Кто-то новый

Джулиан опустил голову, и тень легкой улыбки пробежала по его лицу.

Я не поняла причину его облегчения, но вдруг я наконец осознала, зачем на самом деле Джулиан сегодня объявился. Вот ублюдок!

– Поверить не могу! – внезапно я разразилась смехом. – Заявился ко мне, чтобы убедиться, что Эдриан не раскрыл твоей тайны! Не так ли? Ты не обо мне беспокоился, а только о себе любимом!

– А вот и неправда!

Я скептически фыркнула.

– Да неужели?

– Ладно-ладно, возможно, ты права. Не до конца, но права. Но я здесь не только поэтому, – начал Джилиан, и плечи его наконец расслабленно опустились. Он беспокойно потер лицо, кажется, разговор с глазу на глаз давался ему с трудом. – Я хотел извиниться. За то, что тогда случилось в палатке. Просто взять и уйти было неправильно с моей стороны. И я сожалею, что избегал тебя так долго. Я ужасно замотался, и мне очень жаль, что я причинил тебе боль.

Слова его прозвучали искренне, очевидно, он и сам верил в то, о чем говорил. Но теплые чувства, которые его признание должно было у меня вызвать, так и не появились.

– Извинения приняты, но… этого недостаточно. Нельзя просто взять и жить дальше, будто ничего не произошло. Так что спрошу еще раз, даже если ты потом снова исчезнешь: почему мне нельзя видеть твои шрамы?

Этот вопрос – верхушка айсберга. С таким же успехом я могла бы попробовать наконец узнать, почему он не рассказал мне о работе в «Под радужным куполом» и почему отказывается говорить о Софии. Но мне не хотелось снова загонять его в угол допросами. Я уже один раз сделала так в день рождения Кэсси, и я знала, к чему это приведет. Будем двигаться шаг за шагом.

– Все не так просто.

Я наблюдала неуверенность в его глазах.

– Почему?

– Трудно сказать.

– Это из-за меня?

– Нет, вовсе нет, – решительно отрезал Джулиан. – Мика, ты действительно для меня важна. И я не лгал, когда говорил, что доверяю тебе.

На глаза опять навернулись слезы.

– Тогда докажи.

Джулиан обвел взглядом шрамы и затем опустил руку на грудь в том месте, где располагался большой шрам прямо под сердцем.

Вот бы узнать, в каком ритме сейчас оно бьется.

– Неужели все для того, чтобы увидеть меня без одежды?

– Вовсе нет, – покачала я головой. – Я просто чувствую, что ты что-то от меня скрываешь. И не понимаю зачем, ты ведь сам твердишь о доверии. Мне все равно, есть у тебя шрамы или нет.

– Я… – начал было Джулиан, замолк, но, замявшись, продолжил: – Шрамы – это некрасиво.

– И что с того? Не так уж и ужасно, – попыталась заверить его я, однако не стала опровергать и ранее сказанное. Мы ведь оба знали, как выглядят его шрамы, я не собиралась льстить. Конечно, я предпочла бы, чтобы его тело было без шрамов, но просто потому, что я не хотела, чтобы с ним произошла та авария. – Шрамы – это часть тебя, и если они не делают из тебя Самого Сексуального Мужчину На Свете, что с того? У меня вот груди разного размера – не быть мне Мисс Америка!

– Это не одно и то же.

– Неужто? – с вызовом набросилась я, хоть и знала, что Джулиан прав. Для него ведь это не просто шрамы – это воспоминания, причем очень болезненные. – Я тоже так считала, но не помешал же мне этот факт, чтобы быть с тобой?

– Да, но вечером в палатке, знаешь ли, темновато.

День. Ночь. Свет. Тьма. Какая, к черту, разница! Очередное оправдание! Ну уж нет, я не позволю ему вновь так поступить со мной. Не успев толком обдумать решение, я стянула с себя майку и осталась перед Джулианом в одном лифчике. Я потянулась расстегнуть застежку на спине. Лифчик соскочил с груди, и лямки спокойно упали с плеч. Кожу лизнул холодный воздух – соски затвердели. Ничего, меня согреет полный огня взгляд Джулиана.

Растерянно он разглядывал меня, вернее сказать, только грудь. Губы у него слегка разомкнулись, зрачки расширились.

Я дрожала. И все равно, даже оголившись перед Джулианом, не чувствовала себя уязвимой, ведь все, что я говорила ему, – чистая правда. Я доверилась Джулиану и тому, что между нами было.

Наконец Джулиан пробудился от дурмана и заговорил.

– Они… они вовсе и не разные.

– Да нет же. Левая – заметно меньше, но пирсинг немного отвлекает внимание.

– Я этого не вижу, – не отступал Джулиан, не сумев совладать с голосом. Он все еще не смотрел мне в глаза.

Под его пристальным взглядом побежали мурашки, а между ног у меня возрастало возбуждение.

– Джулиан?

Настойчивый вопрос заставил его в конечном итоге поднять взгляд.


– Да?

– Раздевайся, – премило улыбнулась я.

Он и ухом не повел. Стискивая зубы, он изучал меня пронизывающим до глубины души взглядом. Не двигался с места, но и не отказывал.

Я придвинулась ближе, села совсем рядом. Медленно потянулась к верхней пуговице его рубашки. Аккуратно расстегнула ее, стараясь не выдать волнения. Джулиан меня не остановил. Раздеть его – непозволительная прежде близость. За всю жизнь мне доводилось раздевать не так уж и много мужчин, и когда это все-таки случалось, выходило неуклюже и чересчур быстро: сказывались всплеск гормонов и страх быть пойманной родителями. Но сегодня с Джулианом спешка совсем ни к чему. Речь ведь не о сексе, а о нас – и у нас все время мира. Мы его потратим, творя воспоминания, за которые потом сможем держаться.

Я стянула с плеч Джулиана рубашку. Впервые я видела его шрамы так близко. Левое предплечье почти целиком покрыто шрамом – он напомнил браслеты у Чудо-женщины. Кожа покраснела неравномерно, виднелись светлые и темные пятна. Кроме того, рука в этом месте казалась тоньше, как будто повредилась не только кожа, но и мышцы. Не отводя взгляда, я подняла руку и пальцами провела над шрамом, не касаясь его. Краем глаза я заметила, что Джулиан смотрит на меня недоверчиво, с подозрением, однако он не отшатнулся. Кровь отчетливо застучала в висках, и мне даже почудилось, будто я слышу, как яро бьется сердце и у него в груди. Осторожно я прикоснулась к шраму пальцем. Джулиан вздрогнул, и в эту секунду я поняла, что он может просто вскочить и убежать.

И все же он этого не сделал.

Нежно я погладила покрытую шрамом кожу. Шрам оказался совсем не таким, как я представляла: намного нежнее, прямо-таки бархатистым, и, несмотря на видимые неровности, на ощупь был абсолютно гладким, как пластик. Я не отпускала Джулиана, изучая и другие его рубцы. Длинный шрам начинался у него чуть ниже сердца и пересекал грудь – кожа там слегка сморщилась – и из-за этого соски теперь располагались на разном уровне. Несколько шрамов поменьше располагались ниже пупка и исчезали где-то под ремнем на джинсах – как и волоски, тянувшиеся тонкой дорожкой вниз. Надо признать, не глазеть на шрамы трудно. Ни один из моих знакомых не обладал таким количеством рубцов, однако я и не думала считать Джулиана уродливым. И шрамы не помешали мне представить, как я губами изучаю его плоский живот.

Я на мгновение подняла на Джулиана глаза, затем наклонилась и поцеловала его в плечо. Он сделал глубокий вдох и задержал дыхание, а я губами провела по его ключице. Коснулась языком прохладной кожи – и она потеплела под моим дыханием. Джулиан вздрогнул от ласки. Меня его шрамы не беспокоили, и все же я избегала касаться их, думая лишь о том, как его не смутить.

Он схватил меня за руки, и я было испугалась, что сейчас меня снова оттолкнут, но вместо этого Джулиан притянул меня ближе, приникая ко мне губами. Здесь не нашлось места касаниям наобум, поцелуй вышел осознанным и честным. Можно лишь надеяться, что Джулиан понимает, как я благодарна ему за доверие.

Обвив меня руками, он притянул меня к себе вплотную. Кожа к коже. Но вместо страсти в моей душе горело другое, более теплое чувство. Я не хотела заниматься с ним любовью, я желала лишь объятий, лишь наслаждаться мгновением этой близости, к которой мы наконец пришли.





Глава 30




– Ты справишься, – бормотала я, вытирая влажные от волнения ладони о платье.

Почему мне кажется, что эта встреча с родителями – самое важное испытание в моей жизни? Сердце колотится, дышу часто и тяжело, а дезодорант перестал действовать уже по дороге. Подняв руку, я увидела расплывшееся под мышкой пятно. Шикарно. Почему именно сегодня мне хватило глупости надеть светлое платье? Я помахала на потемневший островок ткани, и, естественно, это не сработало. Может, мне повезет и эти пятна настолько отвлекут маму, что она не обратит внимания на мои слова.

Минут пятнадцать я просидела в машине на подъездной дорожке, но все равно назначенное время еще не подошло. Впервые в жизни я пришла так рано. Просто войди и покончи с этим – но страх меня парализовал. Снова и снова я прокручивала в голове речь, которую репетировала всю неделю. Столь многое зависит от этой встречи. Если не смогу призвать их к благоразумию и заставить цивилизованно встретиться с Эдрианом, все будет кончено. Никогда прежде я не желала ничего с такой же страстью. Друзья, семья – это самое важное для меня, но три самых значимых человека в моей жизни предпочли пойти разными дорогами, и сердце мое разбилось. К тому же сейчас стало очевидно, что придется выбрать чью-то сторону. И я точно знала, с кем мне по пути.

На этой неделе я много времени проводила с Эдрианом и наконец увидела, как несчастен он был все месяцы и годы до каминг-аута. Горечь и отчаянье медленно проникали в его жизнь и личность, а я этого даже не замечала. Только теперь я смогла увидеть произошедшие в нем перемены. Эдриан за эти пять месяцев стал совершенно другим человеком. Гораздо счастливее. Спокойнее. Его сердце наполнилось надеждой. Рядом с Китом он вновь расцвел, в то время как родители и их общество иссушали его душу.

Вспоминая рассказы Эдриана, я до того опечалилась, что едва не завела мотор и не уехала домой. Но слишком долго я боролась за нашу семью, слишком многим пожертвовала, чтобы сейчас просто взять и сдаться. Меньшее, что я могу сделать для Эдриана, – это попытаться вернуть ему маму и папу. Пусть они согласятся хотя бы встретиться с ним и своими глазами увидят, что едва не потеряли сына.

Резко распахнув дверцу машины, я вышла, прихватив лежавшую на пассажирском сиденье сумочку, и засеменила в сторону особняка, который с каждым посещением казался мне все больше и пустыннее.

Не успела я надавить на кнопку звонка, как Рита открыла мне дверь.

– Ну наконец-то! – цокнула она языком. – А я гадала, сколько еще ты проторчишь в машине.

– Смелости набиралась, чтобы войти в львиную клетку.

У Риты округлились глаза:

– Что-то случилось? Ты беременна, поди?

– Нет.

– Адвокат нужен?

В ответ я только улыбнулась.

– Ух ты, так я, выходит, или беременна, или совершила преступление. И как же я напортачила? Стащила грудничка из яслей?

Рита явно не оценила мою шутку: скорчив недовольную гримасу, взмахом руки пригласила войти.

– Родители в гостиной. Они прямо на ушах стоят с того момента, как ты написала, что приедешь сегодня на ужин. Тебе стоит предупреждать их о визитах заранее. Твоя матушка чуть не уволила меня за то, что я забыла купить натуральный мед.

Она разочарованно покачала головой, будто мать, имеющая дело с непослушным подростком.

Жаль, что Рите из-за меня приходилось терпеть капризы родителей. Полагаю, стоит пригласить ее к себе на работу, она могла бы заняться моей квартирой. С другой стороны, сильно сомневаюсь, что по завершении сегодняшнего вечера у меня еще будут деньги, чтобы платить ей.

Я протянула Рите сумочку и направилась в гостиную.

Как я и думала – папа восседал в своем кожаном кресле, держа в одной руке стакан виски, а в другой – деловой журнал. Мама устроилась на диване напротив и листала папку – видимо, из офиса. Оба сменили формальные костюмы на что-то более удобное, так что я в платье от Донны Каран чувствовала себя разодетой.

Мама заметила меня первой. На ее веснушчатом лице появилась теплая улыбка. Она сложила папку на коленях и поднялась с дивана.

– Я не слышала, как ты звонила, Михаэлла.