– Упустив в свое время каспийские месторождения, ребята захватили Грозный. И теперь пролезли в Майкоп и вообще в Кубанскую область. Ведь «черное золото» нашли и в Тамани, и в Причерноморье. Если вы смотрели результаты торгов на нефтеносные участки, то победили все те же, кто банкует в Грозном: фирма «Шпиц» и ее производные. Более того, тот же «Шпиц» выкинул из Баку парижских Ротшильдов, которые первыми вложились в русскую нефть. За «Шпицем» стоит корпорация «Шелл», одна из самых могучих компаний в мире на сегодня. Завоевав теперь и Майкоп, она взяла под крыло – вы вдумайтесь – всю российскую нефтедобычу. Без преувеличения, всю!

Контрразведчик вздохнул и полез за новой папиросой.

– Теперь насчет Твиди. Он создал Англо-Майкопскую корпорацию, сокращенно АМК. И очень ловко спрятал в нее контрольные пакеты пятнадцати других компаний, которые бурят здесь землю. Уставный капитал АМК – всего двенадцать тысяч фунтов стерлингов. А управляет она десятками миллионов.

– Это не запрещено, – вставил Лыков.

– Конечно, все по закону. Если смотреть поверхностно. А вы знаете, что наш британский друг бурит также и в Румынии?

– Да, Гукасов упоминал об этом. В Плоешти Твиди тоже влиятельная фигура.

– А то, что нефтепромыслы Румынии финансирует «Дойче банк», Гукасов не сказал?

Сыщик насторожился:

– «Дойче банк»? Германцы?

– Да, наши завтрашние противники на поле боя. Павел Осипович стыдливо умолчал. Не удивляюсь… Гукасов закончил Дрезденский политехнический институт, говорит по-немецки лучше, чем по-русски, и имеет в рейхе свои коммерческие интересы.

– Вы и его сейчас запишете в германские шпионы? – расстроился Лыков. – Если учился там, то уже шпион? Так можно далеко зайти. Ломоносов ведь тоже в Германии образование получал…

– Поймите, Алексей Николаевич! В это трудно поверить, но такова правда. Сильные мира сего, богачи с огромными состояниями – они вне наций. Державы воюют меж собой, а они спокойно договариваются друг с другом. Так же вышло и в Майкопе. Я поездил по отделу, поговорил, залез в архивы. И узнал много нового. Вы в курсе, что в начале века здешнюю нефть прибрали к рукам германцы?

– Нет. Пресса, даже самая русопятая, об этом не писала.

– А все делалось тихо. Взять того же Андрейса, весьма популярную на Кубани личность. Ведь он австриец по происхождению. И начинал как эмиссар германских промышленников. Сейчас Леопольд Луич работает на Твиди. Знаете, почему? Пять лет назад был заключен «Европейский нефтяной союз». Это такой официальный сговор с целью поставить барьер. Немцы, британцы и лжерусские нефтедобытчики объединились, чтобы не пустить на европейские рынки американского гиганта «Стандарт Ойл». Лжерусские участники…

Тут Лыков перебил собеседника:

– Игорь Алексеевич! Кто они такие? Почему «лже»?

– Поясню. Это вожаки бакинской нефтедобычи: Товарищество братьев Нобель и парижский дом Ротшильдов. Согласитесь, что и тем, и другим на Россию наплевать. Но настоящих русских нефтедобытчиков нет…

– А Гукасовы? Манташевы? Лианозовы?

Продан фыркнул:

– Нашли русских… Они те же самые международные акулы, которые договариваются между собой вопреки политике своих правительств. Но наши, признаться, помельче будут. И для того, чтобы большие дяди взяли их в свою компанию, они готовы бегать этим дядям за папиросами. И тот же Гукасов помогает англичанам заморозить майкопские буровые. Потому что его главные поля – в Баку, а не здесь. И вообще…

Капитан посмотрел на сыщика с тоской:

– У кубанской нефтедобычи нет будущего. Она никому не нужна и даже мешает. После договора против американцев германцы отступили. Продали все свои участки британцам, взамен забрав себе Плоешти. А ведь в тысяча девятьсот шестом году у них тоже было девяносто процентов всех здешних участков. Как сейчас у англичан.

Лыков смотрел на контрразведчика и не понимал:

– Германцы уступили все англичанам? Зачем?

– Говорю же: акулы делят Европу как хотят. И там нет национальностей или вероисповеданий. Есть только взаимная выгода. Румынию германцам, Россию британцам. Но если в Плоешти боши наращивают добычу, то у нас островитяне ее замораживают.

– Но почему?

– Потому что на юго-западе Персии открыты богатейшие нефтяные поля. Очень хорошая нефть и залегает неглубоко. Буквально палкой ткни – и ударит фонтан. И конкуренты англичанам не нужны. Принято решение их, конкурентов, удавить. В исполнении плана участвуют и русские крупняки, которым очень хочется быть принятым в международный клуб акул. Поэтому сейчас майкопскую нефтедобычу будут тормозить все: и Твиди, и Гукасов. А русские бурильщики, по-настоящему русские – это заметили власти на местах – занижают добычу, чтобы спастись от поглощений. Потому что если они покажут большие успехи, их тут же сожрут! Какое же будущее ждет Майкопский нефтяной район, если он всем только мешает?

– Игорь Алексеевич, но что же делать? Картина, что вы описали, совершенно безрадостна.

– Такова правда, увы. Помните? Кто владеет нефтью, тот правит миром. И это будем не мы. Скоро начнется война. Лишь тогда, в чрезвычайных условиях, власть вынуждена будет оградить национальные интересы. Спохватятся, когда поздно будет… А сейчас? Я напишу рапорт на имя военного министра. Копию передам в ГУГК[79]. Сухомлинов не ударит пальцем о палец, ибо он сейчас занят исключительно зарабатыванием денег для своей мадам. А Генштаб положит мой доклад на полку и станет ждать войны.

Алексей Николаевич понял прозрачный намек капитана. Он знал от Виктора Таубе, что сейчас творилось в Военном министерстве. Сухомлинов, ученик и выдвиженец Драгомирова, георгиевский кавалер, приехал из Киева в столицу с молодой женой, бывшей в прежнем браке Бутович. Он был старше ее на тридцать два года. Жадная до денег, неразборчивая в связях, Екатерина Викторовна была к тому же еще и больна. Одну почку ей вырезали, вторая еле-еле тянула, и женщине приходилось несколько месяцев в году жить в Египте. Лечение там стоило очень дорого, а ей хотелось еще и блистать. Несчастный министр, потерявший от любви голову, ударился во все тяжкие. Сам он жил на три рубля в день. Завтракал в ресторане Гвардейского экономического общества, получая скидку как военный. Ужинал дома чаем с колбасой. А все наличные средства отсылал жене. Совсем недавно Сухомлинов отправился за каким-то чертом во Владивосток. Ехал туда через всю страну, пробыл в городе несколько часов и махнул обратно. Министр придумал эту командировку ради денег. Как сановнику ему полагались огромные прогоны, а он еще и выклянчил у государя Высочайшее повеление на поездку. Прокатившись взад-вперед, генерал-адъютант положил в карман несколько тысяч рублей. Дела в министерстве в эти две с лишним недели, разумеется, встали. А германцы усиленно готовились к войне…

Сыщик и контрразведчик покручинились немного и разошлись. Лыкову с Азвестопуло пора было возвращаться в Петербург. Василий Иванович Лебедев, шеф Восьмого делопроизводства Департамента полиции и приятель Лыкова, прислал телеграмму. Там была всего одна фраза: «КРОКОДИЛ СОВЕТУЕТ СРОЧНО ДОМОЙ». Крокодил – это Нил Петрович Зуев, директор департамента. Он вызывал подчиненных, причем по неофициальному каналу. Значит, дело совсем табак, если приходится прибегать к таким приемам.

Питерцы сворачивали свои дела в Екатеринодаре. Накануне отъезда в номер к Алексею Николаевичу пришел англичанин. Сухой, жилистый; глядел строго, как на лакея… Он протянул визитную карту и без приглашения сел на стул. Лыков прочитал: «Самуэль Эгнью, исполнительный директор Англо-Майкопской корпорации». Та самая АМК, о всесилии которой говорил Продан!

– Слушаю вас, господин Эгнью.

– Вы ведь собираетесь в Петербург? – на отличном русском языке спросил британец.

– Да, завтра.