Кто-то новый

Ох, жаль только, нет пакета с попкорном!

– И?

– И Майлин споткнулась о корень. – Улыбка померкла, и Кэсси покачала головой, очевидно, разочаровавшись во всем на свете. Она посмотрела вниз на загипсованную ногу. Кэсси, разумеется, не так себе представляла свой первый раз с Аури.

– Долго эту штуку носить?

– Доктор уверяет, что это еще «хороший» перелом, – саркастически буркнула Кэсси, закатывая глаза. – А раз я совсем молодая, то уже через два месяца снова буду ходить без костылей. Просто нужно будет быть осторожней. Вероятно, уйдет шесть месяцев на то, чтобы перелом полностью зажил, и тогда можно будет заниматься спортом без ограничений. – Она мгновение помолчала. – Повезло, что мой любимый вид спорта – силовая дрема.

Я прыснула со смеху.

– Захочешь потренироваться – только позови. С радостью присоединюсь.

Кэсси одарила меня слабой улыбкой. В то же мгновение Лоуренс вскочил к ней на диван. Обнюхав гипс, кот прогулялся по телу девушки и, удобно устроившись на ее плоской груди, довольно замурлыкал. Кэсси погладила котенка, но, несмотря на приподнятые уголки рта, глаза ее выдавали, что она убита горем. Кэсси ожидала от этих выходных очень многого. Но ведь ей вовсе не нужны ролевые игры, чтобы получить то, что хочется.

Вздохнув, я сползла с кофейного столика на пол.

– Можно поговорить с тобой начистоту?

Кэсси замерла с Лоуренсом на руках, а глаза у нее едва не полезли на лоб.

– Ты все-таки переспала с Джулианом, признавайся, – прошептала она, абсолютно уверенная в своей правоте.

– Нет, но если это вдруг случится, ты будешь первой, кому я расскажу, – отрезвила я ее пыл.

– Обещаешь?

– Обещаю, – заверила я подругу – вот только нам с Джулианом до этого шага как до Луны пешком. В отличие от Кэсси и Аури. – Почему вы используете игру как предлог быть вместе?

Кэсси сморщила носик. Она не отрывала взгляда от Лоуренса, всем своим видом демонстрируя, что нет на свете ничего важнее, чем гладить кота.

– Не понимаю, о чем ты.

Я фыркнула.

– Все ты понимаешь – покраснела вон.

– От лекарств.

– Чушь. Вы проецируете свои чувства на Горвина и Майлин.

– А вот и нет.

– А вот и да.

– Нет, это всего лишь игра, – спорила Кэсси.

Я начала злиться.

– Игра, которую вы вдвоем и придумываете.

– Мы с Аури не вдвоем все решаем. Нас там двадцать человек.

– Да, но пространство для импровизации у вас же остается.

– Конечно, но в этом есть смысл. Горвин и Мэйлин созданы друг для друга.

– Точно так же, как и вы с Аури.

Кэсси опустила руку, которой чесала Лоуренса за ушком. Затихнув, она медленно повернула голову. Мгновение она молча изучала меня, а потом тихонько спросила:

– Ты правда так думаешь?

– Я уверена в этом, – твердо ответила я, и, кажется, мои слова попали в самое сердце Кэсси. – Я решила, что вы вместе, еще когда мы только познакомились. И как же я огорчилась, когда Джулиан ошарашил меня и сказал, что вы не пара. Вы производите такое впечатление, будто вместе вечность. Да только то, как вы друг на друга смотрите, чего стоит. Вы созданы друг для друга, как Рейчел и Росс.

Кэсси задумчиво прикусила губу.

– А тебе это не кажется странным?

– Что именно?

– Ну я и Аури, вместе… Как парочка…


Я замотала головой.

– Нет. А должно?

– Но ведь он такой… – Кэсси осеклась и замахала руками, испугав Лоуренса. Он спрыгнул с дивана и бросился прочь. – А я такая… – она указала на себя. – Не-а, не пойдет.

Я нахмурилась, соображая, что она пытается донести. И вдруг меня осенило.

– Неужели в этом все дело? – подозрительно спросила я. – Ты не хочешь этих отношений, потому что он афроамериканец?

– Ни в коем случае! – Кэсси аж подскочила, но гипс помешал ей подняться. Она скривилась и осторожно опустилась. – Мне-то плевать. Но вот остальные так и норовят влезть не в свое дело. Ты когда-нибудь встречалась с «не таким» человеком?

Я покачала головой, хотя некоторое время провела с сыном Риты Эмилио – наполовину латиноамериканцем, но о его корнях никто не догадывался благодаря генам белого отца. Все так удивлялись, услышав, что он свободно говорит по-испански, так что нас вряд ли стоило сравнивать с Аури и Кэсси.

– Тогда ты даже не можешь себе представить, каково это, – жаловалась Кэсси. – Куда бы мы ни пошли вместе, везде на нас глазеют. По взглядам сразу все понятно: нас оценивают. Судят. Наверняка большинство не хочет ничего плохого и просто любопытствует, но это так противно. Мы для всех главный номер на дурацком шоу. Незнакомцы, которые ничего о нас не знают, беспрестанно наблюдают за нами как за подопытными кроликами, да еще и перемывают косточки. Порой у них прямо на лицах написано, как они представляют меня и Аури в постели только потому, что он высокий и черный, а я низкая и белая. С чего они взяли, что у них есть на это право? – С каждым словом Кэсси злилась все сильнее, и под конец ее тонкий голос задрожал от гнева. – И это мы еще всего лишь дружим и близко общаемся. Представить боюсь, что случилось бы, если бы мы держались за руки или целовались.

– Вот черт. – Никаких толковых слов поддержки в голову не пришло. – Я тебе так сочувствую.

Закрыв глаза, Кэсси глубоко вздохнула.

– Забей, все в порядке.

– Нет, не в порядке. – Я схватила ее за руку и бережно сжала. Пальцы у Кэсси оказались ледяными. – Я не знала, как все на самом деле. А так быть не должно. Вы заслуживаете быть вместе, не чувствуя себя при этом неловко. Да и какой нормальный человек будет воображать незнакомых людей в постели? Я себя-то в постели представлять не хочу. Мне однажды довелось побывать в отеле с зеркалом на потолке, и, о боже, зрелище оказалось не из приятных. Видела свое лицо во время оргазма – ужас.

Кэсси засмеялась.

– Что это был за отель?

– А что? Хочешь забронировать номер?



В понедельник я пропустила первую лекцию, зато навестила Кэсси: ей предстояло провести ближайшую неделю в четырех стенах. Девушке приходилось глотать обезболивающее, а оно лишало ее последних сил – преподавателям она в таком состоянии все равно не сдалась.

Мы позавтракали вместе и полистали мои наброски. Бессвязные рисунки, которые я создавала ради практики и вдохновения, составляли богатую коллекцию реалистичных портретов, фантастических существ и пейзажей. Рисунки произвели на Кэсси неизгладимое впечатление, а ее похвала пришлась мне как бальзам на душу и потешила эго. С удовольствием я бы просидела с ней весь день, но не хотелось подводить Ализу. К тому же все не усвоенное на занятиях придется потом догонять дома, а это вытянет из меня куда больше сил, чем плестись в колледж утром понедельника.

Лекции глубокоуважаемых преподавателей, как всегда, наводили на меня лишь тоску, и я попыталась изобразить Кэсси в эльфийском костюме, но рисовать живых людей по памяти оказалось той еще задачкой.

Я предвкушала обед с Ализой, но она заявила, что не сможет: после лекции ее ожидала встреча с группой другого курса. На секундочку закралась мысль сбежать со следующих пар и пойти домой, но я все же решила не лениться.

В «Дикую оливку» одной идти не хотелось, и я поплелась в столовую. В обед там яблоку негде было упасть. Воздух оказался спертым, воняло горелым маслом, а от людского шума разболелась голова. Стоять в очереди за размякшей картошкой фри я не горела желанием, а потому взяла батончик и яблоко из торгового автомата.

Сложив скудный обед в рюкзак, я отправилась к тому дереву, под которым обычно дожидалась Ализу – хотелось немного понежиться на солнышке, – как вдруг мне на глаза попалось необычное здание какого-то факультета. Корпус, как и все строения колледжа, выстроен был из красного кирпича – только кладка здесь выглядела гораздо аккуратнее. Да и за цветами с кустарниками, высаженными перед зданием, тщательно ухаживали. Корпус юридического факультета мог похвастаться только крошечными окошками, а тут на первом этаже встроены панорамные окна – можно даже внутрь заглянуть. За стеклом виднелись не просто серые аудитории, а классные комнаты, обставленные заботливой и внимательной рукой. Ни одна мелочь не отдана воле случая, и результат – уют и гостеприимство.

Не успела я опомниться, как уже поднималась по ступенькам ко входу в здание архитектурного факультета. Вздрогнула, пройдя через холодную дымку кондиционера. Коридор оказался пуст: по всей вероятности, студенты разбрелись по лекционным залам или прохлаждались в столовой. Не спеша я прошлась по коридору, рассматривая висевшие по обеим стенам картины: проекты, наброски, а также фотографии знаменитых сооружений. Под каждым располагалась карточка с информацией – как в музее, не иначе. Вот Эмпайр-стейт-билдинг. Построен в тридцатые годы прошлого века, тогда же и распахнул свои двери. Высота по крыше – 381 метр, со шпилем – больше 443 метров. Всего 102 этажа, 73 лифта и 6514 окон – внушительные цифры, но меня они не заинтересовали. И все равно я сфотографировала карточку и отправила Эдриану.

– Ну и что ты здесь забыла? – неожиданно услыхала я вопрос, раздавшийся откуда-то позади меня.

Обернувшись, я наткнулась на Джулиана: он стоял в двух шагах от меня. Вчера, попрощавшись, я удалилась в свою квартиру как раз после того, как ребята вернулись с покупками. Кэсси устала из-за нашей беседы, да и Аури явно с ног валился. Я понадеялась, что Джулиан пойдет со мной, чтобы завершить разговор, но парень так и не появился.

– Тебя преследую, – ляпнула я. – Разве не понятно?

– Сталкеры обычно держатся на расстоянии и стараются оставаться незамеченными.

– А я не преследователь, а преслед-в-следователь. То же самое, но гораздо ближе.

– Но в первую очередь ты дурочка, – фыркнул Джулиан.

– Зато обаятельная.

– Что верно, то верно, – признал Джулиан, пристально глядя мне в глаза. Я ответила ему тем же взглядом. Стояло позднее лето, жара не спадала – и все равно этот тип нацепил рубашку с длинным рукавом. Одежда подчеркивала мускулистые, но не перекачанные руки (очевидно, результат ношения тяжестей на работе в супермаркете). Ремень наплечной сумки пересекал грудь, а в руке у Джулиана я заметила сэндвич, завернутый в фольгу, – и тут же у меня родилась идея.

– По шкале от одного до десяти насколько я обаятельна?

Джулиан задумчиво нахмурился.

– Пять с чем-то, ближе к шести, – ответил он наконец. Да ладно, по нему сразу видно – меньше чем восьмеркой Джулиан меня не считает. Я оскорбленно скуксилась, но сохранять серьезность оказалось сложно.

– Вообще-то, правильный ответ – одиннадцать, но ничего страшного. От кого-то на четверочку я и не ожидала большего.

– Ух ты, как великодушно. Подозреваю, остальные не дали бы выше двойки.

– Ага. – Я пожала плечами. – Но ведь остальные не знают тебя так хорошо, как я.

– Думаешь?