Кто-то новый

Кивнув, я одолела небольшое расстояние между нами и схватила Джулиана под руку. Почуяла исходивший от него аромат древесины и клея: видимо, работа над новым макетом шла полным ходом.

– Например, никто не догадывается, что обедать ты пойдешь со мной.

– Разве? – спросил Джулиан, разглядывая наши сцепленные руки.

– Ну я надеюсь. – Я состроила щенячьи глазки, чтобы он сжалился. – Пожалуйста!

– Так уж и быть, – закатил он глаза.

Я просияла, да и его улыбка, хоть и вялая, не заставила себя ждать. Джулиан, может, еще не решил, стоит ли впускать эту девчонку в свою жизнь, но вполне очевидно, он этого хотел.

Я потянулась в сторону выхода на улицу, но далеко не ушла. Джулиан не двинулся с места, а потому моя рука выскользнула, и я вопросительно на него уставилась.

– Пойдем лучше туда. – Он махнул рукой куда-то в сторону лабиринта стен и дверей. – Я знаю одно классное местечко.

– Но погода такая славная.

– Доверься мне.

Ну как такому откажешь? Джулиан повел меня на лестницу, и мы поднялись на четвертый этаж. Миновав коридор, мы добрались до другой лестницы, и по ней тоже пришлось взбираться.

– Неужели у вас нет лифта? – задыхаясь, осведомилась я после того, как мы доползли до металлической двери. Ясное дело, от невиданных физических нагрузок я раскраснелась как рак.

– На нем непрерывно таскают туда-сюда макеты, пройдет вечность, пока дождешься, – посетовал Джулиан, толкая дверь.

В лицо тут же ударил ослепительный солнечный свет, и глаза, привыкшие к тусклому искусственному освещению, пришлось крепко зажмурить.

Шагнув за дверь, я моргнула.

Раз.

Другой.

Третий.

Сад. До того прекрасный, что казалось, он возник из старой доброй сказки: идеально ухоженный газон, в изобилии клумбы и большие кадки с растениями, которые в иных местах так теснились, что создавали миниатюрные джунгли. От ветки к ветке тянулись цепочки выключенных фонарей: их время суток еще не пришло. Тут и там размещены шезлонги, старые поддоны и винные ящики, превращенные в столы и табуретки. На них расположились студенты: наслаждались едой, занимались или просто грелись на солнышке.

Я обернулась к Джулиану.

– Что это за место?

– Оазис, совместный проект архитекторов и ботаников. – Он закрыл дверь, и мы подошли к столу, над которым склонились сосредоточенные студенты. Джулиан попросил у них два свободных табурета и после одобрения сунул мне сэндвич, а сам потащил винные ящики в тень больших пальм.

Ящик оказался весьма удобной заменой стулу.

– И почему мне раньше об этом саде не рассказывали?

– Эти твои юристы понятия не имеют об Оазисе. Это секрет. – Он на мгновение задумался. – Ну или по меньшей мере неписаный закон: не хвастаться садом перед другими факультетами.

Понимаю: расскажи всему колледжу об Оазисе, и здесь яблоку будет негде упасть. Я про себя поклялась унести тайну в могилу – но кое-кому рассказать просто обязана. Недолго думая я вытащила телефон и сделала снимок, который сразу отправила Эдриану с подписью: На крыше архитектурного факультета. Тут тебя очень не хватает.

– Ты только что послала кому-то фотографию секретного места? – возмутился Джулиан.

– Да, моему брату. – Отложив телефон, я достала купленное в автомате яблоко. – Он любит архитектуру.

– Тогда понятно. Он учится?

Первая мысль была ответить отрицательно, но как я могла сказать с уверенностью? Эдриан точно не зачислялся ни в Йель, ни в колледж Мэйфилда – это я проверяла, но мог ведь он поступить в какой-то другой университет.

– Думаю, нет, – сказала я наконец.

– То есть ты не знаешь? – развел руками Джулиан.

Я покачала головой, но простое движение далось мне с таким трудом, будто вся тяжесть мира вдруг свалилась на плечи.

– Вообще, мы оба должны были поступать в Йель, но четыре месяца назад мой брат исчез. Нет, точнее – сбежал. Поцапался с родителями.

Неправильно сказала, нет, какая гнусная ложь! По моим словам получалось, что Эдриан совершил какую-то ошибку. Но я оказалась не готова поведать Джулиану всю правду и открыть, насколько ужасна моя семья и в каком темном обществе я выросла. Поэтому и Ализа до сих пор ничего не знала об Эдриане.

– Сочувствую тебе, – выразил соболезнование Джулиан. Голос прозвучал приглушенно. Парень наклонился вперед, оперевшись локтями в колени, и посмотрел на меня. Сострадание и понимание я отыскала в этом внимательном взгляде. Но не только – было что-то глубже. Знание.

– Полиция его ищет?


– Нет. Говорят, у них руки связаны. – Я нервно вертела яблоко. Когда я вытащила его из автомата, оно показалось мне идеальным. Но сейчас я заметила темные пятнышки на красной кожуре. – Эдриан совершеннолетний, он собрал вещи и в здравом уме и трезвой памяти ушел из дома. Он имеет право идти куда вздумается… даже подальше от семьи.

Подальше от тебя, прошептал дьявол на плече.

Предательское жжение в глазах послужило мне наказанием за беседы о брате. Я лихорадочно заморгала, пытаясь прогнать слезы, но они не желали исчезать так просто. Я, может, и преподносила чувства так же гордо и откровенно, как Тони Старк – костюм, но выглядеть слабой и ранимой ненавидела. Наверное, потому, что люди, впервые меня увидевшие, именно такой меня и воспринимали. Наклонившись, я спрятала яблоко в рюкзак (аппетит совсем пропал) и принялась искать солнцезащитные очки, надеясь скрыть за ними глаза. Слишком поздно – по щеке покатилась слеза. Мгновенно я вытерла ее тыльной стороной ладони.

– Проклятье, – пробормотал Джулиан. Ругательство из его уст прозвучало на удивление нежно. Вскочив с табурета, он опустился на колени передо мной.

Сострадание в глазах, нахмуренный лоб – Джулиан явно собирался выдать что-то утешительное, но, видимо, слова не шли. Потому что их и не существовало. Никакие пламенные речи не помогут мне забыть, как сильно я скучаю по брату.

Похоже, Джулиан сделал такой же вывод. Он не стал ничего говорить, лишь крепко сжал губы, пристально глядя мне в глаза. Отчаяние отражалось в его взгляде, и слезы у меня встали комом в горле.

Я опустила голову, чтобы волосы скрыли лицо. По рукам прошла дрожь, а плач перерос в рыдание. Некоторые дни гораздо хуже других, а я была бессильна что-либо изменить или хотя бы понять, почему так происходит.

– Мика. – Джулиан тяжело дышал. Наверное, он уже успел пожалеть, что показал мне Оазис.

Как же стыдно. Да, я хотела бы показать ему мрачную, покрытую ржавчиной сторону медали, но не так. Собиралась встать и уйти, чтобы спасти нас от неловкой ситуации, но тут вдруг Джулиан наклонился и заключил меня в объятия – и тем самым удержал кусочки моего сердца, на которые оно готово было вот-вот разлететься.





Глава 12




Джулиан крепко прижал меня к себе, и я застыла от удивления: он ведь всегда старался держаться на расстоянии. Должно быть, понял, что в эту минуту мне не хватает объятий. В конце концов я ответила ему тем же, обхватила руками за шею и уткнулась лицом в плечо, орошая слезами его рубашку. Джулиан гладил меня по спине, нежно и естественно, казалось, ему не впервой утешать плачущую девчонку.

Кошки, скребущие на душе, потихоньку успокоились, унося с собой одиночество. Тепло Джулиана, жар, скопившийся между нами, согревали, как огонь из камина в самую холодную зиму. Дрожь отступила, и спокойствие заполнило меня до кончиков пальцев. Медленно, но неуклонно оно вытеснило сестринскую боль и беспокойство, оставив только крошечную их часть: она теперь не покидала меня ни на секунду, а сгореть сможет только в объятиях Эдриана – ведь когда-нибудь же это произойдет.

Я проглотила остатки горьких слез, и дышать стало легче. Тоска, захватившая сердце, никак не желала покидать свое пристанище, но постепенно сдавала позиции и слабела. Спасибо, Джулиан, что не бросил меня в одиночестве. Что просто был рядом. Что просто понял.

Еще крепче прижавшись к другу, я повернула голову. Задела губами нежную кожу на шее – по телу Джулиана пробежала легкая дрожь.

– Прости, что залила тебя слезами, – прошептала я, всхлипнув. Слова хрупкие, как семя одуванчика, – удивительно, как их не унесло ветром.

– Нет проблем, просто сожгу потом рубашку.

Невольно я улыбнулась.

– Запиши это в счет тех денег, которые должен мне.

– Идет.

Я ощутила кожей дыхание Джулиана и еще глубже окунулась в его объятия – ближе уже некуда.

Сердце отбило несколько ударов, пока мы с Джулианом обнимались, не шевелясь и не произнося ни слова. Вокруг нас царило абсолютное безмолвие – а мир продолжал вертеться.

– Долго еще обнимать тебя? – спросил Джулиан, выждав мгновение, длившееся вечность. Он поддразнивал, но я не сомневалась: Джулиан будет прижимать меня к груди ровно столько, сколько захочу. Или пока нас не выгонят из Оазиса.

– Десять секунд, – попросила я.

– Как скажешь, – пробормотал он, а я начала обратный отсчет.

– Десять, девять, восемь… – так я дошла до нуля, но Джулиан не ослабил хватку. Обнимал еще некоторое время и только потом убрал руки с моей спины.

Интересно, может, Джулиан не меньше меня нуждался в объятиях? Судя по всему, обычно он никого близко не подпускает.

Джулиан оперся руками о табурет, на котором я сидела, и заглянул мне в глаза – он явно беспокоился.

– Тебе лучше?

Кивнув и слабо улыбнувшись, я стерла слезы с лица. Что-то черное прилипло к кончикам пальцев, очевидно, подводка и тушь размазались по щекам.

– Как я выгляжу? – осведомилась я.

Джулиан наклонил голову и скривился.

– Запишись на собеседование в комнату страха – точно получишь работу.

Он вытащил из кармана платок.

– Можно?